В 1970-х Дэвид Кортрайт служил в армии США — и выступал против войны во Вьетнаме. Теперь он изучает, как активисты (и санкции) могут остановить агрессора Вот его интервью

Одним из активистов антивоенного движения во время войны во Вьетнаме был Дэвид Кортрайт — тогда он служил в армии США. После окончания войны Кортрайт стал исследовать миротворческие процессы, консультировал ООН, Фонд Карнеги и Международный институт мира и написал несколько исследовательских работ о санкциях. «Медуза» поговорила с Кортрайтом о том, как развивалось антивоенное движение в США во время войны во Вьетнаме и чему оно может научить российских активистов.

«Работа борцов за мир состояла в том, чтобы настаивать: жертв войны больше быть не должно»

— Вы служили в армии США как раз во время вьетнамской войны. Почему вы туда пошли и как стали антивоенным активистом?

— Да, я был в армии в те годы, но меня не отправили во Вьетнам. Когда [в 1968 году] пришла повестка, я решил пойти добровольцем в армейский оркестр, расквартированный на территории Штатов, и таким образом избежал отправки во Вьетнам. 

Однако [постепенно] я узнавал о войне от возвращавшихся из Вьетнама ветеранов и начал читать об истории конфликта. Я испытал ужас и отвращение оттого, что узнал о жестокости этой войны и понял, что был частью армии, ведущей несправедливую войну, и чувствовал стыд и гнев. Я не мог продолжать делать вид, что ничего не происходит, поэтому решил публично выступить против войны. 

Тогда, в 1968 году, по всей стране, в том числе среди призывников и рядовых солдат, как раз набирало силу антивоенное движение. Я присоединился к нему, участвовал во многих протестах, петициях и других публичных действиях против войны. В 1970 году я подал иск против армии, чтобы защитить право солдат выступать против войны.

Участие в антивоенном движении дало мне ощущение моральной правоты и цели в жизни. Я выступил против несправедливой войны, еще находясь на службе в армии, — и считал тогда, и считаю до сих пор, что поступил правильно.

— Как на карьеры офицеров армии США повлияло то, что они выступали против войны?

— Было много офицеров, в основном младших рангов, которые высказывались против вторжения во Вьетнам. Они сформировали свою организацию, Движение обеспокоенных офицеров, у которого были отделения на нескольких военных базах. У офицеров, которых я знаю, не было проблем после завершения военной службы, и они построили успешные карьеры вне армии.

— Как на США повлияло то, что люди эмигрировали, спасаясь от призыва? Кто им в этом помогал?

— Те, кто бежал от войны во Вьетнаме в другие страны, в основном в Канаду и Швецию, привлекали внимание прессы. Некоторые американские СМИ критиковали их, но многие люди восхищались их смелостью и верностью своим убеждениям, которые подтолкнули их уехать в другую страну.

Антивоенные группы в Канаде и Швеции помогали дезертирам. Кроме того, группы поддержки противившимся призыву были в Германии, Франции, Японии, на Филиппинах и в Австралии. Они часто состояли из местных антивоенных активистов и их сторонников из США — и предоставляли правовые консультации, иногда помогали им с жильем и деньгами.

Многие дезертиры и отказники, покинувшие США, оставались вовлеченными в антивоенное движение в тех странах, куда они бежали, и формировали там местные организации. Антивоенные группы в принимающих странах помогали в этом, предоставляя офисы или помощь с печатью и публикацией материалов. В Канаде американские беженцы сформировали «Американский комитет дезертиров» с офисами в Торонто, Монреале и Ванкувере. 

В Париже американские дезертиры присоединились к французским антивоенным группам и создали движение RITA, которое публиковало газету ACT («Действуй», — прим. «Медузы») для американских солдат. Аналогичная кооперация между американскими беженцами и местными активистами происходила и в Швеции. 

— Многие ли из уехавших призывников вернулись? Правительство США делало что-то для их возвращения?

— У меня нет точной статистики, но [по моим ощущениям] около половины тех, кто уехал в Канаду и Швецию, чтобы избежать отправки во Вьетнам, вернулись в США. В 1974 году правительство США объявило частичную амнистию для уклонистов, но потребовало от возвращавшихся, чтобы те прошли альтернативную гражданскую службу. 

В 1977 году президент Джимми Картер объявил полную амнистию для всех избегавших призыва уже безо всяких условий — кроме того, что возвращавшиеся должны были признать, что нарушили закон. Однако для тех, кто бежал из армии [во время вьетнамской войны], никакой амнистии объявлено не было. Возвращавшиеся дезертиры зачастую вынуждены были проходить через военный суд. Я не слышал о том, чтобы кого-то из них отправляли в тюрьму. Их увольняли из армии, очевидно без почета, но я думаю, это не имело значения для ребят, которые отсутствовали [в стране] десятилетиями и обзавелись карьерами и семьями.

— Как менялось общественное мнение на протяжении войны во Вьетнаме? Какие были ключевые факторы в развитии антивоенного движения?

— В первые годы войны во Вьетнаме американское общество поддерживало ее. Первые крупные протесты прошли только в 1965-м [когда США вмешались в войну напрямую], но со временем недовольство войной неуклонно нарастало, и антивоенные демонстрации становились все многочисленнее и проходили чаще.

Правительство называло нас [антивоенных активистов] «непатриотичными», «подрывными элементами», «коммунистами» и «агентами Кремля». Оно ставило под сомнение наши мотивы, утверждая, что мы были «слабаками и трусами». Тех из нас, кто был в армии, командиры часто преследовали, наказывали, угрожали нам. 

Правительство также пыталось кооптировать движение. Например, президент Никсон во время предвыборной кампании обещал отменить обязательный призыв и утверждал, что у него есть план, как закончить войну. Его решение отменить призыв должно было подорвать растущее сопротивление призыву, что оно и сделало, — но при этом оно не ослабило антивоенное сопротивление в целом. Отмена призыва значительно уменьшила размер американской армии посреди войны и снизила ее возможности продолжать конфликт.

Некоторые правые группы пытались организовать противодействие антивоенному движению, но так и не смогли получить значительной общественной поддержки и постепенно исчезли. Провоенные группы иногда проводили контрдемонстрации во время антивоенных протестов. Но к 1967 году антивоенное движение сильно выросло, так что провоенные демонстрации всегда были гораздо меньше наших. 

Ключевыми факторами, поддерживавшими антивоенные настроения, были растущие потери американских войск, экономические и социальные издержки войны для американского общества, а также растущее чувство бессмысленности войны и осознание того, что военной победы во Вьетнаме достичь невозможно.

Наша работа как борцов за мир состояла в том, чтобы напоминать людям о человеческих потерях и настаивать на том, что жертв войны больше быть не должно. Мы обращали внимание общественности на ужасные человеческие жертвы среди вьетнамского народа, массовые убийства и неизбирательные бомбардировки, унесшие жизни очень многих ни в чем не повинных мирных жителей. Мы постоянно говорили о человеческих потерях от войны, особенно среди американских войск. Чем выше были потери среди солдат США, тем больше сомнений появлялось у американского народа. 

Антивоенному движению в России тоже стоит сосредоточить внимание общества на количестве солдат, которые напрасно гибнут, получают увечья в боях; на лишениях, которые война причиняет их семьям и близким.

«Никто из высших государственных служащих не был призван к ответу»

— Что американское общество делало с преступлениями, совершенными во время войны во Вьетнаме?

— Большинство американцев не признают совершение военных преступлений во Вьетнаме и даже не думают о них. Американское правительство также никогда не признавало и не извинялось за массовые убийства и бомбардировки гражданской инфраструктуры и за миллионы погибших в результате войны. Никто из высших государственных служащих, ответственных за военные преступления, не взял на себя ответственность и не был призван к ответу.

Многие люди в антивоенном движении, в том числе выступавшие против войны ветераны, пытались обратить внимание общества на военные преступления. В 1971 году члены Общества ветеранов Вьетнама против войны профинансировали гражданский трибунал в Детройте, на котором десятки солдат и ветеранов боевых действий вспоминали преступления, совершенные против народа Вьетнама. Запись этих слушаний можно увидеть в документальном фильме «Зимний солдат» 1972 года.

Дискуссия о военных преступлениях часто фокусируется на резне в Милае. В марте 1968 года было убито более 500 гражданских, но только один младший офицер, лейтенант Уильям Келли, был осужден за это преступление и провел три года под домашним арестом.

Многие из нас [антивоенных активистов] ездили в Милай во Вьетнам, где был создан памятник жертвам тех событий. Я ездил туда на 50-ю годовщину в рамках делегации «Ветераны за мир». Наше антивоенное движение намерено поддерживать память обо всех жителях Южной Азии, которые погибли или пострадали во время той несправедливой войны.

— Может ли опыт изучения американских военных преступлений во Вьетнаме помочь объяснить, чем вызваны российские преступления в Украине?

— В империалистической войне неизбежно случаются военные преступления. Захватчики обманывают себя в надежде, что местное население будет радостно приветствовать их, но вместо этого сталкиваются с вооруженным сопротивлением. Люди не хотят, чтобы их страну оккупировали враждебные силы, и они будут защищать свою родину. Сталкиваясь с таким всеобъемлющим сопротивлением, вторгающиеся силы прибегают к насилию против мирного населения. В обоих случаях силы агрессора атаковали мирное население и неизбирательно бомбили населенные пункты.

Обе войны являются преступлениями, нарушающими пункт 4 статьи 2 Устава ООН, которая запрещает применение силы против других государств. Оба государства виновны в преступлении военной агрессии, которое в международном праве считается высшим преступлением.

— Как к ветеранам войны во Вьетнаме относятся сейчас? И что, по-вашему, ждет российских солдат?

— В отношении тех, кто служил во Вьетнаме, нет никакой антипатии. Напротив, Пентагон недавно организовывал мероприятия по всей стране по поводу 50-й годовщины войны — в честь ветеранов. Их тон был благосклонен по отношению к ветеранам, но не в отношении войны.

Те из нас, кто высказывался за мир, будучи в армии, были меньшинством, но со временем многие из тех, кто не протестовал и, возможно, даже поддерживал войну, стали понимать, что она была большой ошибкой. Такие бывшие солдаты не чувствуют вины за свою службу, многие из них гордятся тем, что служили своей стране, даже если цель войны была сомнительной.

Люди, которые осуждают войну, не осуждают солдат, которые воевали. Мы поддерживаем свои войска. У нас есть слоган «Поддерживайте военных, но не войну». Мы направляем антивоенную критику на политиков и военных лидеров, которые начинают и ведут войны. Мы осуждаем империалистическую внешнюю политику, но не солдат, которые вынуждены служить на таких несправедливых миссиях.

Солдаты и ветераны, которые выступили против войны во Вьетнаме, сейчас в основном пользуются уважением в Америке. Сегодня, спустя почти 50 лет после ее окончания, некоторые молодые люди все еще считают тех, кто был против войны, героями.

Позвольте мне проиллюстрировать это историей. Примерно пять лет назад во Втором окружном апелляционном суде Нью-Йорка воссоздали судебный процесс 1970 года, на котором рассматривался мой иск против армии США: в том же году наше руководство наказало меня и [34] других солдат за наши антивоенные действия. Мы тогда подписали публичную петицию в The New York Times против войны и занимались антивоенной деятельностью. 

Инсценировка нашего судебного дела с участием студентов и молодых юристов проводилась несколько раз. После одного из «спектаклей» [в котором исполняли и мою роль], когда меня представляли публике, мне начали аплодировать. Я подумал, что аплодисменты предназначались «актерам», но оказалось, что они были для меня. Студенты сочли то, что мы сделали, смелым и достойным аплодисментов. Я был польщен их признанием.

Со временем антивоенная позиция получила признание в США, то же самое, скорее всего, ждет и Россию. Война в Украине, несомненно, несет ужасные последствия для России. Она слабеет экономически и становится изолированной от мира. Война принесла позор и унижение некогда могучей российской армии. Никакое количество кремлевской пропаганды не сможет скрыть очевидное военное поражение и экономическое разложение, не говоря уже об огромных человеческих потерях как среди российских военных, так и среди военных и граждан Украины. 

По мере того как люди будут ощущать эти потери, они начнут уважать тех, кто пытался предупредить об этой опасности. Надеюсь, со временем они поймут, что именно сторонники мира — настоящие герои в текущей ситуации, и что они заслуживают благодарности и поддержки нации за то, что пытались спасти Россию от разрушения.

— Российские солдаты, вернувшиеся из Афганистана, впоследствии страдали от посттравматического расстройства и зависимостей. Что происходило с ветеранами Вьетнама после войны?

— Вьетнамские ветераны страдали от депрессии, зависимостей, склонности к насилию и суициду, которые разрушали их семьи, — есть много исследований на эту тему. Целое поле психологии и психиатрии возникло из этого опыта в связи с явлением «моральной травмы». Это то, что переживают люди, которых заставляли выполнять приказы, противоречащие их совести и моральным ценностям. Уровень самоубийств среди ветеранов американских войн во Вьетнаме и Афганистане был очень высоким. Среди воевавших в Ираке и Афганистане больше людей убило себя, чем было убито во время службы на тех войнах.

«Любого россиянина, который хочет получить убежище, чтобы избежать участия в войне, стоит горячо приветствовать»

— Как вы считаете, должны ли страны из антипутинской коалиции помочь российским уклонистам? Что вы думаете о попытках ввести визабан и закрытии границ для россиян восточноевропейскими странами?

— Это важный вопрос. На мой взгляд, все мы, выступающие против этой войны в других странах, должны помогать российскому антивоенному сопротивлению всеми возможными способами. Когда россияне отказываются участвовать в этой войне или выступают против нее, они поддерживают дело мира. Они союзники всех, кто хочет, чтобы эта война закончилась. 

К сожалению, некоторые европейские государства создают препятствия на пути тех, кто хочет въехать к ним из России. На мой взгляд, это контрпродуктивно. У европейских государств есть закономерные опасения по поводу безопасности границ, но эти вопросы можно решить, выделив дополнительные ресурсы на пограничный контроль.

По моему мнению, любого россиянина, который хочет получить визу или убежище, чтобы избежать участия в этой войне, стоит горячо приветствовать. Гражданские группы и мирные комитеты в других странах должны предоставлять поддержку и правовую помощь всем прибывающим из России, кто в ней нуждается. 

— Россияне создали много антивоенных организаций, помогающих Украине. Например, активисты фонда «Вернем тепло и свет Украине» собирают деньги на генераторы, а Freedom Birds for Ukraine — на дроны. Помогали ли американцы вьетнамцам во время войны?

— Во времена антивоенного движения в США существовало несколько маленьких групп, которые открыто помогали Национальному фронту освобождения Южного Вьетнама. Многие из нас симпатизировали им и верили, что они ведут справедливую оборонительную войну против иностранного вторжения. Но мы не говорили об этом публично. Мы не хотели оттолкнуть консервативных американцев, которые могли соглашаться с нами в том, что необходимо закончить войну, однако при этом не были готовы поддерживать «врага».

Американские антивоенные группы поддерживали связь с вьетнамскими чиновниками во время войны. Например, был сформирован комитет по освобождению американских военнопленных. Он тесно работал с вьетнамскими властями для достижения этой цели, всегда подчеркивая, что путем к освобождению военнопленных было прекращение войны. Аналогичные каналы коммуникации были установлены с медицинскими и гуманитарными организациями во Вьетнаме.

Многие члены движения хотели помочь бесчисленному количеству вьетнамских мирных жителей, пострадавших от американских бомбежек. Они создали несколько гуманитарных программ, помогавших вьетнамским мирным жителям. Одна из самых известных появилась в 1972 году — фонд Bach Mai Hospital, названный в честь госпиталя в Ханое, разбомбленного американскими войсками во время так называемой рождественской бомбардировки [в декабре 1972 года]. 

Мы собирали деньги среди противников войны, чтобы доставить медицинские препараты вьетнамским мирным жителям [уже после окончания войны]. Это было важно, чтобы продемонстрировать вьетнамцам наши добрые намерения, дать им понять, что не все американцы — агрессоры, что мы хотели бы выстроить дружественные отношения между США и Вьетнамом после окончания войны.

Ветераны армии США, служившие во Вьетнаме, после войны помогли запустить гуманитарные программы. Одна из лучших называется Renew. Она собирает средства для оказания помощи вьетнамцам в расчистке территорий от мин и решении проблем, вызванных широким применением химиката Agent Orange [которая продолжается и сейчас].

Такие программы крайне важны для того, чтобы преодолеть ненависть и причиненный войной вред. Они будут нужны и после российской войны против Украины — и могут сыграть важную роль в налаживании поддержки и понимания, которые помогут предотвратить возобновление вооруженного конфликта в будущем.

«США и другие государства, вводящие санкции, должны использовать их в качестве рычага в переговорах»

— Повлияла ли война во Вьетнаме на положение США в мире?

— США потеряли престиж и влияние на международной арене в результате войны во Вьетнаме. Америка потерпела военное поражение и столкнулась с огромными финансовыми и социальными потерями внутри страны. Это ослабило ее жесткую и мягкую силу. Многие люди по всему миру выступали против войны и симпатизировали вьетнамцам.

Сопротивление вьетнамцев американскому вторжению вдохновило революционные движения по всему миру. Латиноамериканский революционер Че Гевара в своем знаменитом обращении 1967 года к народным движениям в Африке, Азии и Латинской Америке призывал к «двум, трем… многим Вьетнамам».

— Российская пропаганда часто использует примеры несправедливых войн, начатых США, — таких как войны во Вьетнаме или Ираке — для оправдания своего вторжения в Украину, указывая на то, что США не были подвергнуты санкциям и не стали изгоями из-за этих войн. Как бы вы ответили на это тем, кто считает такие аргументы обоснованными?

— Основной аргумент верен. Войны США во Вьетнаме и Ираке действительно были очевидными примерами военной агрессии, нарушающей Устав ООН, который запрещает государствам использование силы против другого государства, за исключением случаев самообороны или войн, проводимых с одобрения Совета Безопасности. Очевидно, что ни одно из этих условий не применимо к войнам во Вьетнаме, Ираке или Украине. Сравнивая себя с США, Кремль сам признает противозаконный характер войны против суверенного государства — в нарушение Устава ООН. Но злом зла не поправишь.

Да, американские лидеры не подверглись санкциям [во время войны во Вьетнаме], но Соединенные Штаты определенно стали мировыми изгоями. США дважды обращались за одобрением Совета Безопасности для применения силы в Ираке, но оба раза получали отказ.

Единственной крупной страной, оказавшей реальную поддержку США в войне, была Великобритания. Так называемая коалиция согласных, собранная администрацией Буша, была очень маленькой и не внесла почти никакого вклада в войну. 

Крупные страны — Германия, Франция, Канада и Турция — также отказались присоединиться к США. Консервативное правительство Испании сначала отправило войска в Ирак [в 2003 году], но Социалистическая партия, выигравшая выборы в 2004 году (отчасти благодаря своей антивоенной позиции) немедленно их вывела.

Аналогичным образом мировое сообщество [в 2022 году] выступило против российского вторжения. Генеральная Ассамблея ООН трижды проголосовала: за осуждение войны, против аннексии территорий и за безоговорочный вывод российских войск. Последнее голосование прошло в феврале [2023 года] с 141 голосом за, семью против и 32 воздержавшимися. Россия оказалась в международной изоляции, и ее влияние ослабло.

— Как вы считаете, помогают ли международные санкции против России остановить войну? Стоило бы что-то изменить в подходе к ним?

— Я много писал о таргетированных санкциях. Мне кажется, текущие санкции нужны, чтобы обозначить международное неприятие российского вторжения и чтобы ограничить способность России вести войну. Но я считаю, что стоит делать исключения, чтобы избежать вреда мирным жителям и гражданским группам, которые борются за мир. 

Я думаю, что США и другие государства, вводящие санкции, должны использовать их в качестве рычага в переговорах, они должны публично заявить, что санкции будут сняты, когда Россия выведет свои войска из Украины. Предложения о снятии санкций уже использовались в других ситуациях в качестве стимула для уступок и помогали достичь дипломатических соглашений. 

Мы вместе с Джорджем Лопесом написали книгу «The Sanctions Decade», где дается анализ всех кейсов наложения санкций. Снятие санкций оказало положительное влияние на несколько договоров о нераспространении ядерного оружия. Последний такой кейс — иранская ядерная сделка, заключенная в 2015 году. В рамках этой сделки Ирану предлагалось снятие санкций в обмен на сворачивание ядерной программы и согласие на строгий международный мониторинг. Это соглашение работало, пока Трамп в одностороннем порядке не отказался от него. 

Предложение снять санкции также повлияло на конец боснийской войны в 1995 году. Правительство Югославии согласилось прекратить военные действия и предотвращать дальнейшие зверства в обмен на снятие санкций. Бывший министр иностранных дел Великобритании Дэвид Оуэн, который был сопредседателем на этих переговорах, написал мемуары, где он говорит, что угроза ужесточения санкций и предложение их снятия подтолкнули Сербию к соглашению.

Россия уже нанесла себе экономический ущерб, начав войну против Украины, а также своими собственными действиями в ответ на санкции. Российские банки несут убытки. Рынок российского газа в Европе исчез. Индия и Китай покупают российскую нефть с большими скидками.

Визит Си [Цзиньпина] в Москву [в марте 2023 года], похоже, сигнализировал о том, что Китай теперь стал доминирующей державой и будет использовать свою экономическую мощь для дальнейшего подчинения России своим интересам — точно так же, как он делает это с развивающимися странами в рамках своей инициативы «Пояс и путь».

«Важно поддерживать инакомыслие и сопротивление со стороны солдат — особенно тех, кто уже был в бою»

— Что вы можете сказать о российском антивоенном движении? Как мир мог бы помочь ему сейчас?

— Я думаю, российское антивоенное движение смело выступает против войны и успешно поддерживает уклонистов. Я не в той позиции, чтобы судить об уместности тех или иных стратегий и тактик. 

Самым большим успехом антивоенной оппозиции в России, на мой взгляд, стала массовая волна сопротивления призыву, прокатившаяся по стране в сентябре — октябре прошлого года. Это было совершенно беспрецедентное событие в истории антивоенных движений, более масштабным, чем любая волна сопротивления призыву во времена вьетнамского антивоенного движения в США. Когда сотни тысяч потенциальных рекрутов бегут из страны, это создает серьезные проблемы для военной машины.

Движение может продолжать поощрять и поддерживать сопротивление призыву, предоставляя юридическую поддержку и консультационные услуги тем, кому грозит призыв на военную службу. Полезно также предоставлять потенциальным новобранцам информацию о других странах, куда они могли бы убежать, распространять истории тех, кто уже уехал, рассказывать об их мотивах.

Важно поддерживать инакомыслие и сопротивление со стороны солдат — особенно тех, кто уже был в бою. По нашему опыту войны во Вьетнаме я бы сказал, что самая важная помощь [для солдат] — правовая: консультации по юридическим вопросам и помощь адвокатов. Дезертирам также могут понадобиться жилье, финансовая помощь и помощь с тем, чтобы уехать в другие страны.

Можно помогать и с помощью медиа, рассказывая истории солдат и тех, кто отказывается участвовать в этой беззаконной войне. Важно сопротивляться кремлевскому нарративу о том, что сопротивление — это «дискредитация армии», и доносить мысль о том, что борьба за то, чтобы эта несправедливая война прекратилась, — это и есть патриотическое действие, направленное на восстановление чести и репутации народа и армии.

Когда солдаты и их семьи начинают сомневаться в вооруженных силах и миссии, которую они выполняют, это создает еще одну потенциально серьезную проблему для военной машины. В соцсетях многие подчеркивают, что солдаты, которые жалуются на условия и снаряжение, открыто не критикуют войну и, следовательно, на самом деле не выступают против нее. Это, на мой взгляд, неправильное понимание ситуации. Такие комментарии не учитывают репрессии в России. Когда наказания за открытую антивоенную позицию столь суровы, как в России, солдаты вряд ли будут выражать свое недовольство в форме жалоб на войну или армию. 

То же самое было и у нас, в американской армии, среди тех, кто выступал против войны во Вьетнаме. Солдаты [вместо открытого негодования из-за войны] часто выражали недовольство расизмом. Афроамериканские солдаты сталкивались с повсеместной дискриминацией в американской армии. В первые годы войны их чаще, чем белых солдат, отправляли в бои и чаще назначали на низшие должности, не требовавшие квалификации. Белые командиры (а большинство офицеров были белыми) вели себя оскорбительно и расистски в отношении темнокожих. Было много протестов и даже восстаний со стороны афроамериканских солдат, матросов и летчиков, и иногда белые солдаты поддерживали их. 

Как бы российские граждане ни объясняли акции сопротивления призыву, эти акции объективно противоречат целям войны, и их следует рассматривать как проявление ослабевающей воли к победе внутри армии. Наши солдаты иногда жаловались на плохое снаряжение и бытовые условия в казармах, рядовые — на произвол и некомпетентность сержантов и офицеров. Некоторые жаловались на коррупцию в войсках, потому что командиры или сержанты прибирали деньги себе. У многих было ощущение классовой несправедливости, негодование из-за того, что богатые политики и военные подрядчики избегают призыва и извлекают выгоду из войны, пока солдаты из рабочего класса сражаются и умирают.

Для российского антивоенного движения важно иметь возможность координировать свои действия с другими антивоенными движениями, чтобы выработать общие стратегии по прекращению войны и обеспечению прочного мира. Делать это нужно осторожно — чтобы не создать внешний контроль над российским движением. Я полагаю, вам хотелось бы, чтобы люди считали антивоенное движение патриотическим, а не контролируемым из-за рубежа.

Наверное [участвуя в таком движении], вы хотели показывать любовь к своей стране, доказывать, что война наносит вред России, ее международной репутации, экономике и обществу — и российской армии. Чтобы иметь легитимность в России, антивоенное движение должно восприниматься как патриотическое по своему характеру.