«Голос перемен» — сериал режиссера «12 лет рабства» Стива Маккуина. Внутри него скрыт один из лучших фильмов 2020 года

Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает о сериале Стива Маккуина — режиссера, снявшего «Вдов» и «12 лет рабства», обладателя «Оскара», — «Голос перемен». В России он вышел на сервисе «КиноПоиск HD» в 2020 году. Сериал состоит из пяти эпизодов, на первый взгляд не связанных друг с другом общим сюжетом. В центре каждого — история темнокожих британцев. Рассказываем о проекте и о том, почему серию «Лаверс Рок», можно считать одним из лучших фильмов 2020-го.

Все зависит от того, как смотреть «Голос перемен» — самый масштабный и личный проект лауреата Канн и «Оскара» Стива Маккуина. Сериал это или пять фильмов? Телевидение или кино? Вопрос отнюдь не праздный. 

Спродюсированный BBC «Голос перемен» на самом деле называется «Small Axe» — то есть «Маленький топор». Это оборот из африканской пословицы, обретшей бессмертие благодаря песне Боба Марли: «Если у вас большое дерево, то у нас маленький топор». Речь, ясное дело, о гражданском сопротивлении расизму и иным формам социальной несправедливости. После жанровых «Вдов», действие которых разворачивалось в США, и оскароносных «12 лет рабства» Маккуин вспоминает и напоминает, что он британец. И в целом центральная идея «Голоса перемен» — поиск корней и их осмысление. Режиссеру 51 год, он родом из Лондона, а действие «Голоса перемен» разворачивается в столице и ее предместьях в период с конца 1960-х до начала 1980-х. Там и тогда рос Маккуин, там и тогда формировалось национальное самосознание темнокожих выходцев с Карибских островов, откуда родом предки режиссера.  

Как сериал «Голос перемен» следует скорее не новейшей американской традиции высококачественного телевидения, за которое время от времени берутся режиссеры «большого» авторского кино, а телефильмам 1960–1970-х, с которых начинал цвет британского кинематографа: Кен Лоуч, Майк Ли, Стивен Фрирз. Антология из пяти историй снята по преимуществу сухо, скупо, реалистично, с намеренным отказом от драматических эффектов и преувеличенной эмоциональности голливудского образца. Об этом сразу заявляет первый (и самый длинный — более двух часов) фильм, «Мэнгроув». 

Дело даже не в интриге — судебном процессе по обвинению в беспорядках, затеянных посетителями ресторанчика «Мэнгроув» в ответ на систематические и немотивированные полицейские рейды, — а в знаменательном совпадении. В этом году на Netflix вышел «Суд над чикагской семеркой» Аарона Соркина, действие которого происходит на том же рубеже 60–70-х, а в центре — несправедливые обвинения протестантов-пацифистов в смуте. Эта американская картина, нашпигованная звездами первой величины и выстроенная на блестящих диалогах, словно напрашивалась на «Оскар», тогда как хмурые герои Маккуина (не чикагская семерка, а лондонская девятка) впечатляют иным: стоицизмом, упорством, будничной способностью противостоять повседневному насилию и злу. 

Социально-политический пафос заявлен здесь напрямую, без намека на сюжетную двойственность или моральную двусмысленность. Свобода собраний должна распространяться и на рестораны, полиция не имеет права злоупотреблять властью, цвет кожи не может служить оправданием для неравноправия, а суд обязан быть непредвзятым по отношению ко всем гражданам государства. Скучноватую мораль в любопытном ракурсе развивает другая серия антологии — «Красное, белое и синее». Ее герой Лерой Логан под впечатлениями от унижений, которым подвергается его отец, решает вступить в полицию, стать лучшим среди равных и изменить систему изнутри. При всей прямолинейности картина ставит неочевидный вопрос о легальных способах противостояния государству: насколько допустимо быть винтиком огромной машины подавления в надежде эту машину развернуть? Кстати, основателю Ассоциации черных полицейских Лерою Логану это удалось: он, как и большинство персонажей «Голоса перемен», реальное лицо. 

Серия «Алекс Уитл» также рассказывает о молодости человека, получившего известность впоследствии, уже за границами финальных титров. Это влиятельный писатель и публицист, на творчество которого заметно повлиял опыт несправедливых репрессий, испытанных в начале карьеры. Он вырос в детском доме, его многократно наказывали в школе, а став полноправным членом общества, он попал в тюрьму как один из участников Брикстонского восстания 1981 года. Уже за решеткой от мудрого растамана с расстройством кишечника Алекс получает важнейший урок — необходимо узнать о своем происхождении, отыскать родителей, выучить историю родины, и только это поможет выжить и не сойти с ума.

Неотрывную связь воспитания и национальной идентичности демонстрирует замыкающая серия «Голоса перемен», которая так и называется — «Образование». Начавшись как жизнеописание темнокожего подростка с дислексией, которого отправляют в коррекционную школу, этот фильм оборачивается очередным манифестом с поучительным выводом в финале: если мы сами не дадим нашим детям образование, система выбросит их на свалку. 

Не умереть от скуки и даже получить удовольствие от «Голоса перемен» можно при одном условии — если концентрироваться не на сюжете или развитии характеров, а на текстуре изображения. В отличие от того же Соркина, прежде всего драматурга, Маккуин — недаром художник и лауреат престижной премии Тернера — чрезвычайно тщательно работает с визуальным рядом. Это касается и выбора ракурсов оператором Шабиром Кирхнером (одиночество героя в «Алексе Уитле» или враждебность среды в «Красном, белом и синем» ненавязчиво подчеркнуты композицией кадра), и щепетильной работы с костюмами и декорациями, и палитры приглушенных цветов, отражающих и разнообразие, и подавленность полуподпольной культуры диаспоры. Впечатляет ненавязчиво-естественная интонация актеров, среди которых есть звезды — знакомая по «Черной Пантере» Летиша Райт в «Мэнгроув» и герой новых «Звездных войн» Джон Бойега в «Красном, белом и синем», — но преобладают молодые и малоизвестные. 

Если же вы хотите не только посмотреть «Голос перемен», но и по-настоящему увлечься им, то следует взглянуть на этот проект иначе. Пять серий вполне независимы друг от друга, хоть перекликаются тематически и стилистически. Они вполне могли бы быть пятью независимыми фильмами, живущими не только на телеэкране, но и в кинотеатре; две первые серии не случайно были отобраны для участия в не состоявшемся Каннском фестивале 2020 года. И если отделить серии друг от друга, заодно отказавшись от строгого порядка просмотра, выяснится: настоящим «маленьким топором», способным подрубить чье угодно недоверие, оказывается второй фильм из пяти — «Лаверс Рок». Тот самый, который самый авторитетный киножурнал Великобритании «Sight & Sound» объявил лучшей картиной за год. 

Любой другой фильм «Голоса перемен» можно было бы оформить в виде хорошей публицистической статьи; жанр «Лаверс Рока» — дискотека. Название отсылает к специфической британской модификации регги — более мягкой, лирической, романтической, танцевальной. Собственно, сюжет фильма (если отважиться применить это слово) — вечеринка с регги-музыкой, на которой собираются молодые темнокожие: курят траву, флиртуют, выпивают, закусывают и бесконечно, без устали танцуют до самого утра. Внутри этой подвижной, наполненной запахами и вкусами, чувственной и тактильной вселенной незамолкающего ритма спрятана, в соответствии с названием, история любви — встреча девушки с молодым человеком, их обмен взглядами и репликами, танец и разделенное похмельное утро. Больше ничего в фильме не происходит, но «не происходит» оно так, что ты невольно присоединяешься к молодым героям, надеясь лишь на одно — что вечеринка будет длиться как можно дольше. 

«Лаверс Рок» — квинтэссенция кинематографа как вида искусства; содержание сливается в нем с формой до полной неразделимости, растворяется без остатка. Подобно тому, как на дверях дома, где происходит действие (в те годы темнокожих могли не пускать в клубы, поэтому дискотеки устраивались именно таким образом), стоит внушительного вида вышибала, сам «Лаверс Рок» не допускает внутрь себя нежелательные элементы. Здесь есть намек на угрозу сексуального насилия или потасовки с живущими неподалеку расистами — но конфликты исчезают, не успев возникнуть. Бал правит музыка, она одна. По ходу дела музыка превращается в основополагающую стихию фильма — нечто значительно большее, чем фоновое сопровождение. Это особенно ощутимо в кульминационной сцене, когда танцпол живет в ритме песни «Silly Games» 1979 года. Диджей убирает звук до минимума, и голос Дженет Кэй уступает хору танцующих, будто впавших в любовный транс. Среди них различим немолодой одинокий мужчина — камео музыканта Дэнниса Бовелла, написавшего песню. 

Отсвет этой выдающейся картины — возможно, лучшей в карьере Маккуина — падает и на другие фильмы антологии. Вдруг становится ясно, что «Мэнгроув» не только о противостоянии активистов полиции, но о человеческом и неформальном, бросающем вызов системному формализму (выбор карибской кухни поварами ресторана тоже форма политического протеста). А «Алекс Уитл» — о защите прав на то, чтобы слушать важную именно для тебя музыку: за свою любовь к регги Алекс готов и ввязаться в драку. И неважно, что застенчивый школьник из «Образования» толком не умеет читать: некоторые истинно важные вещи вовсе не передаются словами, сказанными или напечатанными на бумаге. В эту секунду уместно вспомнить, что прототипом для застенчивого очкарика-дислексика послужил сам Стив Маккуин.