Вацлав Гавел был драматургом, диссидентом и сомневающимся в себе человеком. 30 лет назад он возглавил «бархатную революцию» в Чехословакии и победил

17 ноября 1989 года в Праге начались антикоммунистические выступления, которые меньше чем через две недели привели к краху режима, правившего Чехословакией больше 40 лет. Революция совершилась бескровно и получила название «бархатной». Ее лидером стал драматург и философ Вацлав Гавел, который вскоре занял пост президента страны. При нем Чехословакия распалась, но Гавел все равно остался для чехов героем и нравственным ориентиром. Так же его оценивают и во многих других странах мира. «Медуза» публикует фрагмент из книги Михаэля Жантовского «Гавел» в переводе Анны Агаповой, преподавателя и переводчика чешского языка, автора телеграм-канала «Слишком шумное одиночество».

Михаэль Жантовский. «Гавел». Пролог

Вацлав Гавел был одним из наиболее незаурядных политиков XX века. Рассуждая о Гавеле, прошедшем уникальный путь от ребенка из богатой семьи к изгою и от изгоя к мировой знаменитости, легко поддаться разного рода упрощениям. Но вряд ли можно сомневаться в том, что Гавел сыграл ключевую роль в ликвидации одной из самых привлекательных утопий человечества, возглавив крупнейший общественный переворот в современной чешской истории.

Неожиданное, почти сказочное превращение Гавела в главу государства, вызывало у многих, в том числе и у него самого, недоумение, но в действительности не было ни сверхъестественным, ни случайным. Стремление исцелять мир присутствовало в жизни Гавела с тех пор, как он в возрасте десяти лет придумал фабрику по производству добра. Движимый обостренным чувством справедливости, он защищал свои взгляды и стойко переносил все невзгоды, с искренним, не показным усердием добиваясь поставленных целей, и благодаря этим качествам оказался в ноябре 1989 года не только наиболее логичным, но единственно возможным лидером революции.

Тем не менее, личность Гавела нельзя сводить к роли диссидента или политика. Он был неординарным мыслителем и стремился применять итоги своих размышлений и этические принципы, лежащие в их основе, в политической практике. Можно спорить, был ли Гавел оригинальным философом мирового масштаба. При всей начитанности ему недоставало академического образования, систематичности знаний и интеллектуальной дисциплины истинного ученого. Впрочем, он сам нередко напоминал читателям и слушателям об этих своих недостатках.

Нравственная философия Гавела укладывается в три понятия, которые с его именем неразрывно связаны. Первое — «сила бессильных»; простое, как слоган, оно дало название наиболее известному его эссе. На первый взгляд, этот красивый лозунг не имеет отношения к действительности, в которой власть принадлежит сильным, а бессильные всячески оправдывают эту свою характеристику. Но, как ни парадоксально, выражение «сила бессильных» еще меньше подходит к ситуации, когда бессильные ни с того ни с сего оказываются у власти. И все же эта идея легла в основу революции — одной из немногих в истории, которые закончились бескровно.

Другой принцип — «жизни в правде» — отдает мессианством и заставляет заподозрить автора в идеализме, лицемерии или тривиальности. Если следовать привычному пониманию слова «правда», то выяснится, что Гавел сам время от времени предавал свое учение. И все-таки Гавела нельзя упрекнуть в неискренности и нехватке решимости следовать этому принципу. Замыкает триаду идея «ответственности», связанной с «памятью бытия». Все остальное, как говорится, только комментарий.

Гавел не оставил после себя ни обобщающих работ, ни единой философской системы. В некоторых своих рассуждениях, главным образом тех, что относятся к периоду президентства, он опасно заигрывает с идеями массовой философии нью-эйджа. Однако в целом мировоззрение Гавела отличается последовательностью и нравственной прозрачностью.

Гавел был не только диссидентом, политиком и мыслителем, но еще и выдающимся писателем, остроумным и самобытным. Своим успехом на литературном поприще он не был обязан ни общественному признанию, ни политическим достижениям: как драматург Гавел прославился задолго до того, как стал главным чехословацким «узником совести» и уж тем более президентом. Напротив, общественно-политическая деятельность Гавела накладывала существенные ограничения на его литературную карьеру.

Вершиной его творчества считаются произведения середины шестидесятых годов — пьесы «Праздник в саду» (1964) и «Уведомление» (1965). Несмотря на то, что коммунистическая цензура всегда относилась к Гавелу в лучшем случае настороженно, эти годы принесли ему творческую свободу. Период президентства представлен «Летними размышлениями» (1991), задуманными как своего рода политический манифест, а также десятками речей и обращений. Гавел почти всегда писал их сам — это больше, чем обычные политические выступления, но их жанровая специфика не позволяла глубоко развить тему или добиться художественной цельности текста. О неисчерпанных возможностях Гавела как драматурга свидетельствует его последняя пьеса «Уход» (2008), над которой он начал работать еще до выборов в президенты и которую закончил уже после выхода в отставку. 

И, наконец, Гавел был человеком, чей авторитет был таким же исключительным, как и его биография. Он с юных лет был лидером, прокладывал курс, шел впереди и указывал дорогу. Он не был одержим собой, как часто случается с идеологами, напротив — его отличали скромность, доброжелательность и вежливость, настолько неизменные (а иногда даже неуместные), что Гавел сам вышучивал их в некоторых своих пьесах. Эти черты дополняли чувство юмора и ироничность, обычно добродушная, порой хлесткая, но ни в коем случае не жестокая. Гавел был душой любой компании, он любил общество, легко заводил друзей и сам был щедрым другом. О таких говорят: чудесный человек.

Однако существовал и другой Гавел, «скрытый мандражист», больной, удрученный, раздраженный собственной беспомощностью, ищущий спасение в алкоголе, в лекарствах, склонный к ипохондрии, а иногда и к необдуманным любовным авантюрам. Он сохранял уверенность в себе, возглавляя миллионные протесты в ноябре 1989 года, когда танки, окружавшие Прагу, могли в любой момент войти в город. Но, став президентом и обретя все атрибуты власти, он постоянно сомневался, что эта должность ему по плечу, сделался, по его словам, «сам себе подозрителен». Стремясь к «жизни в правде», он предъявлял к себе (но не к остальным) невероятно строгие требования и часто проваливал этот экзамен. Он был человек сомневающийся, как, впрочем, и мы все.

Чтобы объяснить непреходящую значимость фигуры Вацлава Гавела и его общественный вес, нужно не только учитывать его плодотворную и удивительно разнообразную деятельность и черты его многогранной личности, но еще и понять, как эти элементы, усиливая друг друга и парадоксально друг с другом сочетаясь, складывались в единое целое, которое не равнялось сумме слагаемых. Гавел действительно был тем, кем казался на первый взгляд, был настоящим, подлинным, аутентичным, в той степени, о какой большинство людей может только мечтать и какая недоступна большинству политиков. И даже его недостатки были настоящими, не похожими на карикатурные грешки тех, кого называют знаменитостями.

Пять фактов, из-за которых Вацлав Гавел останется не только в истории Чехии

• Он был «философом на троне». Размышления о том, что, возможно, именно мудрецы должны управлять государством, распространены в западной культуре со времен Платона. Правда, Карл Поппер, сам крупный философ, обобщая опыт тоталитарной истории начала XX века, пришел к выводу, что от этой идеи — один шаг до коммунизма и фашизма с их верой в абсолютное знание, которое дает право на любые социальные эксперименты. На практике все оказалось совсем не так страшно. Пусть Вацлав Гавел и не был профессиональным философом, но экзистенциальные размышления занимали его куда больше, чем Ленина или Гитлера, а результаты пребывания во главе своей страны оказались куда менее радикальными. А тем, что в период «бархатной революции» именно он придумал «Гражданский форум», собирал у себя активистов, писал прокламации и превратил студенческие демонстрации в общенациональный протест, Гавел развеял еще и многие стереотипы об интеллигентах, способных только говорить, но не делать.
• Он не сохранил страну, но и не допустил войны. Чехословакия как объединение чешского и словацкого народов была создана после Первой мировой войны во многом для того, чтобы не допустить доминирования немцев на территории современной Чехии. Со временем словакам все меньше нравилась роль «младшего брата», и в начале 1990-х годов, на фоне краха коммунизма, сепаратистские настроения особенно усилились. Будучи президентом Чехословакии, Гавел в своем стиле пытался воспрепятствовать отделению Словакии: проводил там особенно много времени, устраивал президентские приемы, вел переговоры с представителями словацкого правительства, взял себе в команду словаков — но не смог предотвратить распад страны. Он ушел в отставку до разделения страны, признав поражение и не став провоцировать националистические чувства. Это особенно ценно, учитывая восточноевропейский контекст: распад СССР привел к целой серии локальных конфликтов на постсоветском пространстве; распад Югославии — к нескольким крупным войнам и этническим чисткам. В отличие от них Чехословакия закончила свою историю мирно.
• Он просил прощения за события прошлого. В 1938 году идея защиты судетских немцев стала для Адольфа Гитлера поводом для того, чтобы отторгнуть значительную часть территории Чехословакии, а потом и уничтожить ее вовсе. После Второй мировой войны от двух до трех миллионов немцев были изгнаны из Чехословакии — десятилетиями чешские политики считали, что это справедливая цена за нацистскую оккупацию. Гавел же еще в 1989 году, до прихода к власти, заявил по телевидению, что пора извиниться перед судетскими немцами, чем вызвал бурю негодования в стране. В 1997 году, при его активном участии, Чехия и Германия подписали декларацию, в которой извинялись друг перед другом за преступления, совершенные во время Второй мировой войны и после нее. Незадолго до ухода с поста президента Гавел еще раз попросил прощения, сказав, что чехи должны уметь признавать «зло, которое совершали сами, пусть даже в ответ на жестокость других». Его снова критиковали — но он снова не изменил своей позиции.
• Он показал, что можно быть нравственным авторитетом и заниматься реальной политикой. Пост президента, который Гавел занял, был в основном церемониальным, но дал ему возможность довольно активно заниматься внешней политикой. Он активно продвигал вступление Чехии и других восточноевропейских стран в НАТО и Евросоюз и солидаризировался с политикой США даже в таких неоднозначных темах, как вторжение в Ирак в 2003 году. Он был одним из первых, кто поддержал войну, хотя многие европейские страны выступили против. Впрочем, это можно рассматривать и в духе политических идей Гавела, который в начале своего правления запретил продавать оружие диктаторским режимам.
• Он опередил время своим президентским стилем. Гавел занял пост президента задолго до того, как Барак Обама стал завсегдатаем американских стендап-шоу, а Джастин Трюдо поразил мир цветными носками. Он возглавлял Чехию в те времена, когда политику все еще делали с серьезным лицом. Гавел дружил с Далай-ламой, собирался сделать особым уполномоченным по вопросам культуры и торговли Фрэнка Заппу, принимал в своей резиденции The Rolling Stones, а Билла Клинтона во время его первого визита в Чехословакию повел в пивную «У золотого тигра», где познакомил его с местным завсегдатаем и живым классиком Богумилом Грабалом — автором романов и рассказов о чудаках, болтающих о жизни и рассказывающих всякие байки. Уйдя в отставку, он активно поддерживал зеленое движение — задолго до того, как это стало трендом.