«Путин давал импульс делу Голунова на всем его протяжении» Сергей Бадамшин, адвокат Ивана Голунова — о том, что происходит с делом журналиста через год после его задержания

6 июня 2019 года специальный корреспондент «Медузы» Иван Голунов был задержан в центре Москвы по сфабрикованному делу о сбыте наркотиков. С тех пор Голунов в этом деле побывал и подозреваемым, и обвиняемым, и свидетелем, и потерпевшим. Год спустя спецкор «Медузы» Фарида Рустамова поговорила с адвокатом журналиста Сергеем Бадамшиным о том, как расследуется преступление против Голунова и будут ли найдены его заказчики.

Спецпроект «Медузы» «Голунов. Сопротивление полицейскому произволу».

— Что сейчас происходит с делом?

— Сейчас дело близится к завершению. Во время карантина работа также велась, на следствии карантин почти не отразился — были назначены экспертизы, есть их результаты. Были проблемы с вывозом и ознакомлением обвиняемых с экспертизами и материалами. И очную ставку мы не могли провести, но недавно этот процесс начался: в конце мая была очная ставка с обвиняемым Акбаром Сергалиевым и скоро будут с другими обвиняемыми. 

— Расскажите, как двигалось дело в течение прошедшего года?

— Изначально после освобождения Ивана следствие велось очень активно, оперативники и следствие выполнили огромную работу. Потом был период затишья: наше общение со следствием прекратилось с августа до декабря — и был страх, что у нас будет дело [журналиста Олега] Кашина-2, потому что торможение расследования, как я понимаю, было на высоком уровне. По моей информации, дело было заморожено.

Долгое время мы с Иваном были единственными источниками информации по делу, СКР и Генпрокуратура вообще не отвечали на наши вопросы и никак не обосновывали свое бездействие. Мы обжаловали их бездействие, и в результате в декабре на пресс-конференции Путина стало известно об уголовном деле в отношении пятерых сотрудников полиции. При этом наши процессуальные оппоненты — обвиняемые — в период затишья очень внимательно отслеживали всю информацию по делу, неоднократно встречались, обсуждали, вырабатывали общую тактику защиты — то есть готовились к уголовному делу. Но задержание для них все равно было неожиданным.

— Пресс-конференция Путина придала импульс делу?

— Путин давал импульс делу Голунова на всем его протяжении. После того, как Путин на пресс-конференции сообщил об уголовном деле, я стал звонить следователю. Он сначала не брал трубку, потом перезвонил и сказал, что дело возбудили за день до этого. А дальше пошла работа, результаты которой мы скоро увидим.

— Материалы дела были засекречены. Почему это произошло?

— Тактика проведения оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ) и часть документов ОРМ относится к сведениям, составляющим государственную тайну. Поэтому дело будет рассматриваться Мосгорсудом, но я надеюсь, что в открытом режиме, за исключением некоторых материалов. Власть должна дать ответ на вопрос, что произошло год назад: кем и как подбрасывались наркотики, как фальсифицировались доказательства и т. д. Это важно знать как обычным людям, так и профессионалам для вырабатывания тактики противодействия подобным преступлениям.

— Почему Ивану была назначена психиатрическая экспертиза и каковы ее результаты?

— Это была формальность со стороны следствия, которое скрупулезно собирает все доказательства. В том числе, им нужно пресечь любые попытки дискредитации показаний Ивана и других доказательств. Когда следствие запросило характеризующие материалы, то поступили сведения о том, что Иван в детстве состоял на консультационном учете. Экспертиза прошла, по ее результатам Иван здоров, никакими заболеваниями не страдает и не страдал.

— Что мы узнали об УВД ЗАО за время следствия? 

— Меня ничего не удивило, ничего нового я не узнал. Деятельность подразделений по борьбе с наркотиками в структуре МВД необходимо кардинально реформировать в части правоприменительной практики. Борьба идет не с оборотом наркотиков, а с наркопотребителями. Это облегчает статистическую задачу таким оперативным сотрудникам. Люди не заморачиваются с оформлением результатов оперативно-розыскной деятельности, это позволяет злоупотреблять, подкидывать наркотики, привлекать к уголовной ответственности заведомо невиновных.

Есть также кадровая проблема. В нашем деле один сотрудник полгода проработал, другой два месяца. Один из них бывший повар. И вдруг они стали офицерами, получили допуск к секретным данным, проводят оперативно-розыскные мероприятия — люди без профильного образования. Это вопрос к МВД, по какой причине к ним на работу приходят такие люди.

— Почему вы с Голуновым настойчиво добивались, чтобы прокуратура перед вами извинилась?

— Это обязанность прокурора согласно УПК — принести извинения в порядке реабилитации за то, что к уголовной ответственности привлекали лицо, которое непричастно к совершению преступления. Мы получили извинения, правда, от прокурора ЗАО, хотя должна была извиниться Генпрокуратура. Но Иван решил отнестись к этому снисходительно. 

— Вы обсуждаете со следователями тему заказчиков преступления?

— В нашем общении эта тема присутствует, я все время жду, когда будет принято процессуальное решение по этому вопросу. Само по себе дело уникально, потому что наши процессуальные оппоненты готовились к своему уголовному преследованию после освобождения Ивана. В частности, они уничтожили доказательства по делу: они утверждают, что они вели имитацию видеосъемки, то есть не снимали процесс задержания и обследования квартиры, а имитировали. Когда следствие задало вопрос, где эти видео, этих видео не оказалось. Они так и не были представлены обвиняемыми.

Я не склонен пока драматизировать ситуацию с заказчиком и надеюсь, что нам не придется самим поднимать этот вопрос публично. Рассчитываем, что следствие в ближайшее время примет какое-то процессуальное решение относительно заказчиков.

— С какими другими делами вы бы сравнили дело Голунова?

— Это уникальное дело, в том числе по резонансу. Каждый стал примерять эту страшную ситуацию на себя, своих близких. У Ивана же до событий не было широкой известности, его знали только его друзья-журналисты и Ксения Собчак. Теперь Иван широко известен, в том числе, среди судей и силовиков. Это для него огромная ответственность, потому что раньше он жил простой жизнью, теперь ему приходится быть внимательным к своим словам и т. д. Кроме того, у Ивана уникальная процессуальная история. Сначала он был подозреваемым, потом обвиняемым, потом свидетелем, потом потерпевшим.

— Повлияло ли дело Голунова на практику по другим подобным делам?

— В деле Голунова система в очередной раз пыталась перемолоть невиновного, но именно в этот момент нашла в себе силы отпустить его и извиниться перед ним. Я очень надеялся, что случится поворот в развитии МВД. Но этого не случилось. Практика лишь немного изменилась в лучшую сторону, на мой взгляд, существенных изменений не произошло.

— На ваш взгляд, может ли с делом Голунова случиться то же, что с делами многих других журналистов, против которых были совершены преступления — наказаны будут только исполнители, но не заказчики?

— Мы идем тем курсом, который выбирает следствие. Пока следствие отрабатывает исполнителей. Нам нужно справедливое следствие и справедливый судебный процесс. Справедливо будет, в том числе для нынешних обвиняемых, привлечь к уголовной ответственности и заказчиков. Думаю, пока самого Голунова волнует ситуация с заказчиком преступления, мы будем предпринимать все меры, чтобы их установить.