«Герой моего времени» — фильм о простодушном провинциале, который не сумел покорить Киев «Медуза» продолжает цикл публикаций о новейшем украинском кино, которое не показывали в России
«Медуза» продолжает цикл публикаций, посвященный самым заметным художественным фильмам украинских авторов, которые вышли в последние годы. В России эти картины не показывали, но нам кажется важным о них рассказать. Свой субъективный список составляли обозреватель «Медузы» Антон Долин и его украинские коллеги — кинокритики Андрей Алферов и Аксинья Курина. Шестой фильм серии — «Герой моего времени» Тони Ноябревой о приехавшем из провинции в Киев Жорике и его неудачных попытках понять, как он может пригодиться этому городу.
Андрей Алферов
Полнометражный дебют режиссера Тони Ноябревой «Герой моего времени» — трагифарс с ситкомовской пропиской, миф про Орфея, поставленный с ног на голову. Главный герой по имени Жорик (немилосердно талантливый Евгений Бушмакин), увалень с добрыми глазами и пустыми мозгами, из своего провинциального мещанского ада отправляется в столицу, безмятежно веря в Эдем, который ждет его по ту сторону городской черты. Киев заглатывает его живьем, знакомит с китайскими кварталами рыночного муравейника, базарными бабами с их геополитической глупостью, коммунальной махновщиной, полицейским беспределом, музеями современного искусства и ледяной выхолощенностью модных торгово-офисных центров с обитающей там «золотой плесенью».
«Герой моего времени» — пристрастный и предельно субъективный взгляд человека с палубы первого класса на обитателей мрачных корабельных трюмов. Но именно авторская субъективность позволяет очень разным людям видеть в зеркале экрана одно и то же: предельно обнаженную реальность. По бледным заревам искусства узнаем жизни гибельной пожар.
Рассматривая этот мир, Тоня Ноябрева чутко улавливает музыкальность презираемого всеми суржика. И пока камера грузинского оператора Тато Котетишвили ловко выхватывает эстетический апокалипсис городских рынков, парков развлечений и спальников, зритель вовсю хохочет.
В другую эпоху такие Жорики дрались на танцах, ныряли в санаторные фонтаны во имя дам, воровали финскую сантехнику и все никак не могли найти свой идеал. Их порицали, но им и сочувствовали, испытывая любовь пополам с брезгливостью. Жорик, как ни старается, так и не совершает ничего человеческого за все полтора часа экранного времени. Чертыхаясь на городских и расправившись с любовью к вертихвостке, он вернется в свой провинциальный ад, где пацаны поднимают «нормальный бабос» на рихтовке машин.
Обладающий изобразительной силой и внушительным темпом повествования, нашпигованный яркими во всех смыслах образами (за что автору хочется выписать госпремию), но с определенной драматургической хромотой, «Герой моего времени», тем не менее, дает очень точный портрет современного жлоба-гегемона. Наброски к нему можно обнаружить в ранней короткометражке режиссера «День независимости». В ней компания «гопников» скучает на периферии национального торжества под объективом камеры Сергея Михальчука.
Из «Дня независимости» Ноябрева привела в свой полнометражный дебют и Евгения Бушмакина. Его Жорик здесь — не просто собирательный образ народа в широком смысле, но, кажется, последнее прибежище человека и человеческого среди мира громыхания железа, состязания личных амбиций и триумфа нового капитализма.
Аксинья Курина
«Герой моего времени» Тони Ноябревой — история простодушного провинциала Жоры, прибывшего покорять Киев. Украинская столица — череда статичных кадров — здесь предстает мозаикой визуального мусора: рыночных киосков, неопрятных улиц, тесных помещений, ярмарочных аттракционов, гламура, современного искусства и уже снесенного памятника советского монументального искусства.
Фильм, как известно, пересказать нельзя, но можно описать его содержание — это импрессионистические заметки представителя креативного класса, наблюдающего за миром люмпена. Взгляд ироничный, но не злой. Погоня за колоритом и привлекательность народного героя понятны, но они оборачиваются экзотизацией — возможно, невольной.
Жора пытается отыскать социальный лифт, искренне старается, но то и дело попадает в неловкое положение. Сограждане коррумпированы, чиновники находятся в режиме самосохранения, среда современного искусства недоступна пониманию, гламурные женщины просто недоступны. Сломанный лифт в одном из эпизодов может служить метафорой: пробиться в мир других классов невозможно. Автор останавливается на пороге социальной критики, описывает, но не выносит суждение.
Кинематографическими предками Жоры можно было бы считать Голохвастова и Проню Прокоповну, героев украинского советского фильма «За двумя зайцами» Виктора Иванова (экранизация одноименной пьесы Михаила Старицкого). Однако «Герой моего времени» лишен крепкой жанровой драматургии, ярких характеров и реплик, которые цитировали десятилетиями.
Драматургия в принципе не самая сильная сторона новейшего украинского кино по причинам индустриального характера. Опыт конструирования сюжета на аутентичном современном материале привел к тому, что героем в битве маленького человека с большим городом, оказался не персонаж, но время.
Антон Долин
Дебют Тони Ноябревой покоряет как любой фильм о «низостях жизни», сделанный не в мрачных тонах и традициях перестроечной «чернухи», а в жанре отнюдь не безнадежной (пусть и без хеппи-энда) комедии и чрезвычайно ярких, даже кричащих красках. Своего героя, молодого жлоба Жорика из провинции, автор со всей очевидностью любит, восхищается его непробиваемой витальностью: в его вечно удивленном взгляде проскальзывает что-то от простецов Киры Муратовой.
Одиссея Жорика в Киеве структурирована чрезвычайно забавно. Сначала он торгует на базаре воздушными шарами (синоним эфемерности и хрупкости радостей, предлагаемых нам жизнью), затем служит охранником в галерее современного искусства, оберегая от невнимательных посетителей — но, возможно, и от себя самого — неочевидные шедевры, и, наконец, становится доставщиком воды, уже без большой надежды продолжая настаивать на своей необходимости для общества: «Человечество во мне нуждается — я ключ, источник, родник, ручеек…» Разумеется, социум отвергает не приспособленного к его жестким правилам «конкретного пацана». В финале даже воздушные шары превращаются в мыльные пузыри.
Сцены в галерее ключевые. Жорик искренне заинтригован тем, что там видит: «Замороченно, но хочется разобраться, за что люди деньги платят». Его неспособность найти ответ на этот вопрос и отличить обычный огнетушитель на стене от заключенного в рамку — знак обреченности: оставаясь живым человеком в мире бесконечных симулякров, он никогда не сообразит, что к чему.
Беда его в том, что он вечно стремится попасть на следующий уровень этой беспощадной игры — то всматривается в инсталляцию, то втюривается в красотку, увешанную дорогими украшениями. Везде его ждет облом. Он начинает что-то понимать, кажется, лишь в эпизоде, когда одним из экспонатов в галерее обнаруживает… самого себя, манекен в точно такой же куртке и со светящимся воздушным шаром вместо головы.
Возможно, Ноябреву можно обвинить в том, что простого человека она превращает в объект контемпорари-арта. Однако в «Герое моего времени» таким объектом и средой для инсталляции становится буквально все — прежде всего, пространство: статичные кадры автобусных остановок, ярмарочных прилавков, бутиков торгового центра, парка аттракционов, цветочных салонов буквально незабываемы, их невозможно «развидеть». Вместо того, чтобы традиционно глумиться над чванливостью и глупостью современного искусства, Ноябрева такое искусство легко и талантливо создает.
Лейтмотив фильма — контраст между Украиной и «эталонной» Западной Европой (такой же контраст — между Жориком и его столичными знакомцами). В этом видится не столько критика стремления Украины в Европу (парадоксальным образом, война сделала эту перспективу гораздо ближе), сколько восхищение и любовь к уникальной среде страны — других таких в мире нет.