Человеческие жизни — это боевые потери В 2016 году на пожаре в Москве погибли восемь сотрудников МЧС. Их руководителей признали виновными в халатности — но дали условный срок. Репортаж Кристины Сафоновой
22 сентября 2016-го при тушении склада на востоке Москвы погибли восемь пожарных. Ответственными за самую массовую гибель сотрудников столичного МЧС за последние 70 лет следствие посчитало руководителей тушения — полковника Дмитрия Ширлина и его заместителя Сергея Барсукова. 13 апреля суд вынес приговор — Ширлин и Барсуков, не признавшие свою вину, получили условные сроки. Спецкор «Медузы» Кристина Сафонова рассказывает, почему процесс завершился именно так — и как приговор восприняли родственники погибших пожарных.
«Вчера в Питере пожар был, тоже погибли. В России за этот год погибли уже восемь пожарных. Статистика такая», — говорит пожарный по имени Петр.
О том, что его профессия опасна, Петр рассуждает сухо и спокойно. А подумав, добавляет, что идти работать в МЧС никто не заставляет: «Все сами [идут]».
В половине двенадцатого во дворе обычно пустынного Преображенского районного суда собрались около 50 человек. Большинство — мужчины, все, как и Петр, пожарные. Прийти к суду их через соцсети призвал один из подсудимых — полковник Дмитрий Ширлин, раньше занимавший должность начальника пожарно-спасательных сил московского управления МЧС (сейчас запись с его призывом в группе «БОЕВОЙ УЧАСТОК|ПОЖАРНЫЕ|МЧС|СКОРАЯ» во «ВКонтакте» недоступна).
Два с половиной года назад Следственный комитет посчитал Ширлина виновным в гибели восьмерых пожарных при тушении склада на востоке Москвы в 2016 году. И предъявил ему обвинение в халатности (часть 3 статьи 293 УК). Вторым подсудимым по этому делу стал его заместитель на том пожаре, подполковник Сергей Барсуков.
По версии обвинения, во время пожара Ширлин и Барсуков игнорировали слова подчиненных об ухудшении ситуации и вовремя не отозвали пожарных с крыши горящего склада. В итоге та обрушилась, восемь пожарных погибли в огне.
Дело против Ширлина и Барсукова раскололо пожарное братство. Одни в разговорах с корреспондентом «Медузы» обвиняли начальство в самой массовой гибели сотрудников московского МЧС за последние 70 лет — и говорили, что случившееся подтолкнуло их к решению уйти со службы. Другие, напротив, выступали в защиту Ширлина и Барсукова, настаивая, что все их действия на том пожаре были правильными и обоснованными.
Именно последние пришли к суду в день оглашения приговора. Собираясь небольшими группами, они то и дело возвращаются к обсуждению того пожара.
— Погибают ведь не от ожогов, а от интоксикации, — объясняет пожарный стоящим рядом с ним мужчине и женщине.
— Невозможно было предвидеть, — доносится мужской голос из другой группы.
— Какая может быть позиция, если судят моих коллег? — говорит корреспонденту «Медузы» пожарный Петр. — Если у вас кто-то из прессы окажется под судом, под любым, за клевету ту же самую, вы на чьей стороне будете?
По оценке Петра, подсудимые на том пожаре просто «выполняли свой долг». И на их месте мог оказаться любой пожарный — в том числе и сам Петр.
«Судя по всему, [на том пожаре] произошел взрыв и обрушение», — говорит журналистам пожарный Владимир Шашин. Он сам был на кровле в момент обрушения, но выжил и позже выступал в суде как свидетель защиты.
На том, что крыша обрушилась из-за взрыва на складе, чего предвидеть было нельзя, настаивали и подсудимые, и адвокаты. По их просьбе провели взрывотехническую экспертизу. Она показала, что на складе, где среди прочего хранились емкости с аммиаком и пропаном, мог произойти взрыв. Но на вопрос, был ли взрыв, эксперты так и не ответили.
При этом две другие пожарно-тактические экспертизы пришли к выводу, что здание обрушилось из-за продолжительного воздействия высоких температур. Действия Ширлина и Барсукова эксперты посчитали ошибочными — среди прочего они допустили слишком большое скопление людей на горящей кровле.
— Мнение такое идет: «Зачем их туда [на крышу] посылали? Потухнет здание, и все». А давайте мы [пожарные] каждый раз будем приезжать и ждать, когда потухнет? — продолжает Шашин.
— Вчера [в Петербурге] мануфактура горела, да и пусть горит! — доносится ему в ответ крик из толпы.
— Не было такого, чтобы судили лучших, — подхватывает стоящий рядом с Шашиным мужчина с пушистыми седыми усами. Это инженер пожарной безопасности Александр Подгрушный, активно выступающий за оправдание подсудимых.
«По закону мы обязаны тушить в „безусловном порядке“. Это значит: горит — тушите. Пожарный не имеет права сказать: „Я не пойду туда, я погибну“», — добавляет Подгрушный.
В стороне от пожарных, ближе к входу в суд стоят родственники погибших.
— Их можно было спасти, уже в восемь вечера была информация об обрушениях внутри здания. Ребята погибли около девяти часов. За час можно было это сделать? — говорит немногочисленным журналистам вдова пожарного Алексея Акимова, Оксана.
— Если бы крыша не обвалилась, они бы туда отправили еще людей, — уверена Марина Андрюшкина, у которой погиб единственный сын Павел.
С ней соглашается Вячеслав Коренцов — также потерявший на том пожаре сына Александра.
— Ширлин сказал, что это боевые потери, — продолжает Оксана Акимова. — Человеческие жизни для него — это боевые потери. Не чьи-то мужья, не чьи-то сыновья, а боевые потери! Ширлин сказал, что они должны были знать, куда шли. Мой муж знал, куда шел. У него 15 лет службы за плечами — он спасать людей туда [в МЧС] шел, а не искусственные цветы [со склада].
Вскоре родственники погибших скрываются в здании суда. Журналистов и пожарных внутрь не пропускают, объясняя, что зал слишком маленький. Они остаются ждать на улице.
Около трех часов дня в толпе начинают переговариваться: «Пять и четыре, пять и четыре», «Условно!». Согласно решению суда, подсудимые также обязаны выплатить по миллиону рублей компенсации морального вреда трем потерпевшим, подавшим гражданские иски: супругам Коренцовым и Марине Андрюшкиной.
Вскоре из здания — в сопровождении приставов и адвокатов — выходят Дмитрий Ширлин и Сергей Барсуков. Оба отказываются от комментариев журналистам. Ширлин обнимает пожарного Владимира Шашина, остальным улыбаясь пожимает руки.
— Поздравляю! — говорит ему один из пожарных.
— Да не с чем поздравлять, — все еще с улыбкой на лице отвечает полковник.
И обращается к окружающей его толпе: «Спасибо всем за поддержку!» А затем вместе с не сказавшим ни слова Барсуковым и адвокатами уходит. За ними территорию суда покидают другие пожарные и большинство журналистов.
— Мы считаем приговор слишком мягким. Почему? Потому что погибли восемь человек из-за халатности. У них [Ширлина и Барсукова] был как минимум час, чтобы убрать людей с крыши, — говорит оставшимся у суда журналистам мать погибшего пожарного Павла Андрюшкина, Марина.
Обжаловать условные сроки планирует и Лариса Лисеенко, вдова Романа Георгиева. Об этом корреспонденту «Медузы» рассказала ее адвокат Оксана Опаренко из «Правозащиты Открытки».
«Суд пришел к выводу, что в действиях Ширлина и Барсукова есть халатность», — говорит она. И объясняет: среди прочего Ширлин и Барсуков не только не отозвали людей с крыши, узнав об ухудшении обстановки на пожаре, но и отправили туда еще больше пожарных.
Почему суд приговорил Ширлина и Барсукова именно к условному сроку — хотя прокуратура просила для них шесть и пять лет колонии, — Опаренко ответить затрудняется. И говорит только: «Отягчающих обстоятельств суд не нашел».
А затем добавляет: «Но мы довольны тем, что приговор обвинительный, их вина доказана. На этом настаивало обвинение. А также потерпевшие, которые столько лет боролись, чтобы наконец-то дело было рассмотрено в суде и поставлена точка».
Кристина Сафонова