Перейти к материалам
Кинотеатр «Ереван», 1982 год. Кинотеатр был отделан типичным для Армении камнем — туфом. Надписи были сделаны на армянском языке.
истории

Компания, связанная с Константином Эрнстом, сносит 39 советских кинотеатров в Москве. Они правда не нужны городу и не имеют никакой ценности? Отвечает историк архитектуры

Источник: Meduza
Кинотеатр «Ереван», 1982 год. Кинотеатр был отделан типичным для Армении камнем — туфом. Надписи были сделаны на армянском языке.
Кинотеатр «Ереван», 1982 год. Кинотеатр был отделан типичным для Армении камнем — туфом. Надписи были сделаны на армянском языке.
Анатолий Семехин / ТАСС

Гендиректор Первого канала Константин Эрнст оказался одним из фигурантов «Архива Пандоры». Издание «Важные истории» связало его с офшором на Британских Виргинских островах, который участвовал в проекте по реконструкции 39 московских кинотеатров, построенных в советское время (чаще всего — в 1960–1970-е годы). На самом деле эта «реконструкция» в большинстве случаев подразумевает полный снос зданий. На их месте планируется открыть «Места встречи» — однотипные торговые и развлекательные центры (восемь из них уже работают). В результате от кинотеатров остаются только названия: «Баку», «София», «Витязь». Спецкор «Медузы» Александра Сивцова поговорила с историком архитектуры Николаем Малининым о том, что этот проект значит для Москвы.

— Что означает понятие «реконструкция»?

— Реставрация — это, когда памятник архитектуры аккуратно ремонтируют и не дают ему рухнуть. А реконструкция — более серьезное вторжение. Оно предполагает, что в здании есть что-то ценное. Что это важный элемент для среды, его нельзя снести и построить на его месте [что-то] другое. Для того чтобы его сохранить, ему нужно дать новую жизнь. Реконструкция предполагает именно некое пересоздание дома. 

Мне кажется, что один из главных грехов Юрия Михайловича Лужкова как раз в том, что он сумел изменить значение слова «реконструкция». Баланс понимания, сколько ценного есть в доме [с архитектурной точки зрения], он свел до минимума. Полный снос со строительством новодела в лужковские времена стали называть «реконструкцией». Радикально поменяли значение слова.

Мы [историки архитектуры] много лет наблюдаем за этим процессом. Сначала — с некоторым удивлением, а потом — уже удивляясь, насколько легко оказалось нас надурить. И теперь мы под «реконструкцией» готовы понимать то, что происходит с кинотеатрами — когда их сносят и строят что-то абсолютно другое. 

Кинотеатр «София», 1978 год. Москва, Сиреневый бульвар, 31
Алексей Стужин / ТАСС
Проект многофункционального общественного центра «София». Москва, Сиреневый бульвар, 31
Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы

— Как правильно назвать то, что происходит с кинотеатрами?

— У этого [процесса] нет никакого специального названия. Это просто «одно сломали, другое построили». Культурная память не сохраняется, от кинотеатров остается только название. И это мне видится издевательством: [вроде] мы оставили вам название, поэтому мы это называем «реконструкцией». 

— То, что происходит с «Олимпийским», тоже называют «реконструкцией». А что это на самом деле? 

— Это та же самая подтасовка и обман. Совершенно не понимаю, зачем продолжать практику фальсификации понятий, если ты ломаешь и строишь новое. 

Об этой «реконструкции»

«Олимпийский» (1980–2020) В Москве сносят знаменитый спорткомплекс — хотя называют это реконструкцией

Об этой «реконструкции»

«Олимпийский» (1980–2020) В Москве сносят знаменитый спорткомплекс — хотя называют это реконструкцией

— А почему здания сносят вместо того, чтобы по-настоящему реконструировать?

— Потому что гораздо дешевле сломать старый объект и построить на его месте новый. Возиться с кинотеатрами — это лишние деньги, время, морока. Очень невыгодно. Мы предпочитаем старые вещи выбросить и купить новые.

— Вы можете вспомнить примеры настоящей реконструкции?

— Реконструкция — это когда приходят специалисты и анализируют, насколько несущие конструкции сохранили свои возможности, что можно надстроить, а что — изменить, оценивают необходимость и возможность сохранить фасад, [определяют] насколько это важно для города.

В 90-е годы настоящих реконструкций в Москве было очень мало. Тогда уже стало понятно, что это дорого и сложно. Юрий Михайлович Лужков ввел практику новоделов — когда строят совершенно новый дом, чуть-чуть похожий на предыдущий. Очень грустно, что современная московская власть наследует порочную практику подмены понятий.

[Реконструкция] — это то, что произошло со знаменитым желтым домом Жолтовского на Моховой, который стоит прямо напротив Кремля. Его «выпотрошили» изнутри. С одной стороны, это грустная история. С другой — по крайней мере фасад был сохранен в точности.

Кинотеатр «Баку», 1974 год. Москва, ул. Усиевича, 12. Здание было отделано азербайджанским песчаником.
Наум Грановский / ТАСС
Проект многофункционального районного центра «Баку». Москва, ул. Усиевича, 12
Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы

— Что должно было сделать государство или проектировщики, чтобы эти кинотеатры не пришли в упадок?

— Кинотеатры были построены при советской жизни. Жизнь довольно серьезно изменилась, изменилось то, как мы смотрим кино. Мы полюбили смотреть его дома, а если не дома, то не в маленьких интимных залах [как в старых советских кинотеатрах], а на громадных экранах. Пришли новые возможности. Эти кинотеатры не могли обеспечить всех новых запросов. 

Можно было с ними работать, перепрофилировать и не дать прийти в упадок. В них что-то пытались делать: магазины, клубные активности, но получалось плохо. Эти здания морально устарели.

— В чем ценность этих зданий? 

— Когда мы сейчас говорим про конструктивизм, где тоже были дома-коммуны и клубы — часто похожие друг на друга, — мы уже отдаем себе отчет, насколько это интересно. Пройдет 50 лет, и эти кинотеатры будут восприниматься так же, потому что в них был важный идеалистический посыл — сделать жизнь лучше.

— Сама идея «места встречи», выходит, выдержала проверку временем? Ведь сейчас на месте кинотеатров будут тоже «Места встречи» — это официальное название новых помещений. Правда, имеются в виду встречи бизнеса и покупателей.

— Торгово-развлекательные комплексы давно уже стали этими местами встречи. Точно так же, как местами встреч были церкви сто лет назад.

Про брежневское время сейчас вспоминают с улыбкой и не видят в нем ничего ценного. Мы в это время осваивали новые территории с таким трудом, что это все заслуживает осознания и осмысления. А тут его нет. Просто взяли, «сковырнули», построили новое, назвали тем же словом. За этим нет ни работы ума, ни эмоциональной [работы].

— С проектной точки зрения подход к работе с 39 кинотеатрами понятен: объединить старые кинотеатры в один лот, снести их и построить новые «места встречи». А с архитектурной точки зрения объединять 39 кинотеатров — верный подход? Их все можно объединить в единый стиль и одинаково их оценивать?

— Нам пытаются сказать, что все 39 кинотеатров — типовые, поэтому в них нет индивидуальной ценности и архитектурного интереса. Эти проекты порой и правда были типовыми. Но то, как их помещали в конкретную ситуацию [района в городе], совершенно по-разному высвечивало их достоинства и по-разному заставляло работать. Когда говорят, что они все одинаковые, я чувствую обман. Это не одинаковые проекты, а проекты, которые жили в разных ситуациях. 

Кинотеатр «Киргизия» в день открытия, 28 апреля 1972 года. Москва, Зеленый проспект, 81
Алексей Стужин / ТАСС
Проект многофункционального районного центра «Киргизия». Москва, Зеленый проспект, 81
Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы

— Во всем мире так же активно сносят постройки прошлого века и на их месте строят новые?

— Не так активно, потому что, во-первых, они чуть более качественные. Во-вторых, нет возможности манипулировать общественным мнением, которая есть в нашей стране. Нам рассказывают, как [раньше] все было плохо — что это тяжелое советское наследие и от него надо избавляться, чтобы наша жизнь стала еще лучше. 

В Европе и в Америке нет такой трагической истории, как у нашей страны, поэтому манипулировать общественным сознанием сложно. Сложно «положить» эти сносы на какую-то идеологию. Там это не называют «реконструкцией», выбирают точные слова.

— В плане по строительству новых «мест встречи» сказано, что «реконструкция» будет зависеть от состояния кинотеатров. Например, собираются сохранить мозаики кинотеатров «Волга» и «Первомайский». А в кинотеатре «Родина» — это памятник архитектуры — на крыше восстановят знаменитую веранду. То есть акценты на сохранении все-таки делают.

— Кинотеатр «Родина» Калмыкова [Виктор Калмыков, советский архитектор] — это вообще другая эпоха (он был построен в конце 1930-х, — прим. «Медузы»). Мы даже не должны про него в этом контексте говорить: это памятник архитектуры и он стоит особняком. С ним должна проходить отдельная работа. Такого в Москве больше нет.

Сначала нам всегда обещают, что ценное сохранят. Но сохранять очень дорого. Тем более когда рядом построили какой-то вариант, в котором все сломали, и ничего — вроде бы общество это «съело». Я не верю, что что-то сохранят. Какие-то декоративные элементы, мозаики с советских времен снимут, перенесут, поставят на почетное место. Но поверить в то, что люди вдруг одумаются и скажут: «Нет, давайте что-то большее сохраним», — невозможно. Экономика так не работает. 

— Что примечательного в остальных 38 кинотеатрах? 

— Когда мы начинаем их мерить по ранжиру — в этом есть неправда. Более важным в факте их существования было то, что они создавали в новых районах те самые места встречи.

Это все возникало практически на пустом месте, Москва расширялась. Были новые территории бывших деревень — пустота, в которую кидали кубики пятиэтажек. Кинотеатры стали публичными местами, где люди встречались. Там происходила культурная жизнь: кино, лекции, концерты. Частично у них была роль сельских клубов. Кинотеатры сумели привязать окраины к городской традиции.

А теперь происходит зачистка, остается только название. И в этом я вижу насмешку над всеми несчастными советскими поколениями, которые бегали в эти кинотеатры: других радостей у них не было. С городом так нельзя работать. Город — это почва, которая в себя вбирает, набирает, живет. Это лес, который растет.

Кинотеатр «Витязь», 1971 год. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 27A
Александр Коньков / ТАСС
Проект многофункционального общественного центра «Витязь». Москва, ул. Миклухо-Маклая, 27A
Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы

— В каком стиле выполнены эти кинотеатры?

— Мы до сих пор не пришли к согласию, как называть эпоху 60–70-х. Мы говорим «советский модернизм», потому что «модернизм» в мировой архитектуре к этому времени уже закончился. Начались ответвления: брутализм, неоклассицизм. 

Но мы никак не можем понять, что было в СССР. С одной стороны, это похоже на то, что было в мире. «Модернизмом» мы называем культ железобетона, прямых углов и форм, минимального внимания к контексту, ценность архитектуры как формы, которая устремлена в будущее, в космос. Это была эпоха космоса, который всех воодушевлял. Но к слову «модернизм» мы осторожно прибавляем слово «советский». Чтобы сказать, что мы не имеем в виду то, что строил на Западе Ле Корбюзье. Это что-то другое, что-то наше. 

Все эти кинотеатры мы относим к «советскому модернизму», потому что другого термина у нас просто нет. Большинство из них восходят к кинотеатру «Россия», который был построен в 1962 году. А он восходит к проекту Леонида Павлова, который проектировал такую форму на Октябрьской площади еще раньше. 

Еще об одной реконструкции

В Москве после реконструкции открыли «Художественный» — один из старейших кинотеатров России Что теперь внутри? И что осталось от здания со столетней историей?

Еще об одной реконструкции

В Москве после реконструкции открыли «Художественный» — один из старейших кинотеатров России Что теперь внутри? И что осталось от здания со столетней историей?

— В чем ценность именно «советского модернизма»?

— Мы очень любим советский модернизм, потому что видим в нем ценности, которых не было в мировой архитектуре. Попытку сделать жизнь людей лучше, попытку решения проблем не элитарно, а целиком. Хрущев переселил четверть населения страны из бараков и коммуналок в новые квартиры. Пусть они маленькие, пусть убогие, но все-таки это были отдельные квартиры. Тогда это было счастье. Поэтому нам все время немного неловко называть красивым словом «модернизм» советские, так сказать, «панельки».

— Восемь из 39 кинотеатров уже полностью снесли и на их месте построили новые помещения. Как их можно охарактеризовать?

— Я не знаю. Сегодня категория стиля живет несколько иначе, чем раньше, когда мы могли смело говорить «барокко», «рококо», «классицизм», «ампир». Но мы отчетливо видим, что [сейчас] не доминирует один стиль — они между собой соединяются, комбинируются.

— Подобное уже происходило в истории архитектуры? 

— Да. Для того, что происходило в 90-е и нулевые, мы не знали других слов — и называли все постмодернизмом. Сейчас появились молодые исследователи, которые это называли «капромом», то есть «капиталистическим романтизмом». Они, не живя в 90-е годы, почувствовали в этом романтизм. Это звучит трогательно. В те страшные годы была безумная свобода. С другой стороны, было дикое количество риска, опасности. В этом была романтика, мы ее ощущали. Но назвать архитектуру «романтизмом» рука не поднималась — поднялась у тех, кто моложе. Только с исторического расстояния, с дистанции ты можешь ухватить и определить вещи. 

— На ваш взгляд, как стоило работать с этими 39 кинотеатрами? 

— Я бы собрал людей, способных думать и размышлять. Отправил бы их узнавать мнение жителей района — понять, что у жителей района [в мыслях] кроме первоочередных потребностей? Может быть, есть мысли, идеи, пожелания? Может быть, есть воспоминания об этих местах, которые они хотят сохранить? Надо было об этом более серьезно думать.

Кинотеатр «Прага», 1975 год. Москва, ул. Нижняя Масловка, 10
Александр Коньков / ТАСС
Проект многофункционального районного центра «Прага». Москва, ул. Нижняя Масловка, 10
Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы

— На месте кинотеатров теперь будут здания, сделанные по двум-трем типовым проектам. 

— Да. А раньше люди приезжали в гости из одного района в другой. Им, конечно, было интересно и приятно сравнить: «У меня в районе вот такой, а у вас совсем другой».

— Сейчас будут приезжать и говорить: «В моем районе, на другом конце города, такой же стоит!»

— 50 лет назад мы этому могли порадоваться, потому что только-только начиналась новая архитектура — было такое чудо, когда она появлялась в каждом районе среди типовых домов. Такого чуда хотелось везде. Была эпоха, когда мы готовы были принять равенство и братство, нас это радовало.

Но с тех пор прошло время. Смешно, что мы пытаемся использовать приемы [постройку типовых зданий] и слова [например, «реконструкция»], в которых уже нет того содержания. Пытаемся друг друга этим обмануть. 

— Какие памятники модернизма в архитектуре снесли в России за последние десять лет?

— Это очень длинный список. К этой архитектуре относятся скептически, потому что у тех поколений, которые сегодня распоряжаются жизнью, есть советская травма. Им кажется, что в советское время все было плохо, их детство было убогим, надо с ним расстаться, распрощаться. Снесли очень много всего. Например, в Москве — гостиницы «Россия», «Интурист», «Минск».

— Почти все протесты местных жителей против сноса исторических зданий проходят безрезультатно, здания все равно сносят. Можете вспомнить истории, когда все-таки удавалось отстоять здание?

— Я бы сказал, что удавалось оттянуть снос. Как правило, все наши крики, вопли и стоны про советский модернизм не имеют никакого веса по сравнению с силой денег. К сожалению, позитивных примеров привести про эту архитектуру не могу. Я не верю, что здание ИНИОНа сгорело само. Это слишком выгодное место — около метро, на перекрестке, — чтобы поверить, что, ах, нечаянно сгорело.

Кинотеатр «Будапешт», 1983 год. Москва, ул. Лескова, 14
Александр Шогин / ТАСС
Многофункциональный районный центра «Будапешт». Москва, ул. Лескова, 14
Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы

— В 60–70-е годы, когда строили эти советские кинотеатры, люди тоже не сразу смогли разглядеть их ценность. Со временем ценность зданий, которые сейчас построят на их месте, проявится? 

— Современная [человеку] архитектура, как правило, раздражает. В ней начинают находить что-то интересное уже следующие поколения. Архитекторы старшего поколения удивляются, чем это мы тут вообще занимаемся. Что за советский модернизм — вот эти коробки, стекляшки? Им это непонятно. И точно так же с ребятами, которые открыли «капиталистический романтизм». Следующее поколение по-другому оценит и осмыслит новые здания. Я допускаю, что эти новые 39 кинотеатров могут оказаться чем-то интересным для следующих поколений.

Но дело в том, что сам по себе город может быть старым, заботливо сохраненным, а может с каждым новым поколением бестрепетно выжигаться, меняться и не сохранять в себе сложности слоев, пластов, плодородной почвы, из которой возникает что-то новое. А мне хочется, чтобы город был насыщенным, чтобы в нем сохранялись все слои.

Читайте также

Памятник архитектуры или нет? Тест на понимание логики Мосгорнаследия. На примере конструктивизма

Читайте также

Памятник архитектуры или нет? Тест на понимание логики Мосгорнаследия. На примере конструктивизма

Беседовала Александра Сивцова