«Мемориал» спасен? Решение ЕСПЧ заставит Россию отказаться от его ликвидации? И что, если нет? Объясняет юрист Олег Анищик

Европейский суд по правам человека 29 декабря потребовал от России приостановить исполнение решение о ликвидации «Международного Мемориала» и правозащитного центра «Мемориал». Забрезжила надежда, что это решение заставит российские власти отказаться от планов по борьбе с правозащитниками. Что теперь ждет эти организации на самом деле, «Медуза» обсудила с юристом Олегом Анищиком, который основал сайт о подаче жалоб в ЕСПЧ.

— Есть ли шанс, что требование ЕСПЧ будет удовлетворено?

— Шанс безусловно есть, потому что некоторые требования такого рода удовлетворялись. Но не сто процентов. Вместе с тем ряд таких требований Россия нарушила — мы знаем об этом, потому что такие случаи считаются отдельным нарушением конвенции и подробно рассматриваются. Но много больше обеспечительных мер было исполнено российскими властями. 

— Значит, «Мемориал», скорее всего, спасен? Ликвидации не будет? По крайней мере, пока?

— Все сложнее. По факту Россия очень часто — может быть, даже в ста процентах случаев — уверяет, что она-то меры исполнила. Или говорит, что их исполнение не потребовались фактически, потому что ситуация изменилась. То есть, когда ЕСПЧ констатирует, что его требования были не исполнены, это не означает, что Россия отказалась их выполнять, заявив, что плевать на это хотела. Россия говорит, например, что это было «объективно невозможно» или «мы пытались сделать, но не успели из-за влияния третьих сил».

В случае «Мемориала» теоретически опасаться следует проблем во взаимодействии органов. Например, какой-то орган начнет вносить данные об исключении из реестров, и посыпется вся система. Тут решение требует быстрого исполнения, а здесь праздничные дни. Много таких случаев возникало в случае депортаций людей, когда Россия говорила: «Ой, вы тут не успели нам вовремя сообщить, чтобы выдачу остановить».

ЕСПЧ ведь пишет Генпрокуратуре, а она уже дальше решает, кому, когда в каком порядке, как спускать. И поскольку сейчас удачно для властей наступили праздники, то может произойти то, что называют «ошибкой во взаимодействии органов друг с другом».

— То есть такие решения, как ликвидация «Мемориала», властям выгодно принимать перед Новым годом?

— Конечно. Мы уходим на две недели непонятно чего. И если завтра кто-то в какие-то базы начнет запускать информацию о ликвидации, то это все даст неизвестный эффект, который, может, исправить не получится. Процедуры откатить это назад, может, и не существует.

— А то, что ЕСПЧ отреагировал так быстро — это удивительно?

— Не совсем. Обычно такая мера используется, когда есть существенный и непоправимый вред здоровью или жизни, пыточные дела или что-то связанное с ребенком. Но сейчас это явно не вопрос жизни и здоровья. По моим ощущениям, ЕСПЧ просто задумался, что если эту меру не принять, то это ударит по десяткам производств, которые в нем идут и в которых «Мемориал» участвует. Потому что существенный вред производству в ЕСПЧ служит отдельным основанием для такой срочной меры. «Мемориал» представляет большое количество людей по большому количеству дел. Если он исчезнет, это создаст огромную проблему.

— Обратный вопрос: почему жалоба на закон «об иноагентстве», поданная еще в 2013 году, до сих пор не рассмотрена?

- Так очень часто бывает. И двадцать лет может быть. У меня лично была жалоба, которая рассматривалась 13 лет. Понимаете, жалобы рассматриваются не в порядке хронологии поступления, а в порядке срочности, которая требуется для принятия решения по делу. Нам может показаться, что «дело иноагентов» чрезвычайно срочное, но под юрисдикцией ЕСПЧ находятся около 850 миллионов человек, и есть огромное количество дел, которые теряют смысл, если их быстро не разрешить. Огромное количество детских дел об опеке — например, отец похищает ребенка. Если срочно не исправить ситуацию, то ребеночек вырастет, иногда возвращать его — делать хуже, потому что он привык. Или дела, которые «Мемориал» ведет и которыми снабжает ЕСПЧ, о высылке людей в страны, где людям грозят пытки. Узбекистан, Турменистан, Кыргызстан. И там должно быть все срочно! Плюс, разные дела требуют разного времени рассмотрения. «Иноагентское» дело с большим количеством заявителей и фактов предусматривает очень сложные и масштабные разбирательства. То, что дело рассматривается семь лет — вообще не индикатор, что с ним что-то не так или его куда-то задвинули.

— Как вообще может выглядеть приостановка ликвидации?

— Решение не передается на исполнение, и все. Ликвидация организации — это передача по каналам вниз, в регистрирующие органы, информации об исключении из реестров и так далее. Эти органы делают механическую, техническую работу. Если от них этой работы не требовать, и если они сами не выступят с инициативой по ликвидации (иногда они так делают), то они этого и не выполняют. То есть сделают вид, что решения не существует и что им не нужно его исполнять. Это не какой-то юридически сложный вопрос .

— Насколько быстро Россия должна отреагировать на требование?

— Никаких сроков нет. Тут не ситуация, когда самолет с человеком, которого везут на пытки, выруливает на взлетно-посадочную полосу и нужно успеть, пока он не оторвет шасси от земли. Тут вопрос: сделают — не сделают? Будут ликвидировать или нет? То есть как только какие-то органы начнут вносить данные в реестры о ликвидации, «Мемориал» сразу же окажется в ситуации, когда он не может ничего делать — не сможет распоряжаться счетами, не сможет никому заплатить. Это парализует его работу.

— Что может грозить России, если она проигнорирует требование ЕСПЧ?

— К сожалению, лишь признание очередного нарушения конвенции. Если вновь поднимется вопрос о членстве в Совете Европы, [то можно спросить], чего хотят люди, поднявшие этот вопрос? Чтобы Россия не подпадала ни под какие ограничения в таком случае? Кому-то от этого будет лучше?

Навального ЕСПЧ тоже требовал отпустить

ЕСПЧ потребовал освободить Навального. Что будет, если Россия откажется?

4 года назад

11 карточек