«Грязные деньги Ефремова нам не нужны» В Пресненском суде выступили родственники погибшего в аварии курьера Сергея Захарова. Они заявили, что никогда не простят актера. Репортаж «Медузы»

18 августа в Пресненском районном суде продолжилось рассмотрение дела Михаила Ефремова. Актера обвиняют в том, что в начале июня он в пьяном виде спровоцировал аварию на Садовом кольце, в результате которой погиб 57-летний курьер из Рязани Сергей Захаров. То, что смерть Захарова наступила именно из-за ДТП, в суде подтвердила судмедэксперт. Сомнений в этом нет и у родственников погибшего. Сегодня они рассказали, как переживают потерю близкого человека. И почему никогда не простят Ефремова. За процессом наблюдала спецкор «Медузы» Кристина Сафонова.

Красная и черная машинка

«Михаил, как вы себя чувствуете? Адвокат сказал, что у вас в квартире жарко и душно, это правда? У вас нет кондиционера? Есть мнение, что вы сымитировали [инсульт], Михаил, что вы можете на это сказать?» — сыпятся вопросы от журналистов, как только Михаил Ефремов выходит из своей квартиры, чтобы в сопровождении приставов поехать в суд. 

На прошлое заседание, которое должно было пройти в Пресненском суде ровно за неделю до этого, 11 августа 2020 года, Ефремов прийти не смог. На входе в суд он потерял сознание, и его госпитализировали в Боткинскую больницу. По словам адвоката Эльмана Пашаева, там врачи диагностировали у его доверителя инсульт. 

Из больницы Ефремов вышел через четыре дня. И, заходя этим утром в суд, он выглядит даже бодрее, чем в самом начале процесса. Судья Елена Абрамова начинает заседание с того, что зачитывает ходатайство компании (ее название не слышно), которая занимается сдачей машин в аренду. На одной из них, говорится в ходатайстве, в день аварии работал погибший курьер Сергей Захаров. Машина, продолжает читать судья Абрамова, была «уничтожена». Поэтому компания просит назначить ей компенсацию в размере одного миллиона рублей и признать ее потерпевшей — это, согласно ходатайству, необходимо для получения выплат от страховой компании. Впрочем, ни участники процесса, ни сама Абрамова с этим не согласны. И суд отклоняет ходатайство. 

Сторона обвинения, как и на прошлых заседаниях, продолжает представлять доказательства вины Михаила Ефремова. Первой за трибуну становится приглашенный ею судебно-медицинский эксперт Светлана Ромодановская. Ромодановская объясняет, что проводила экспертизу трупа и обнаружила у погибшего Сергея Захарова «тяжелые повреждения», которые и привели к смерти. Ромодановская отмечает, что в крови Захарова не был обнаружен алкоголь. В его организме присутствовали другие наркотические вещества, в том числе морфин, кетамин и фенобарбитал. Но из отчета скорой известно, что их погибшему ввели уже после аварии сами медики. 

В ответ на вопрос гособвинителя, был ли Захаров пристегнут ремнем безопасности, эксперт отвечает: «Если возникли сомнения, нужно смотреть. Я всегда ношу с собой модели», — и достает из сумки две игрушечные машинки и куклу. Столкновения, рассказывает Ромодановская, бывают разными — например, касательными, боковыми и задними. «В нашем случае [это было] лобовое», — говорит она, ударяя бамперами красную и черную машинки. 

Следом эксперт объясняет участникам процесса, как рассчитываются повреждения. Для этого, говорит она, необходимо вспомнить седьмой класс школы и второй закон Ньютона. «Он гласит, что раз у нас столкновение с ускорением, то оно [ускорение] прямо пропорционально силе и обратно пропорционально массе», — напоминает школьный курс физики Ромодановская. И переходит к описанию повреждений, которые могут появиться у водителя машин при различных ДТП, — для наглядности эксперт то и дело указывает на части тела куклы. За ней с интересом наблюдают даже обычно скучающие приставы. 

«Все грубые повреждения — это, как правило, при непристегнутом ремне», — резюмирует эксперт. По ее словам, все полученные Захаровым травмы свидетельствуют о том, что он был пристегнут в момент аварии. 

Дальше гособвинитель интересуется, повлияло ли на состояние Захарова то, что очевидцы аварии поставили его перевернувшийся автомобиль обратно на колеса, и был ли вообще у него шанс выжить при таких повреждениях. «В быту существует мнение: случилась травма — не трогайте. Но это действует, только [в том случае] если поврежден позвоночник. В данном случае перелома позвоночника не было, а потому его можно было перемещать», — говорит Ромодановская. Что касается шансов выжить, продолжает эксперт, у всех происходит по-разному: «Кто хотя бы раз в жизни ломал ребро, понимает, что такое дышать со сломанным ребром. Это тяжелый шок. [У Захарова] были множественно сломаны голени и стопы, стопы раздроблены. Множественные переломы повреждают сосуды, и они становятся открытыми. В результате возникает жировая эмболия — она не дает дышать, отключает мозг». 

— Было ли врачами сделано все, чтобы спасти жизнь Захарова? — спрашивает у эксперта адвокат родственников погибшего, Александр Добровинский. 

— Помощь была оказана в полном объеме. 

Такой ответ не убеждает защитника Ефремова Эльмана Пашаева. Он спрашивает, в какое время после получения травмы должна быть оказана помощь человеку, чтобы спасти его. Ромодановская поясняет, что исследований по этому вопросу нет. «Очень большой процент смертей идет в первые сутки, потому что у человека сильный травматический шок», — добавляет она. 

— Есть такое понятие в медицине «первый час»? — продолжает Пашаев. 

— Да. Чем раньше оказывается помощь, тем вероятность благоприятного исхода увеличивается, — соглашается эксперт. 

Сомневается адвокат Пашаев и в том, что очевидцы, вернувшие автомобиль Захарова на колеса, не способствовали летальному исходу водителя. Но Ромодановская настаивает, что это не так. 

«В данном деле как долго развивался процесс умирания?» — спрашивает Пашаев. Эксперт обращается к документам; в них говорится, что авария произошла примерно в 21:40. В 22:58 Сергея Захарова доставили в НИИ Склифосовского: прибывшая на место скорая долго ждала МЧС, чтобы вытащить его из машины. Через несколько минут у него наступила клиническая смерть. 

«То есть не оказали медпомощь — и умер!» — с улыбкой восклицает Пашаев. Представители родственников Захарова делают ему замечание. В ответ Пашаев говорит им не играть на публику. 

— Если бы своевременно, в течение получаса, его доставили в больницу, у него был бы шанс выжить? — снова обращается к Ромодановской Пашаев.

— Не могу сказать. 

— Да или нет? — настаивает на ответе адвокат. 

— Не могу сказать, — не сдается Ромодановская. — Своевременное оказание [помощи] увеличивает шансы [выжить], но не гарантирует это. 

В ответ на вопросы коллеги Пашаева, второго защитника Ефремова Елизаветы Шаргородской, эксперт поясняет, что помощь Захарову оказали еще на месте аварии, как только смогли достать его из машины. 

Максимально возможное

После пятиминутного перерыва в суде допрашивают родственников погибшего. Первым выступает младший сын Сергея Захарова, Валерий. Это невысокий парень плотного телосложения с коротко стриженными волосами.  

Валерий рассказывает, что об аварии узнал от двоюродного брата Андрея. Андрей позвонил ему около двух часов ночи 9 июня 2020 года. «Я сначала не поверил, — говорит Валерий. — Я слышу в телефон, что Андрей плачет. Говорю: „Это шутка? Не может быть такого“. Он сказал посмотреть видео в интернете». По словам Валерия, двоюродный брат сразу же поехал из Рязани в Москву в НИИ Склифосовского, куда отвезли его дядю. Сам Валерий остался дома, так как накануне умерла его бабушка по маме и они с матерью Маргаритой готовились к похоронам. «Я не мог уснуть, поехал к матери, она уже знала [об аварии], — вспоминает Валерий. — Мы лежим на кровати, звонит Андрей и говорит, что отца нет», — последние слова молодой человек произносит сквозь слезы. «Водички дать вам?» — спрашивает его Пашаев. Валерий отказывается. Михаил Ефремов в это время смотрит в небольшую книгу, которую держит под столом. 

— Если суд посчитает Михаила Ефремова виновным, какое должно быть назначено ему наказание? — спрашивает у Валерия гособвинитель. 

— Наказание предусматривает Уголовный кодекс. Я думаю, максимально возможное. 

— Максимально возможное, — повторяет за Валерием гособвинитель. 

На вопросы своих адвокатов — Александра Добровинского, Анны Бутыриной и Ирины Хайруллиной — Валерий рассказывает, что Ефремов так и не принес ни ему, ни его родственникам извинений. Не было от него и предложений о финансовой компенсации. Случившееся он и его семья переживают тяжело. «Маме было так плохо, что мы с женой переехали к ней. Бабушка постоянно плачет. Крестный тоже вспоминает. Они дружили все, очень дружили», — рассказывает Валерий. 

— Просто для уточнения. Я понимаю, вы говорите, что вам очень тяжело, плохо, чуть не плачете. А почему по телеканалам ходили и там не плакали? — обращается к Валерию адвокат Эльман Пашаев. 

— Я не ходил по телеканалам, — отвечает парень. 

Выяснив у Валерия, когда он стал жить отдельно от родителей, насколько близко общался с каждым из них и знал ли о том, что отец живет с другой женщиной, защитник Ефремова переходит к событиям, последовавшим после смерти Сергея Захарова. 

— Почему вы не поехали в больницу?

— Я уже объяснил, что помогал маме с похоронами бабушки, — спокойно отвечает Валерий. 

— Там человек умер, царствие небесное! — восклицает Пашаев. Судья Абрамова делает ему замечание. 

— Когда вам было плохо, вы вызывали скорую? — продолжает адвокат. 

— Мне не было плохо… 

— Не было плохо! — вновь восклицает Пашаев, не дав Валерию договорить. 

— …чтобы вызывать скорую, — пытается закончить фразу Валерий, но его почти не слышно. 

Судья Абрамова просит защитника Ефремова не манипулировать. «Но он же сам сказал, что ему плохо не было!» — не сдается Пашаев. 

У Михаила Ефремова к Валерию вопросов не возникает. Он сидит с опущенной головой, время от времени переворачивая страницы маленькой книги. 

Адвокат Валерия, Ирина Хайруллина, спрашивает, видел ли ее доверитель ролик, который Михаил Ефремов записал вскоре после аварии. Валерий говорит, что о видеообращении знал, но не смотрел его. «Я считаю, что это было сделано на публику, и не понимаю зачем», — добавляет парень. Эта реплика возмущает адвоката Пашаева:

— Что значит на публику играл?

— Выложил в интернет, — объясняет Валерий. 

— А вам известно, что на домашнем аресте нельзя общаться?

— Известно, — говорит Валерий. В Рязани он работает конвоиром. 

— А каким способом он должен был… — не заканчивает фразу Пашаев. 

— Любым иным. 

Адвокаты, представляющие в суде интересы потерпевших, возмущаются, что на их доверителя оказывается давление. Пашаев спрашивает у судьи Абрамовой, когда в зале будет порядок. «А это от вас зависит», — строго отвечает Абрамова. 

«Серега был такой добродушный, безобидный»

Следующим к трибуне подходит высокий худощавый мужчина в синей рубашке и темном пиджаке. Это брат погибшего, Валерий Захаров. Как и его племянник Валерий, он узнал о ДТП ночью 9 июня от своего сына Андрея. «Он сказал, что его увезли в институт Склифосовского. Я ему говорю: „Успокойся, там хорошие врачи“. А он мне: „Ты просто не видел видео аварии, там от машины ничего не осталось“», — вспоминает тот разговор Валерий. 

Ближе к утру он с женой и пятилетней внучкой поехал в Москву. Но до НИИ Склифосовского доехать не успел. Ему позвонил сын и сказал, что Сергея больше нет. После чего с Валерием связался уже следователь и попросил побыстрее с ним встретиться. 

«Я считаю, что наказание должно быть справедливым», — говорит Валерий. Как и племяннику, Ефремов не принес ему извинений и компенсацию морального вреда не предложил. Однажды, говорит Валерий, ему позвонил адвокат актера Эльман Пашаев и предложил встретиться. «Я сказал, что только со своим адвокатом [пойду на встречу]. Я дал ему номер [адвоката], но он не позвонил», — объясняет Валерий, почему та встреча так и не состоялась.  

— Зачем вы ходили на телевидение? — спрашивает у Валерия его представитель Александр Добровинский. 

— В 2008 году в аналогичной ситуации погиб мой двоюродный брат. Все замяли. Михаил Ефремов — достаточно известный человек. Я боялся, что дело до суда не дойдет. В этом и была цель [участия в телешоу]. 

Отвечая на другие вопросы своих адвокатов, Валерий рассказывает, что с братом у него были очень хорошие и близкие отношения. Они вместе росли и учились. Дружба не прошла и с возрастом. «Единственное, когда мы надолго разлучились, это когда я год был в армии и когда он два был в армии. А так мы общались постоянно», — говорит Валерий. Со смертью брата, продолжает он, жизнь сильно изменилась. 

86-летняя мать Валерия и Сергея не знает правду о гибели сына, говорит брат погибшего: родственники убедили ее, что он умер от сердечного приступа. «У нее стоит его фотография. Как на нее взглянет, слезы в глазах», — добавляет Валерий. 

— Каким человеком был ваш брат? — спрашивает у Валерия Анна Бутырина. 

— Серега был такой добродушный, безобидный. Можно сказать, что он был бесхарактерный — его легко было уговорить на что-то. И нерешительный. Он хотел, чтобы все дружили. Он конфликтов вообще не терпел. Если приходил к нам, а мы с женой спорим, говорил, что попозже зайдет. 

Пока Валерий рассказывает, Ефремов то ли чихает, то ли всхлипывает. А затем на несколько секунд закрывает рукой глаза. 

— Страдал ли Сергей хроническими заболеваниями? — продолжает адвокат Бутырина. 

— Я знаю, что он наблюдался в больнице. Год назад прошел диспансеризацию. Он еще смеялся: «Просветили всего и ничего не обнаружили. Только зря соглашался». 

Ефремов вновь издает какой-то звук. 

— Как прошли похороны? — спрашивает Бутырина. 

— Полдеревни приехало. Все, кто мог, пришли, — говорит Валерий. 

— Как вы в настоящее время воспринимаете смерть брата?

— Очень тяжело смириться с этим. Сейчас, как только подходят выходные, чего-то не хватает. Связующее звено рассыпалось. 

Следующим вопросы задает адвокат Пашаев. Он настаивает, что предлагал Валерию встретиться, чтобы обсудить возмещение морального вреда. Валерий так не считает. Адвокаты Ефремова и семьи Захарова начинают спорить. В это время сам актер зажмуривает глаза и слегка заваливается на правый бок, при этом левой рукой дотрагиваясь до области сердца. 

«Водички дать?»

«Девятого числа рано утром мне позвонила жена [брата Сергея]. Она кричала в трубку: „Ты только не переживай. Сергей попал в аварию, но он жив“. Следом [через несколько часов] был звонок то ли от следователя, то ли от кого. Мне сообщили, что он умер», — начинает свой рассказ в суде вдова Сергея Захарова Маргарита. Они были женаты 27 лет. 

За месяц до аварии, говорит Маргарита, у ее матери диагностировали онкологическое заболевание. «Я ухаживала за ней. Она очень страдала. Когда твой родной человек у тебя на глазах страдает и ты знаешь, что он умирает… Я не могла представить, что такое может быть на свете, когда вслед за матерью у тебя умирает муж. Это очень больно, очень страшно», — негромко говорит Маргарита. 

Отношения с мужем она описывает как «очень теплые». Сергей, по ее словам, был «добрый, отзывчивый, ласковый». «За что ни возьмется, все у него получается. Я за ним была как за каменной стеной», — говорит Маргарита. Чтобы помогать семье деньгами, Сергей больше 20 лет назад уехал на заработки из Рязани в Москву. Он часто приезжал домой, в последний год — каждые выходные. Вместе они ездили в деревню, чтобы навестить его мать. «И в караоке пели, и в настольные игры играли. Сергей вел здоровый образ жизни. На речку ездили», — добавляет она. 

«Надеюсь, суд вынесет справедливое наказание, с которым я буду согласна», — говорит Маргарита. 

Извинений и предложения о компенсации она от Михаила Ефремова не получала. «У нас был случай — кажется, в день похорон или поминок — приехали две машины. Ребята наши выходили из дома на улицу покурить. [Приехавшие] предлагали им деньги со словами „домик купите себе“. Но я при этом разговоре не присутствовала», — вспоминает Маргарита. 

— Как вы сейчас переживаете смерть мужа? — спрашивает адвокат Анна Бутырина. 

Впервые за все время Михаил Ефремов смотрит на Маргариту. В этот момент она говорит: «Это нестерпимая боль. Это утрата. Когда теряешь мужа, теряешь любимого человека, с которым 27 лет живешь в счастливом браке. В эту трагедию тяжело поверить. Слезы душат, сердце разрывается от боли».

— Водички дать? Нет? — обращается к ней, как и до этого к ее сыну Валерию, адвокат Пашаев. 

— Что вы думаете о видеообращении, которое записал Михаил Ефремов? — продолжает Анна Бутырина. 

— О видео я знала, но я не могу смотреть ни видео, ни передачи. Я не могла смотреть, когда показывали аварию. Я представляла, как ему больно. Это невыносимо. 

— Какое у вас отношение к Ефремову? — продолжает Бутырина. 

— Отношение? Это убийца!

Ефремов снова поднимает глаза от книжки. Смотрит на своих адвокатов и качает головой. 

— Убийца — это еще суд не установил. Что-то я слез не видел, хотя бы сын попытался! — резко реагирует на заявление Маргариты адвокат Пашаев. Судья Абрамова вновь делает ему замечание. 

Специально для Пашаева вдова еще раз представляется: «Маргарита Владимировна», — но адвокат к ней обращается исключительно по имени. Его интересует, сколько зарабатывал погибший Сергей Захаров и какую сумму ежемесячно давал жене. Маргарита на эти вопросы отвечает с трудом, добавляя, что и сама работает — раньше служила в МВД по Рязани, а теперь вышла на пенсию и устроилась бухгалтером. 

— Как вы относитесь, когда у мужчины есть любовница на стороне? — спрашивает у нее Пашаев. Судья Абрамова снимает этот вопрос, но Маргарита успевает ответить, что «плохо». 

— А когда вам об этом стало известно? — задает следующий вопрос Пашаев, намекая на то, что последние 20 лет Сергей Захаров был в отношениях с москвичкой Ириной Стерховой, которую ранее суд отказался признать потерпевшей по делу. 

— Мне неизвестно. 

— До сих пор вам неизвестно? — удивляется Пашаев. 

— До сих пор, он мне об этом не говорил, — отвечает Маргарита. 

— До сих пор вам неизвестно, что у него Ирина была? — все равно продолжает Пашаев. 

— До сих пор, — настаивает Маргарита. 

Дальше адвокат Ефремова пытается узнать, в каком караоке Маргарита пела вместе с мужем. Но суд снимает и этот вопрос как не относящийся к делу. Полицейский в зале суда шепчет: «О господи, дурдом». 

Коллегу Пашаева, Елизавету Шаргородскую, интересует, помогал ли финансово погибший своим детям и если да, то в каком объеме. Маргарита затрудняется с ответом. Тогда Шаргородская поясняет: «Наличие продуктов в холодильнике вашего сына не зависит от помощи отца? Ваш сын не голодал, если отец не дал ему денег?» Маргарита отвечает отрицательно. 

— Вы знали, что Ефремов извинился через средства массовой информации? — снова обращается к вдове адвокат Пашаев. 

Она повторяет, что не смотрела это видео. Но от родственников знает, что извинений в нем не было. 

— А как Ефремов должен был обратиться к вам с извинениями? — продолжает адвокат актера. 

— Он мог обратиться через вас, господин Пашаев. Все, что вы говорите, — вы говорите от него. Мы ждали [извинений], но этого не произошло.

«Мне публичность не нужна»

Последним показания дает старший сын Сергея Захарова от первого брака, Виталий. Как и его единокровный брат, он невысокий и носит короткую стрижку. 

Виталий рассказывает, что, узнав об аварии от двоюродного брата Андрея, сразу же решил поехать из Рязани в Москву. К пяти утра они были уже у НИИ Склифосовского. «К нам вышла врач, сказала, что все, — последнее слово Виталий произносит гнусаво, опустив голову. — Андрей сообщил родственникам, я был не в состоянии». 

Мама Виталия умерла, когда он был ребенком. Поэтому воспитывала его бабушка, мать Сергея Захарова. Сам Захаров, по словам сына, помогал ей финансово и часто приезжал к ним в деревню, привозил игрушки. Когда Виталию исполнилось 16, он ездил к отцу в Москву, помогал ему по работе и вскоре начал получать собственную зарплату. В это время он жил вместе с отцом, в квартире Ирины Стерховой. «Последние два года, — продолжает Виталий, — мы реже виделись из-за моей занятости. В прошлом году у моей гражданской жены умер отец. И надо было [в деревне, на их участке] на огороде работать». Как и другие потерпевшие, он просит для Ефремова «справедливого» наказания. 

— Вы принимали участие в телешоу? — обращается к нему его представитель Сергей Аверцев. 

— Да. Когда я посмотрел видео от Михаила Ефремова, я был в шоке, не мог трезво оценивать ситуацию. Но мне показалось, что это было сделано на публику. Я записал опровержение того, что мне была предложена помощь. 

— С какой целью вы это видео записали? — спрашивает Аверцев. 

— Сложно сказать. Больше [для того, чтобы] оповестить людей, что этого не было. 

Сергей Аверцев повторяет вопрос об участии Виталия в телешоу. Молодой человек рассказывает, что после смерти отца с родственниками поехал к зданию Следственного комитета в Москве. Там многие журналисты просили его об интервью, говоря, что иначе дело о смерти его отца «замнут». «Потом брат Андрей сказал: „Виталь, замнут же, ну надо“. Я далеко не медийная личность и сам по себе скрытный. Мне публичность не нужна. Я не знал, что делать. Но если нужно — поехали». 

Адвокат Пашаев задает Виталию уже звучавшие в процессе вопросы: кем он работает, в каких отношениях с другими родственниками, часто ли виделся с погибшим Сергеем Захаровым, действительно ли тот приезжал каждые выходные в Рязань к жене Маргарите, кто был на его похоронах и за чей счет провели церемонию. 

В ответ на вопрос, были ли со стороны Михаила Ефремова попытки связаться с ним, Виталий путается и говорит, что после случившегося к нему обращались многие адвокаты и предлагали свои услуги. А поняв суть вопроса, объясняет, что получил сообщение от помощницы адвоката Пашаева с просьбой о встрече. Для чего была нужна эта встреча, Виталий сказать затрудняется, но добавляет, что передал просьбу своему адвокату Сергею Аверцеву. 

— Почему встречи не произошло? — теперь Виталия спрашивает судья Абрамцева. 

— Господин Пашаев отказался. 

— Вам известно, почему? — подключается сам Пашаев. 

— Нет. 

— А вам адвокат говорил, что самым важным моментом было то, что вы должны присутствовать на нашей встрече? 

— Да, говорил. Но мне было тяжело, я сам отказался, — признается Виталий. 

Адвокат Анна Бутырина интересуется, какое отношение у Виталия к Михаилу Ефремову. Но тот стоит молча, опустив голову. Кто-то из адвокатов семьи подсказывает: «Негативное?» Виталий с этим соглашается. 

— Вы считаете, что по его вине потеряли близкого человека? — продолжает Бутырина. 

— Считаю. 

— Как вы переживаете это?

— Думаю, как любой другой, — начинает отвечать Виталий. 

— За себя говорите! — строго одергивает его адвокат Пашаев. 

— Очень тяжело, — тихо говорит Виталий. 

Символический рубль

На этом, говорит судья Елена Абрамова, сторона обвинения закончила представлять доказательства вины Михаила Ефремова. В заседании объявляется часовой перерыв. Когда актер в сопровождении приставов возвращается в зал, одна из участниц группы поддержки кричит ему: «Михаил Олегович, мы вам верим!» 

Адвокат Сергей Аверцев, представляющий интересы старшего сына Сергея Захарова Виталия, ходатайствует о приобщении к делу гражданского иска. Если суд признает Ефремова виновным, поясняет Аверцев, он просит взыскать с актера 6 миллионов 500 тысяч рублей в пользу своего доверителя. 

О похожем иске заявляет адвокат остальных потерпевших — вдовы, младшего сына и брата Захарова — Александр Добровинский. Перед тем, как зачитать текст иска, Добровинский спрашивает, не вспомнил ли Ефремов обстоятельства вечера аварии. Тот отвечает отрицательно. 

«Этот иск несет название „возмещение морального и материального вреда“, но это лишь юридическая формулировка, — читает Добровинский. — Кто может возместить нам потерю мужа, отца и брата? Разве есть деньги, которые могут нас утешить и воскресить Сергея? Конечно, нет. Однако мы, как потерпевшие, имеем право заявить данный иск, и мы его заявляем». Назначая сумму иска, продолжает адвокат, семья погибшего Сергея Захарова, исходила из того, что преступление было совершено известным человеком, у которого, по его собственным словам, очень много денег. «В нашей стране, к сожалению, знаменитые и состоятельные люди в аналогичной ситуации всегда уходили от наказания. Это важно помнить для того, чтобы понять наше исковое заявление, — говорится в иске. — Мы хотим внести свою лепту в дело защиты маленьких людей от безнаказанности богатых знаменитостей». 

«Мы не заслуженные и не народные артисты страны. Не публичные люди и совсем не богатые. Мы простые провинциальные жители Рязани. Но, может быть, на таких, как мы, держится наша страна», — читает Добровинский. 

Семья Сергея Захарова, продолжает адвокат, понимала, что, находясь под домашним арестом, Михаил Ефремов не может напрямую высказать им свое отношение к случившемуся. А потому они думали, что актер обязательно сделает это публично через своего адвоката. Дальше Добровинский зачитывает цитаты Эльмана Пашаева из разных СМИ в духе: «Родственники Захарова просто намереваются получить больше денег, чем им предлагают сейчас», «Они пытаются набить цену», «Все не отказались бы заработать» и так далее.

«Михаил Олегович Ефремов позволил себе открыто надругаться над нашей семьей. Вероятно, потому что уверен, что сможет отмазаться при любых обстоятельствах, — читает дальше исковое заявление родственников погибшего Добровинский. — Прощения от нас ему не будет. Да и искупления тоже не будет, никогда. Искупление невозможно без искреннего раскаяния». 

Сумма иска, решила семья Сергея Захарова, — один символический рубль. «Грязные деньги Ефремова нам не нужны. И не нужны были никогда, они запачканы кровью Сергея Захарова, — зачитывает их слова адвокат Добровинский. — Мы не можем вернуть нашего Сергея. Но надеемся, что этим заявлением спасем другие, бесценные для кого-то жизни. Мы хотим привлечь внимание общества для того, чтобы этот образец циничности наконец понес наказание в назидание другим». 

Когда Добровинский заканчивает, зал на несколько минут погружается в полную тишину. Адвокат Пашаев переговаривается о чем-то со своим доверителем. Затем встает и хочет обратиться к Добровинскому, но демонстративно делает вид, что якобы забыл его фамилию. В итоге Пашаев делает заявление о юридической стороне иска — в нем сказано, что в смерти Захарова виновен Ефремов, но суд пока к такому заключению не пришел. «Потерпевшие в очередной раз в судебном заседании подтвердили, что им не был причинен моральный вред. В один рубль оценили!» — резюмирует адвокат. 

Елизавета Шаргородская, также представляющая интересы Ефремова, отмечает, что Добровинский придал своим чтением иску «трагичности» и «романтичности». Ефремов несколько раз говорит ей: «Лиза, Лиза!» — но Шаргородская машет на него рукой и продолжает. Она считает, что Добровинский прочитал иск не полностью, вырвав фразы из контекста и тем самым придав им особую окраску. Судья Абрамова интересуется, что по поводу иска думает сам Ефремов. Он, глядя в стол, отвечает, что согласен со своими защитниками. Оба иска приобщают к материалам дела. 

В конце заседания судья просит адвокатов актера представить имеющиеся у них доказательства невиновности их подзащитного, если такие имеются. На это Пашаев отвечает отказом. Он объясняет, что для обеспечения явки свидетеля и подготовки к предоставлению доказательств защите нужен еще один день. «У нас есть свидетели, которые приезжают. В прошлый раз приезжали. А сегодня я не был уверен, что заседание состоится, из-за здоровья Ефремова», — поясняет он. 

Адвокаты семьи считают, что оппоненты намеренно затягивают процесс. Анна Батурина обращает внимание суда, что единственный заявленный защитой свидетель — Софья Кругликова — проживает в Москве. Тут в спор вступает и сам Ефремов: «Ваша честь, Кругликова Софья — моя жена. Ей не с кем оставить детей». А затем внезапно обращается к потерпевшим: «Мне очень жаль, что вы такую защиту [адвокатов] выбрали!»

В ответ адвокаты просят Ефремова говорить громче, так как его слов почти не слышно. Он советует им купить слуховой аппарат. Между участниками процесса в очередной раз начинается перепалка. «Мы будем рады вас услышать», — доносится голос адвоката семьи Захаровых Ирины Хайруллиной. «Я рот открою, вам не понравится!» — отвечает ей Ефремов. 

Судье Елене Абрамовой все же удается всех успокоить. Заседание переносят на следующее утро.