«Мамочка наверняка закатит сцену, когда увидит свою малышку» Летом 2024-го стало окончательно ясно: поп-музыкой правят женщины. Одна из них — Чаппел Рон, чьи песни и образы хвалят и дрэг-дивы, и католические священники
Charli XCX с пластинкой «Brat», Сабрина Карпентер с поп-хитами «Please Please Please» и «Espresso», Тейлор Свифт с альбомом «The Tortured Poets Department» (пусть он вышел весной, слушать и обсуждать его не переставали и после) — летом 2024 года мир поп-музыки захватили женщины. Среди них особое место заняла Чаппел Рон — кроткая и замкнутая девушка из американской глубинки, пробудившая в себе яркую, вызывающую и очень талантливую вокалистку, чьи способности хвалит сама Адель. По просьбе «Медузы» музыкальный критик Лев Ганкин рассказывает, как скромная девочка из консервативной семьи превратилась в бесстрашную «принцессу Среднего Запада» — и почему ее надо запомнить.
«Просто задумайтесь на секунду: увидев на улице какую-то случайную женщину, вы ей крикнете что-нибудь из окна машины? Вы будете к ней приставать? Подойдете к ней и попросите сфотографироваться? А потом разозлитесь, когда она вам откажет?» — возмущенно спросила Чаппелл Рон у своих подписчиков в тиктоке в августе этого года.
Певица не впервые сетует на чрезмерное внимание поклонников: ранее она жаловалась, что те разузнали о ней все — и не только о ней, но даже о членах ее семьи: адрес родителей, место работы сестры. Предвидя возражения (мол, она, мягко говоря, не случайная женщина с улицы), Рон поспешила заранее уточнить: «Не собираюсь слушать, что безумное поведение [поклонников] — издержки моей профессии. От этого оно не становится нормальным. Мне это не нравится, и я не хочу этого».
Высказывания артистки вызвали большой резонанс: с ней вскоре солидаризировались многие другие знаменитости — от кантри-певицы Джуэл до Хейли Уильямс из группы Paramore. Растерянность и досаду Рон можно понять: она не привыкла к славе, свалившейся на нее в 2024 году. За шесть месяцев недельное количество прослушиваний ее песен на стриминговых платформах выросло в 30 раз — с двух с половиной миллионов до 82-х.
Пару недель назад на одном из концертов в рамках своей многодневной мюнхенской резиденции певица Адель внезапно разразилась панегириком в ее адрес — причем никто не дергал ее за язык. «Знаете, я тут буквально залезла в кроличью нору музыки Чаппелл Рон, — сообщила она со сцены своей многотысячной аудитории. — У нее не одна классная песня, а штук семь!»
Изданный в сентябре прошлого года дебютный альбом «The Rise and Fall of a Midwest Princess», скромно выступивший в чартах по горячим следам, внезапно стал бить рекорды, добравшись к лету 2024-го до первого места в Великобритании и второго в США (в альбоме 14 песен, то есть «коэффициент Адель», судя по всему, равен 50%).
Рон — свежий поп-феномен, или «фемининомен»: именно такой авторский неологизм вынесен в заголовок песни, открывающей ее единственную на сегодняшний день пластинку. В первом куплете певица презрительно отзывается о парнях, которые охотно переписываются с ней в дейтинг-приложениях, но исчезают, как только дело доходит до свидания лицом к лицу; во втором — рисует ужасные картины семейной жизни с нелюбимым человеком в скучном пригороде.
О пригородном быте она знает не понаслышке: Рон выросла в консервативной семье в Уилларде, штат Миссури (6 344 жителя, согласно переписи 2020 года). Ее мировоззрение переформатировал Лос-Анджелес, где она впервые оказалась в 19 лет — а со временем перебралась туда жить. Сразу две песни с «The Rise and Fall of the Midwest Princess» рассказывают фактически один и тот же сюжет — о молодой провинциальной девушке в полном соблазнов мегаполисе, — но с разным финалом.
Одна — «Pink Pony Club», ода лос-анджелесскому гей-клубу «The Abbey» (сегодня в нем подают в том числе коктейль, названный в честь песни Рон): «Мамочка вряд ли будет довольна, — игриво подмигивает певица, — и наверняка закатит сцену, когда увидит свою малышку <…> Но я собираюсь продолжать танцевать в клубе „Розовый пони“».
Другая — «California», и здесь месседж совсем иной: «Я скучаю по смене сезонов в Миссури, в моем умирающем городке; я думала, что добьюсь всего в Калифорнии, что ты будешь мною гордиться; у меня почти получилось, но в итоге я тебя подвела».
Как ни странно, обе описанные истории по-своему правдивы. В карьере Чаппелл Рон был фальстарт: в 2017 году она выпустила EP на крупном лейбле Atlantic — с мрачноватыми меланхоличными инди-поп-песнями в духе Lorde. Запись не оправдала надежд, и певице на целый год пришлось вернуться в Уиллард и устроиться работать в кафе на автозаправке. Сегодня ее ранние работы слушаются примерно так же, как, скажем, песни Леди Гаги, выпущенные еще под настоящим именем Стефани Джерманотта, или песни Ланы дель Рей тех времен, когда ее еще знали как Лиззи Грант.
Правда, даже обслуживая клиентов в кафе, она не переставала размышлять над камбэком — и именно композиция «Pink Pony Club», выполненная в новом стиле, стала первым итогом этих раздумий. Правда, в Atlantic маневр артистки не оценили — и разорвали с ней контракт. Но благодаря дружбе с продюсером Дэном Нигро певица в итоге подписалась на другой мейджор, Island Records — а также триумфально съездила в тур с еще одной его протеже, Оливией Родриго.
У нового стиля Чаппелл Рон, конечно, есть музыкальное измерение — однако оно не единственное. Ее прежние записи, по ощущению, стремились вписаться в сонграйтерский канон: сумрачная атмосфера, медленный темп, исповедальная лирика. Объявив себя Midwest Princess, «принцессой Среднего Запада», Рон совершила резкий стилистический кульбит — в песнях появились эйфорические танцевальные биты, торжественные, взмывающие ввысь припевы, максималистские диско-аранжировки. Ее творчество стало помещаться скорее в континуум от Синди Лопер до Леди Гаги, чью песню «Bad Romance» Рон не раз исполняла на концертах — это был пестрый, бравурный, переливающийся всеми цветами радуги поп, беззастенчиво педалирующий свою развлекательную природу.
Музыка с альбома «The Rise and Fall of a Midwest Princess» заразительно эмоциональна — как в энергичных и жизнеутверждающих, так и в грустных, меланхоличных фрагментах, — но одной эмоции она лишена полностью: смущения, робости, стыдливости. Рон не стесняется ни крепких словечек или фривольных намеков, ни избитых аккордных последовательностей или экзальтированных жестов. Все это теперь — часть ее сценического амплуа.
Именно этот кульбит, пожалуй, впечатляет больше, чем все композиторские или исполнительские особенности творчества певицы. Свой псевдоним Чаппелл Рон придумала давно — по имени дедушки и названию его любимой песни («The Strawberry Roan» кантри-певца Марти Роббинса). Но поначалу это было просто словосочетание, за которым скрывалась Кэйли Роуз Амштутц — обыкновенная молодая девушка из американской глубинки. Сегодня Рон специально просит всех, кто не принадлежит к ее ближайшему кругу, не использовать ее настоящее имя — и неспроста.
Чаппелл Рон превратилась фактически в отдельного персонажа, не имеющего с Кэйли Роуз Амштутц ничего общего. Кэйли — замкнутая, кроткая и неуверенная в себе. Чаппелл — звезда танцполов и королева вечеринок. Кэйли носит бесформенные балахоны темных цветов. Чаппелл — настоящее «чудо в перьях», она наслаждается эффектом, который производят на окружающих ее экстравагантные костюмы и макияж.
Кэйли несчастлива в любви и чувствует себя зажатой в тисках привитой ей с детства консервативной морали — Чаппелл принимает свою гомосексуальность и не стыдится ее. «Парни — отстой!» — провозглашает артистка в песне «Naked in Manhattan», а затем выруливает на припев, в котором формулирует в адрес своей собеседницы вполне однозначное предложение: «Прикоснись ко мне, соедини свои губы с моими // Возможно, мы попадем в ад… но я думаю, что все будет хорошо!»
Перемены в мировоззрении Рон увязывает как раз с первым походом в клуб «The Abbey» — и в целом со знакомством с дрэг-культурой. Многие образы артистки — с ярким макияжем, пышными прическами и вычурными платьями — дань уважения дрэг-квин, которые, как и она сама, выходя на сцену, фактически переживают полное перевоплощение, тотальную смену идентичности. Рон рассказывала, что наносила на лицо клоунский грим, потому что на ее малой родине, в Уилларде, «клоунами» презрительно называли гомосексуалов.
Певица не только черпает вдохновение из дрэг-шоу, но и активно сотрудничает со многими представителями этого сообщества: т
ак, сразу несколько локальных дрэг-знаменитостей снялись в клипе на ее песню «Hot to Go». Артистки не раз благодарили ее за внимание к их культуре — особенно на фоне попыток криминализовать дрэг в некоторых американских штатах.
Похвалы от квир-сообщества в адрес Рон довольно понятны. Но певица получает теплые отзывы и от людей с совершенно иным бэкграундом. Прочувствованную колонку о Рон в католическом журнале America Magazine написал пастор Дэмьен Ференс из кливлендской епархии. Ференс проникся ее творчеством после посещения концерта, что неудивительно: как и Леди Гага, Рон — не только поп-«фемининомен», но и прежде всего очень умелая вокалистка, не допускающая фальшивых нот даже в самых физически требовательных эпизодах своей сценической программы (ее способность держать дыхание во время танцев заставляет вспомнить об артистах из мюзиклов). В тексте священник отдельно подчеркивает «ускользающее» свойство песен Рон и «двойственный характер» ее сценического образа, в котором всегда есть что-то от Чаппелл и что-то от Кэйли. После чего, разумеется, признается, что теперь будет о ней молиться.
Возможно, именно в этой дуальности секрет успеха Рон. В ней действительно словно сосуществуют две отдельные личности, и это как будто вдвое расширяет ее творческие и коммерческие возможности. С позиции силы она записывает триумфальные танцевальные хиты (последний из них — «Good Luck, Babe!», вышедший уже после альбома «The Rise and Fall of a Midwest Princess»), но поблизости всегда обнаружится пара нежных баллад («Coffee», «Picture You», «California»), показывающих ее со слабой, уязвимой стороны.
Рон стремительно развивает соцсети — прежде всего тикток и инстаграм, откуда пришла основная масса ее аудитории, — но не пренебрегает и «старыми» медиа: выступала в вечерних шоу и у Джимми Фэллона, и у Стивена Кольбера. Она танцует в клубе «Розовый пони» — и одновременно скучает по смене сезонов в Уилларде. Ее музыка ассоциируется с урбанистическими битами в отсветах диско-шара, но в то же время и со старообразными «деревенскими» йодлями, как в подытоживающей альбом «The Rise and Fall of a Midwest Princess» песне «Guilty Pleasure».
И во всех этих казалось бы взаимоисключающих проявлениях Чаппелл Рон выглядит органично.
Лев Ганкин