Захват заложников в Казахстане, фильм на языке айореа-тотобиегосоде и Кафка для детей.  5 фильмов Роттердамского фестиваля

В Роттердаме заканчивается 51-й международный кинофестиваль. О двух российских фильмах, вошедших в программу — «Рядом» Тамары Дондурей и «Призрачно-белый» Марии Игнатенко, — мы уже рассказывали подробно. Также в программе участвовали российские картины «Медея» Александра Зельдовича и «Казнь» Ладо Кватании. По просьбе «Медузы» кинокритик Антон Долин также написал о пяти самых удивительных фильмах из других стран: США, Китая, Парагвая, Израиля и Казахстана.

Равнины

The Plains. Режиссер — Дэвид Истил. Австралия

Каждый будний день житель Мельбурна Эндрю выходит с работы в 17:00. Он садится в свой «хюндай», включает радио, выезжает на дорогу. До дома, где ждет его жена Шери, ехать без пробок минут сорок, с пробками — час или чуть больше. По пути Эндрю непременно позвонит старенькой маме. Ей уже 95, у нее деменция, и она не помнит, когда в последний раз видела сына, а тот навещает ее раз в две недели, ведь дом престарелых находится в другом городе. Иногда компанию Эндрю составляет его молодой коллега Дэвид — они вместе работают в одной юридической фирме, но у Дэвида нет ни своего дома (он делит съемную квартиру с двумя друзьями), ни семьи, ни автомобиля. По дороге они говорят. Все три часа фильма установленная на заднем сиденье неподвижная камера снимает каждую поездку изнутри машины. Так, в одиннадцати поездках и пятнадцати монтажных склейках, проходит целый год. 

Режиссерский дебют Дэвида Истила (это он — попутчик Эндрю, а также продюсер, сценарист и монтажер «Равнин») — самый необычный роуд-муви, который можно себе представить. Внешний мир почти не проникает в герметичный и неподвижный, но ничуть не скучный фильм, наполненный неочевидным юмором, несентиментальной сердечностью и тонкой достоверной драматургией. Но это кино не о пространствах, куда тщетно стремится вырваться из городской рутины Эндрю (те самые «равнины», которые он снимает на свой айпад и показывает Дэвиду по дороге), а о внутреннем ландшафте человека, о его величии и бренности, банальности и непредсказуемости. О любви, расставании и смерти, наконец.

Борхес утверждал, что есть всего четыре истории; одна из них — о возвращении Улисса домой. Здесь рассказана именно она — и по-джойсовски иронично и точно вписана в современную реальность. Бездетный Одиссей-Эндрю в своем «вечном возвращении» (в кадре он ни разу не доедет до дома, где его ждет Пенелопа-Шери) будет пытаться нащупать общие интересы с Телемахом-Дэвидом и, подобно своему античному прототипу, так и не увидит мать, проводившую его на войну. А автомобиль — чем не троянский конь, скрывающий неведомые сюрпризы под банальной оболочкой? 

Серебряная птица и радужная рыба

Silver Bird and Rainbow Fish. Режиссер — Лей Лей. США, Китай

Китайский экспериментатор Лей Лей, лауреат ведущих фестивалей анимационного кино (Оттава, Аннеси), сделал необычную картину на стыке документального и мультипликационного кино. Ее материал — откровенное интервью с отцом, дедушкой и бабушкой режиссера, которые рассказывают ему о 1950–1970-х годах в Китае.

Семья Лей Лея стала жертвой «культурной революции», дед — банковский служащий — был направлен на принудительные работы и разлучен с семьей, в том числе несовершеннолетними детьми. Автор фильма собрал семейные фотографии, репортажную съемку, пропагандистские газеты и карикатуры той эпохи, превратив их в изысканные коллажи — иногда почти абстрактные. Лица своих близких он вылепил из пластилина, нарочито грубо, по-детски аляповато и приблизительно. Это сразу задает специфическую наивную оптику фильма, в котором дети воображают себя птицами, способными полететь за отцом в другую провинцию и вернуть его домой. 

«Серебряная птица и радужная рыба» обладает парадоксальным буднично-трагичным содержанием и вызывающе самодеятельной формой — и в отдельных эпизодах достигает высот подлинной поэзии. Опыт Лей Лея по остранению национальной истории при помощи анимации заставляет вспомнить и кукольные картины камбоджийца Рити Пана, и «Знаешь, мама, где я был?» Резо и Левана Габриадзе, и «Вальс с Баширом» Ари Фольмана, и даже комикс Арта Шпигельмана «Маус». Но у Лей Лея, несомненно, свой стиль и свой шарм, который невозможно перепутать ни с чем.  

Эами

Eami. Режиссер — Пас Энсина. Парагвай

Самая известная кинематографистка Парагвая Пас Энсина сняла свой самый новаторский и радикальный фильм, шагнув из гибридной документалистики в неординарное игровое кино. И получила за него главный приз Роттердамского кинофестиваля. «Эами» — результат трехлетних исследований. Энсина жила с индейцами племени айореа-тотобиегосоде и изучала их религию, обычаи и язык (фильм снят на нем). Вплоть до середины ХХ века они изолированно жили в лесах Парагвая, но затем были обнаружены миссионерами, что привело к множеству трагических смертей. Сами айореа называют это событие попросту «вторжением», а завоевателей — «бесчувственными». Сегодня ареал их проживания — мировой рекордсмен по скорости вырубки многовековых лесов. 

Однако фильм Энсины не публицистика, а фантастической красоты эпос, визуальность которого строится на невероятных пейзажах. Впрочем, так же сильно впечатляет звуковая дорожка: шелест растений, стрекот насекомых и голос невиданных животных.

Эами — пятилетняя девочка, которая находится в состоянии транса. Ее галлюциногенный трип, в ходе которого героиня превращается в богиню-птицу, и составляет основное содержание фильма. Общаясь с черепахами (настоящими) и духом Ящерицы (пожилой мужчина-целитель), она мечтает об излечении, но мир навсегда заражен после явления чужаков. Эами прислушивается к голосам предков, находит священное дерево и осознает, что вскоре должна будет покинуть лес. Сможет ли она выжить в ином мире — недаром ведь само ее имя означает «Лес»? Лучший друг Эами уже умер, и она бесконечно оплакивает его. На трагедию исчезающего племени безучастно смотрит прекрасная, будто с полотен Вермеера, женщина-меннонитка, застывшая в своем собственном прошлом посреди чужого леса и плетущая кружева в ожидании ушедших на охоту мужчин. Над домом поднимается красная луна. 

Кафка для детей

Kafka for Kids. Режиссер — Роэ Розен. Израиль

Известный мультидисциплинарный художник и провокатор создал кино чрезвычайно нестандартное даже по меркам своих предыдущих работ. Его фильм стилизован под детскую телепередачу — с умильным сюсюканьем, невыносимо яркими цветами, оркестром музыкантов и хоровым пением, «живыми» предметами интерьера (в том числе говорят мячик, лампа, стол, картина на стене). В центре внимания — сидящие за столом девочка и взрослый мужчина, читающий ей вслух книжку. А книжка — «Превращение» Франца Кафки, кошмарные образы которого всплывают на экране в форме жуткого мультфильма. 

Эта картина — из тех, о которых интересно рассказывать и думать, хотя почти невыносимо смотреть и крайне сложно кому-либо советовать. Тем не менее выбросить из головы ее так же сложно, как забыть об опыте чтения Кафки. Это тревожное, дискомфортное, местами будто «больное» зрелище эстетически следует скетчам «Монти Пайтон» и ставит ряд важных вопросов. Например, о разнице в восприятии мира и искусства взрослыми и детьми, о связи абсурда и насилия, даже о смысле жизни, который надо объяснить простыми словами. О связи литературы и кинематографа, о возможности экранизировать неэкранизируемое. Или о мере ответственности за юридическую границу «детского» и «взрослого» — этому посвящен довольно неожиданный публицистический эпилог-лекция о палестинских подростках, попадающих за различные правонарушения в израильские тюрьмы. 

Штурм

Assault. Режиссер — Адильхан Ержанов. Казахстан

Адильхан Ержанов («Ласковое безразличие мира», «Желтая кошка») —возможно, самый успешный казахстанский фестивальный режиссер. Он снял свою новую картину в поселке Каратас — его персональном Макондо, сельском и отчасти магическом микромире, — при участии российских продюсеров и актрисы Александры Ревенко, замечательно играющей единственную женскую роль.

Ее героиня — бывшая жена учителя математики, которая приходит в школу, требуя отпустить сына с ней в Москву. Возникает конфликт, раздосадованный учитель уходит покурить в туалет, закрыв класс с учениками на ключ. В этот момент школу захватывают таинственные террористы в масках, больше похожие на соратников Джокера из «Темного рыцаря», чем на боевиков из хроники, допустим, Беслана. Большинству школьников удается убежать, как и учителям, но запертые дети оказываются заложниками. Дорога к поселку занесена снегом, поэтому спецназ сможет прибыть только через двое суток. Отчаявшись, родители и учителя решают штурмовать школу самостоятельно. 

Верный себе, Ержанов сочетает реализм с условностью, а трагедию с откровенным гротеском — этот стиль сбивает с толку и раздражает одних зрителей и зачаровывает других. Мы не узнаем мотивов злодеев и не увидим их лиц, но и психологический спектакль с участием отчаявшихся спасителей разыгран с нарочитым нарушением правил. Перед нами маски: бюрократ-директор («Только по окнам не стреляйте, они немецкие»), вечно пьяный сторож, гомофоб-завхоз, карикатурный метросексуал — учитель музыки, физрук с нунчаками и цитатами из Брюса Ли, ленивый милиционер.

Тем не менее общая идея читается безошибочно: при «ласковом безразличии» отсутствующих властей с насилием можно справиться лишь методами еще большего насилия, утратив тем самым моральное право считаться «добром» в сравнении со «злом». Даже сказочная кульминация не снимает ощущения тревоги и безнадежности, усиленное последними кадрами — отсылкой чуть ли не к «Скрытому» Михаэля Ханеке. Не думать во время просмотра о недавних протестах в Казахстане тоже невозможно, хотя, фильм, разумеется, снимался до них. Двусмысленная и во многих смыслах необычная картина.