Российские фотографы запустили онлайн-аукцион, прибыль от которого пойдет на защитные средства для врачей Посмотрите на работы, которые можно купить
Академия «Фотографика» вместе с фондом «Живой» и проектом EverydayRussia запустила благотворительный онлайн-аукцион в поддержку российских врачей, который продлится до 10 мая. Вырученные деньги пойдут на закупку средств индивидуальной защиты (респираторы, маски, комбинезоны и т. д.). В аукционе участвуют 138 фотографов — «Медуза» публикует 14 представленных работ с комментариями авторов. Купить фотографии можно здесь.
Арсений Несходимов. «Арбузные корки»
Арбузные корки я снял в Стамбуле в 2019 году, когда жил в районе Кадыкей на последнем этаже самого высокого дома. Из окон квартиры открывался вид на Мраморное море и причал для паромов. Лодки отправлялись почти каждую минуту в разные стороны — я мог смотреть на это бесконечно. Я влюбился в Стамбул и захотел запомнить и квартиру, и яркое солнце в августе, и паромы. Я много раз пытался снять вид из окна, но все было не то: паромы получались слишком маленькими. Тогда я решил, что вместо паромов у меня на обеденном столе будут арбузные корки — они чем-то напомнили маленькие лодочки, с которых продают рыбные бутерброды в районе Фатих.
Сергей Пономарев. «The Shard»
Эта картинка из большой серии фотографий о Лондоне, которую я снимал в 2017 году для New York Times. История была посвящена городу, который является мультинациональным бурлящим котлом, похожим скорее на Нью-Йорк или Милан и очень сильно отличающимся от остальных британских городов.
Я снимал эту историю около месяца и оказывался в совершенно разных ситуациях: документировал жизнь миллиардера и совершенно бедных людей, был в мечети, которая до этого была синагогой, а еще раньше была церковью. Я пытался показать атмосферу города, который после «Брекзита», наверное, будет увядать и станет обыкновенной столицей, а не центром бизнеса и мультикультурности.
Эта фотография снята с Шарда — одного из самых высоких зданий Европы. Когда я там был, вдруг заметил, что люди, находящиеся на противоположной стороне смотровой площадки, начинают отражаться в стекле. Мне показалось, что это такая метафора небесного офиса и призрачности существования Лондона, который находится на границе между успешным прошлым и совершенно непонятным, достаточно темным будущим.
Влад Сохин. «Мальчик с акулой»
Фотография была снята в 2016 году в стране Токелау — это такая заморская территория Новой Зеландии в Тихом океане. Страна состоит из трех атоллов, где много маленьких островков и со всех сторон океан. Уровень воды там поднимается на два-три метра, постоянно случаются большие приливы, которые иногда заливают острова. Ураганы тоже бывают.
Для жителей Токелау изменение климата — это вопрос выживания. Они как могут приспосабливаются, чтобы выжить в новых условиях. Например, строят вокруг своих островов, особенно острова Фале, где я снял эту фотографию, большие бетонные заграждения, поднимают свои дома на большие дамбы — некоторые из них 4–6 метров высотой.
Также они помогают друг другу. Можно сказать, что построили коммунизм. Например, существует коммунальная рыбалка: где-то раз в две недели все мужчины острова выходят в ночь ловить рыбу и все, что поймают, делят поровну между всеми жителями этого небольшого острова.
Мальчик на фотографии — сын одного из рыболовов. Он играет с акулой перед тем, как ее разрежут. Это вроде приключенческая тревел-фотография, но на самом деле за ней стоит очень много.
Антон Андриенко. Из серии «Гастрономия для глаз»
Серия «Гастрономия для глаз» родилась как попытка побега от повседневной реальности. Разбитые улицы и серые пейзажи редко положительно влияют на человека. Где найти отдых глазам? Покой душе? На эти вопросы я пытаюсь ответить уже очень долго. На этой фотографии представлен спальный район Алтуфьево. В нем я провел свое детство и оказался там спустя 12 лет отсутствия.
Александр Ануфриев. Из проекта «Россия крупным планом»
Эта фотография снята на Арбате — туристической улице, на которой собраны чуть ли не все клише о России. Работая над этой серией, я понял, что говоря о нации, невозможно избежать штампов. Например, что вы снимете, чтобы рассказать о французах? Наверняка там будет багет, сыр и Эйфелева башня. Вот и я использовал клише, что рождаются в голове при слове «Россия», отражая социальные процессы происходившие и волновавшие меня в тот момент.
Игорь Елуков. «Олень в церкви»
Это первый снимок из истории «Книга чудес», над которой я продолжаю работать с 2018 года. Образ должен был сниматься на год раньше, но к тому времени, как я решился, все олени потеряли рога из-за смены сезона. Я забыл об этом, погруженный в решение художественных вопросов.
Как и в остальных снимках этой истории, организация заняла больше месяца — в этом случае искали подходящую по архитектуре и локации церковь и героя с ветвистыми рогами. Оленя к месту съемки везли за 600 километров.
Я думал именно о белом олене, но они встречаются не так часто, так что его присутствие в кадре просто счастливое стечение обстоятельств. У пятнистого оленя, с которым мы должны были работать, за несколько часов до отъезда к месту съемок обломился рог, поэтому нам его заменили этим прекрасным белым созданием.
Юрий Козырев. «Северный морской путь»
Эта фотография была сделана в районе Обской губы, где находятся «Ворота Арктики» — такой уникальный терминал, куда подходят танкеры, загружаются нефтью и уходят дальше по Северному морскому пути на запад или на восток. Я получил разрешение находиться там, снимать и даже возможность использовать дрон. Но ничего не получилось, потому что, судя по всему, стоят глушители — мой несчастный квадрокоптер поднимался на сто метров и падал. Это было страшно обидно, но в итоге мне повезло. Когда я вылетал на вертолете с мыса Каменного, увидел во льдах след от танкера.
Мария Ионова-Грибина. «Птичка»
Работа «Птичка» из NATURA MORTA — проекта о моих первых детских воспоминаниях и столкновениях со смертью. Когда мы с братом были маленькими, хоронили найденных в саду на даче животных: птичек, кротиков, мышек. Мы воспроизводили похоронную процессию: погребали животное на опушке леса, украшали могилку цветочками и камушками. Возможно — копировали, возможно — познавали. Для взрослых людей смерть — это нечто иное, трагичное, им сложнее ее принять и понять. В детстве все было проще.
Когда я нашла первую птичку, уже будучи взрослой, то вспомнила наши детские чувства. Я решила, что буду фотографировать животных, найденных на дороге (их сбивали машины) или в саду, украшая цветами и растениями.
Эта птичка врезалась в стекло дачной двери и сразу умерла. Я собрала цветы из сада, два часа выкладывала их вокруг нее, потом сфотографировала. Для меня это было что-то вроде перформанса, восстанавливающего те самые детские впечатления. Мне было важно оставить ее изображение для мира искусства — через день-два ее бы съели черви. Тут она как живая, но с отпечатком небытия. Впоследствии, выставляя ее на выставках и публикуя в сети, я получала много комментариев. Интересно, что беседы не раз сводились к теме буддизма и другим философским вопросам. Однажды ее взяли для оформления книги, которую издавал канадский хоспис, для статьи о принятии смерти. Для меня это важно.
Виктория Ивлева. «Париж. 1989»
Этот снимок сделан во время моей второй поездки в Париж в 1989 году. Ольга Абрего, невеста на снимке и хозяйка русской борзой мужского пола (собаки необыкновенно красивой и необыкновенно глупой), — советская эмигрантка. Правильнее сказать, не эмигрантка, а женщина, которая вышла замуж за человека из какой-то небольшой латиноамериканской страны, который из Ольгиной жизни исчез давно, может быть, сразу после пересечения супругами государственной границы Франции.
Однажды Ольга привела меня к Хвосту (поэту и автору песен Алексею Хвостенко), который тогда тоже жил в Париже в какой-то, как помнится, жутковатой полузаброшенной квартире. Иногда Ольга выходила гулять с собакой на бульвар, где пила пиво и курила, а борзой сидел рядом, положив голову на столик. Есть у меня и такой их снимок.
Почему она надела белое платье, я не очень помню. Замуж-то Ольга точно больше выходить не собиралась, думаю, мы просто валяли дурака. Но снимок получился чудный, тонкий, совершенно парижский. В нем все на месте: и завитки на балконной решетке, перекликающиеся с загнутым подолом платья, и движение руки, повторяющее абрис собачьей головы, и коврик, ведущий тайный разговор с большой деревянной катушкой на полке, и мелкие цветы в букете, повторенные в сеточке вуали.
Евгений Фельдман. «Врозь»
Этот кадр стал обложкой моего альбома «Врозь» про Майдан и Донбасс, который полностью раскуплен. За снимком стоит мистическая история: я нашел его в съемке спустя полгода после событий, которые тогда снимал, — столкновения на Грушевского 19 января 2014 года. Из-за этого и из-за отсутствия соседних фотографий из серии я до сих пор не знаю, что на нем происходит и что делает этот человек.
Мария Плотникова. «Красная корова»
В августе 2017 года я снимала репортаж о жизни астрофизической школы фонда «Траектория». Занятия проходили в Нижнем Архызе, в непосредственной близости от специальной астрофизической обсерватории РАН. Днем я фотографировала гениальных детей, а ночами ездила на гору практиковаться в съемке звездного неба. Как-то ночью я расположилась недалеко от главного здания обсерватории, облюбовав большую лужу в качестве изюминки кадра, поставила камеру на штатив и засекла время часовой экспозиции, чтобы в итоге получились так называемые звездные треки. Я расстелила коврик и, завернувшись в спальник, глазела на чистейшее ночное небо. Незаметно для себя задремала. Но вдруг прямо под ухом услышала громкое чавканье и, раскрыв от ужаса глаза, уставилась в темноту.
Передо мной медленно проплывало бесшумное стадо коров, а я никак не могла понять, сон это или явь. Пока я соображала, коровы удалились в ночь, но одну буренку одолела жажда, и она припала к моей луже. Я доползла до камеры, прикидывая, будет ли видна корова. Времени крутить колесики и высчитывать подходящую выдержку у меня не было, так что в качестве дополнительной подсветки я решила использовать красный свет налобного фонарика. Я понимала, что корова сразу заметит что-то неладное и второго шанса у меня не будет. Спустя секунд сорок я включила фонарик и направила его вперед. Корова стояла не шелохнувшись, чего не скажешь о моих дрожащих от волнения руках. Кадр был сделан, корова подняла голову, пошевелила ушами, фыркнула и прошуршала вслед за стадом. Ну а я продолжила снимать свои несчастные звездные треки, понимая, что корова — это то, ради чего я приехала в Нижний Архыз.
Виктор Лягушкин. «Зачем лебедю длинная шея?»
Я встретил лебедей-шипунов на Голубом озере в Кабардино-Балкарии. Это озеро имеет одну и ту же температуру круглый год, так что несколько семейств лебедей прилетают сюда зимовать. Лебеди питаются водорослями, а поскольку большое плавучее тело не позволяет этой птице нырять в глубину, природа подарила ей длинную шею, которая под водой вытягивается еще больше. У этой фотографии замечательная, хоть и чуточку грустная история. В русской мифологии лебедь — волшебная птица. В сказках лебеди оборачиваются небесными девами, мудрыми и прекрасными. Образ женщины-птицы один из самых требовательных и самых выразительных в балете. Именно поэтому мою фотографию лебедя, будто с небес тянущегося вниз, выбрала дизайнер Татьяна Парфенова для последнего платья, пошитого Майе Плисецкой.
Дмитрий Костюков. «Париж во время карантина»
Это фотография снята в Париже, на Монмартре, возле Базилики Сакре-Кер. Я живу в этом районе, но непосредственно на вершину холма хожу не очень часто: там всегда много туристов и в прямом смысле трудно пройти. С марта, когда я начал снимать реакцию города на коронавирус, в основном съезжал на велосипеде ближе к Сене и снимал в центре, где расположено большинство достопримечательностей.
Но когда я сам переболел вирусом и не мог сильно уставать, решил посвятить это время Монмартру. Улица Chevalier de la Barre, на которой сделана фотография, обычно забита туристами и заставлена стендами с сувенирами. Во время карантина была уникальная возможность увидеть собственно город, в том числе эту улицу. Город без туристов и магазинов. Город, когда даже соседи по домам начинают здороваться, а булочник наконец-то узнает ваше имя. Во всяком случае, в моем районе в плане человеческого общения карантин стал более нормальным временем, чем обычная жизнь.
Изначально я хотел сфотографировать только пустую улицу, но свет был слишком контрастный для такой съемки, а облака оттягивали слишком много внимания на себя. Поэтому я подумал, что надо снимать с людьми. Свет потихоньку двигался вдоль улицы, я перемещался вместе с ним и ждал. Большинство прохожих были бегунами, которых совсем не хотелось снимать, потому что в спортивной форме все обезличены, а сама фотография становится похожей на рекламу спорттоваров. Я дождался человека в подходящей одежде и на правильном месте и пошел дальше — к смотровой площадке.
Екатерина Анохина. Из серии «25 недель зимы»
Это фотография — обложка моей фотокниги «25 недель зимы», которую я сделала как дипломный проект, выпускаясь из школы Родченко. Эта книга — визуально-эмоциональное повествование о том, как человек переживает расставание с возлюбленным.
Остальные работы можно посмотреть на странице аукциона