«США постараются не допустить гражданской войны у себя под боком» Политолог Збигнев Ивановский — о том, что привело к кризису в Венесуэле и как он будет развиваться

В Венесуэле продолжается конфликт между Николасом Мадуро и парламентом, объявившим его второй президентский срок нелегитимным. Противостояние обострилось после того, как Мадуро запретил ввоз гуманитарных грузов морем, а также с территории Бразилии и Колумбии — стран, которые официально признали президентом его противника Хуана Гуайдо. Сам лидер оппозиции находится за границей, и непонятно, вернется ли он в Венесуэлу. Руководитель Центра политических исследований Института Латинской Америки РАН Збигнев Ивановский рассказал «Медузе» о том, насколько серьезен нынешний кризис и может ли он закончится большой войной.

«Чавес не разрушал систему, он воспользовался ее разрушением»

— Насколько соответствует действительности представление о том, что до прихода Чавеса к власти в 1999 году Венесуэла была одной из самых процветающих стран региона?

— После свержения диктатуры Маркоса Переса Хименеса в 1958 году в Венесуэле установилась классическая двухпартийная система, у власти регулярно сменялись левоцентристское «Демократическое действие» и более умеренная Социал-христианская партия КОПЕИ. Венесуэла превратилась в довольно процветающую страну, привлекательную для мигрантов. Причем не только из соседней Колумбии, охваченной внутренним вооруженным конфликтом, но и для сотен тысяч европейцев, прежде всего испанцев и португальцев, которые ехали за океан в поисках лучшей жизни.

С 1974 по 1979 год президентский пост занимал социал-демократ Карлос Андрес Перес, который проводил социально ориентированную политику и значительно укрепил государственный сектор экономики, национализировав железорудные компании, нефтяную промышленность и железные дороги. В результате доходы правительства выросли более чем в четыре раза. В конце 1980-х — начале 1990-х годов страну охватил острый экономический кризис, в 1988 году избранный повторно Перес резко сменил правительственный курс, взяв за его основу неолиберальную модель, направленную на стабилизацию экономики за счет урезания социальных расходов и затягивания поясов. Экономику эти меры стабилизировали, но одновременно усилили социальную поляризацию: богатые стали еще богаче, а бедные — еще беднее. Недовольные венесуэльцы в столице и других городах начали массовые акции протеста, получившие название «Каракасо». Они были подавлены армией и полицией. По официальным, и скорее всего, заниженным, данным погибли больше 270 человек. Жизнь обычных граждан продолжила ухудшаться, а уровень бедности превысил 70%.

В 1992 году подполковник спецназа Уго Чавес попытался совершить военный переворот, но потерпел поражение. В следующем году состоялся импичмент Переса, а в начале 1994 года новый президент амнистировал Чавеса. За время пребывания в тюрьме его популярность только увеличилась, и в 1998 году он победил на президентских выборах. То есть фактически не Чавес разрушил старую политическую систему, а удачно воспользовался ее разрушением.

— Но политика Чавеса еще больше ухудшила ситуацию?

— Вообще говоря, сначала благодаря крайне высоким ценам на нефть на мировом рынке Чавесу удалось реализовать многочисленные социальные программы (так называемые «миссии»), которые значительно улучшили положение населения и заметно снизили уровень бедности. Венесуэла установила тесные связи с Кубой, поставляя туда нефть по сниженным ценам, взамен Куба направляла в Венесуэлу специалистов, в первую очередь, врачей, которые ехали в самые отдаленные регионы, где жители до этого вообще не получили медицинской помощи. В результате уровень жизни нижнего слоя заметно вырос, именно эти люди составляли социальную базу Чавеса и до сих пор в какой-то мере поддерживают Николаса Мадуро. В дальнейшем из-за падения мировых цен на нефть, продажа которой составляет 95% доходов государства, в Венесуэле начался экономический кризис, который продолжает углубляться.

Но важно, что у самой социально-экономической модели, которая сформировалась при Чавесе, существуют системные недостатки. Фактически это радикальная распределительная система, игнорирующая законы мировой экономики и рынка. Сейчас ситуация стала даже хуже, чем до Чавеса. Правительство Венесуэлы не публикует никаких официальных данных, однако по информации из независимых источников, в 2018 году уровень бедности превысил 85%, падение ВВП составило 18%, а инфляция в годовом исчислении достигла полутора миллионов процентов.

При этом правительство пытается сохранить некоторые социальные программы, продолжает строить дешевое муниципальное жилье, по символическим ценам раздаются сторонникам «боливарианского социализма» продуктовые заказы, позволяющие как-то выжить. По курсу черного рынка зарплата составляет примерно 20 долларов в месяц, однако литр бензина стоит несколько центов, цены на транспорт и коммунальные услуги тоже символические. 

В какой-то мере для сторонников режима работают и социальные лифты. Престижный Национальный университет Венесуэлы — это оплот оппозиции, однако действует созданный Чавесом Боливарианский университет, который принимает выходцев из малообеспеченных слоев без экзаменов, его студенты и выпускники — наиболее активные члены Единой социалистической партии Венесуэлы и ее молодежной организации. Венесуэльцы, которые учатся в Москве, тоже в основном чависты, поскольку их отправили бесплатно учиться за океан в престижные вузы, открыв, в общем, уникальные возможности для карьерного роста. Относительно привилегированное положение занимают лица, работающие в силовых структурах. Вот эта прослойка, получившая и получающая социальные блага и имеющая возможность получить образование и продвигаться по социальной лестнице, продолжает поддерживать режим.

В проигрыше оказался средний класс — традиционная интеллигенция, мелкие и средние предприниматели, — которые привыкли при всех перипетиях и кризисах жить достойно, им практически невозможно поддерживать привычный образ жизни. Именно средние слои и формируют основную базу оппозиции. Среди эмигрантов большинство тоже составляют представители этого слоя. По данным соседних государств и международных организаций, число эмигрантов колеблется от 2,3 до 4 миллионов человек, то есть при Мадуро страну покинуло примерно 10% населения.

«Двоевластие возникло из-за действий Мадуро»

— При Мадуро как-то изменился стиль управления страной?

— Личностный фактор не следует сбрасывать со счетов. Даже противники Чавеса признают, что он был харизматическим лидером и яркой неординарной личностью, которая имела влияние на общество, чего не скажешь о Мадуро. При этом ни того, ни другого нельзя назвать диктаторами в полном смысле этого слова. Тот же Чавес регулярно проводил честные выборы и референдумы, проиграв только один раз, а в 2015 году, уже при Мадуро, оппозиция получила две трети мест в парламенте.

Венесуэльская конституция, принятая в 1999 году после прихода Чавеса к власти, считается одним из лучших образцов мирового конституционного права и до сих пор поддерживается как сторонниками власти, так и оппозиции. Наряду с традиционными законодательной, исполнительной и судебной властью учреждены еще две ветви, В гражданскую, или моральную, входят защитник народа, генеральный прокурор и генеральный контролер. Электоральная, выделенная отдельно, занимается проведением выборов. Впоследствии была принята поправка, позволяющая президенту переизбираться неограниченное число раз — Чавес этого долго добивался, получилось далеко не сразу. Но при этом конституция предусматривает возможность досрочного прекращения полномочий президента по истечении половины его мандата. Причем это не обязательно импичмент, предполагающий совершение должностного преступления. Основанием может стать просто некомпетентность, если за отзыв проголосовало большинство избравших его граждан при явке не менее 25%. Чавес рискнул пойти на подобный референдум, и сторонникам его смещения не удалось набрать необходимого числа голосов.

Одной из причин обострения нынешнего кризиса стала идея Мадуро поменять конституцию. Я беседовал с очень многими венесуэльцами, как сторонниками, так и противниками действующего президента, и никто не смог объяснить, почему и какие именно статьи конституции нуждаются в изменении. Кстати, попытка конституционной реформы привела к расколу среди сторонников власти, многие чависты, как и традиционные оппозиционеры, выступают против изменения конституции, принятой по инициативе и под руководством Уго Чавеса. Среди них — эмигрировавшая в Колумбию бывший генпрокурор Луиса Ортега Диас, которая долгое время была правой рукой Мадуро, многие известные дипломаты, генералы и другие люди, входившие в команду Чавеса и считавшиеся наиболее преданными его сторонниками.

— Как на практике выглядит двоевластие?

— Надо понимать, что «первым начал» именно Мадуро. После разгромной победы оппозиции на парламентских выборах законодательная и исполнительная власть стали игнорировать друг друга. Для нейтрализации парламента президент созвал без предварительного референдума Национальную конституционную ассамблею, которая теоретически должна принять новый Основной закон, а затем прекратить свои полномочия. Часть депутатов в этой ассамблее избиралась по территориальному принципу, а часть по квотам для различных категорий населения: пенсионеров, молодежи, предпринимателей, индейцев. При этом партийное представительство не допускалось. В результате бойкота этих выборов со стороны оппозиции и весьма специфического способа избрания депутатов все места в этом органе власти заняли сторонники Мадуро.

Прошло уже почти полтора года, учредительное собрание фактически узурпировало функции парламента, утверждает бюджет и принимает различные законы, то есть занимается чем угодно, только не реформой конституции. Что самое интересное, обе ассамблеи сидят в одном здании.

Оппозиция не признает легитимными досрочные президентские выборы, состоявшиеся в мае 2018 года. Основные претензии связаны с лишением избирательных прав популярных кандидатов, минимальными сроками избирательной кампании, активным использованием административного ресурса. Явку завысили на миллион избирателей. В непосредственной близости от избирательных участков были установлены «красные пункты», где сторонники правительства получали продукты и товары. Мадуро принес присягу не перед парламентом, как предусматривается конституцией, а перед Верховным судом. Выборы не признали большинство латиноамериканских стран, Европейский союз и США. На практике же реальная власть принадлежит тому, кто контролирует силовые структуры, а это действующий президент Мадуро.

Хуан Гуайдо до последнего времени был мало известен даже самим венесуэльцам. 5 января он стал всего лишь очередным председателем парламента сроком на один год. Но, поскольку оппозиция не признает законность избрания Мадуро, в соответствии с конституцией он как председатель парламента занял пост главы государства вплоть до проведения выборов. Очевидно, был расчет на раскол вооруженных сил, но министр обороны поддержал действующего президента и армия в целом сохранила единство. Хотя уже есть какие-то высокопоставленные военные, чаще отставные или эмигрировавшие, которые перешли на сторону оппозиции. В частности, 23 февраля во время кризиса из-за гуманитарной помощи 60 военных и офицеров Национальной гвардии ушли в Колумбию и поддержали оппозицию, но в целом Мадуро контролирует силовые структуры. Сам Гуайдо говорит, что около 90% военных против режима. Это, мягко говоря, явное преувеличение. В любом случае, как вы понимаете, раскол армии — это прямой путь к гражданской войне.

— Вы допускаете такую возможность?

— Я разговаривал со многими венесуэльцами, придерживающимися самых разных взглядов. Все они говорят, что Венесуэла — мирная страна, которая не привыкла воевать, в ней нет тех линий раздела, который обычно сопутствуют гражданским войнам — ни этнических, ни религиозных, ни географических. Это католическая страна с достаточно однородным и преимущественно европеизированным населением. Это не Сирия и не Ливия.

К тому же, как видите, Мадуро пока не принимает никаких слишком резких мер, типа ареста оппозиционных депутатов или самого Гуайдо. Хотя Мадуро не признает парламент, просто отмахнуться от неприкосновенности депутатов не получается, это сразу был бы выход на следующий уровень конфликта. Действующий президент понимает, что у оппозиционных политиков есть и социальная база, и международная поддержка.

Наконец, мне кажется, такого сценария постараются не допустить и США. Одно дело — Ближний Восток, другое дело иметь такую ситуацию недалеко от своих границ, у себя под боком, где очень давно, за исключением Колумбии, не было длительных и кровавых вооруженных конфликтов.

— Какова вообще роль внешнего фактора в нынешнем кризисе?

— Первопричина, прежде всего, в катастрофической внутренней ситуации. Ну а в условиях системного кризиса всегда найдется кто-то, кто захочет этим воспользоваться в своих интересах. Очевидно, что Соединенные Штаты, мягко говоря, никогда не симпатизировали нынешнему режиму. Но вот пришел к власти Трамп, который труднопредсказуем, не очень склонен к поиску политического решения и занял более резкую позицию, чем его предшественники. В результате на Венесуэлу были наложены дополнительные санкции, арестованы некоторые активы, заморожена часть золотого запаса, которая хранится в Великобритании. Незамедлительное признание Гуайдо дает основания судить, что именно США подтолкнули его к радикальным действиям.

— Может ли дело дойти до прямого американского вторжения?

— Честно говоря, я слабо верю в такую возможность, хотя Трамп политик не всегда предсказуемый и делает очень резкие заявления. Против вооруженного вмешательства выступают почти все латиноамериканские правительства, даже несмотря на то, что там в большинстве случаев находятся у власти правые политики, симпатизирующие США. Даже в Бразилии, где недавно пришел к власти Жаир Болсонару, которого называют «Трампом из тропиков», вице-президент, сам отставной генерал, выступил против силового варианта. При всей неоднозначности отношения к Мадуро идею вооруженной интервенции не одобряют и члены Европейского союза.

Вероятно, будут усиливаться санкции и изоляция режима, и то она не будет полной. Правительство Мадуро поддерживают его сторонники по «Боливарианскому альянсу» — Куба, Боливия и Никарагуа, сдержанную позицию занимают Уругвай и Мексика, традиционно сохраняющая отношения со всеми странами.

— Есть ли другие варианты выхода из кризиса?

— На самой здравой позиции, на мой взгляд, стоят Мексика и Уругвай, которые фактически стараются не поддерживать ни одну из конфликтующих сторон и готовы усадить их за стол переговоров в поисках компромиссного политического решения, что было бы идеальным выходом из кризиса. Но на данный момент эта идея явно утопическая. Вся беда в том, что ситуация накалилась до предела, венесуэльское общество крайне поляризовано и нет середины. Главные действующие лица не отличаются политкорректностью и не склонны к компромиссам, Мадуро называет Гуайдо клоуном, а Гуайдо называет Мадуро диктатором.

Я сказал, что пока это утопично, но на самом деле ни сами венесуэльцы, ни их латиноамериканские соседи, ни США, ни Европейский союз — никто не хочет гражданской войны или вооруженного конфликта. Россия поддержала Мадуро, но все-таки наши официальные представители не исключают возможности диалога с участием умеренной части оппозиции. Контакты с оппозицией поддерживает и Китай.

Гипотетическим выходом из политического кризиса могли бы быть всеобщие выборы под авторитетным международным контролем. Но пока действующий президент призывает провести досрочные парламентские выборы, которые не нужны оппозиции, а оппозиция добивается переизбрания президента, который не готов отдать свою власть.

«Мадуро сильнее, чем думали его противники»

— Кто, с вашей точки зрения, сейчас побеждает в противостоянии Николаса Мадуро и оппозиции?

— Мадуро, как известно, недавно закрыл границу для гуманитарных грузов. Погибли люди, сожгли несколько грузовиков. Обе стороны обвиняют друг друга: одни в бесчеловечности, другие — в провокациях. Но важен сам факт, что не произошло какого-то мощного социального взрыва. Оказалось, что Мадуро сильнее, чем думали его противники, режим сохраняет определенный запас прочности, а когда нет конкретных результатов, протесты не могут продолжаться бесконечно. Но ситуация меняется каждый день, и я думаю, никто не возьмется сказать, что будет дальше.

— Что теперь будет делать оппозиция?

— Мне кажется, что сейчас от оппозиции зависит далеко не все. Понятно, что она будет стремиться усилить эрозию режима, привлекать на свою сторону все больше сторонников. Все будет зависеть от экономической ситуации. Если правительство сможет остановить гиперинфляцию и обвал экономики, уменьшить тотальный дефицит товаров и услуг, у него есть шанс удержаться. Многое будет зависеть и от позиции вооруженных сил. Второй вариант для Мадуро — пойти на закручивание гаек, усилить авторитарные меры.

Судя по последним выборам, доля избирателей, поддержавших Мадуро, от всего электората составляет 30%. Правда, это достаточно сплоченный ядерный электорат, а среди остальных 70% наблюдаются разброд и шатания, оппозиция фрагментирована и расколота, хотя после последних событий наметилась некоторая ее консолидация. Понятно, что многие президенты остаются у власти и с более низким рейтингом, но сложившаяся ситуация уж точно не располагает к резким движениям.

— Интересы России пострадают в случае возможной победы Гуайдо и его сторонников?

— В одном из выступлений Гуайдо сказал, что в случае прихода к власти оппозиция пересмотрит какие-то контракты, но готова продолжить сотрудничество с Россией и Китаем. Другой популярный оппозиционный политик, Энрике Каприлес, говорил, что после смены власти у Венесуэлы не будет внешних врагов, поэтому ей не понадобится столько оружия. Но и он признавал, что страна заинтересована в сотрудничестве в нефтяной сфере.