«Каждый раз, когда она пропадает из сети, я думаю, что ее повязали ФСБ» История 19-летней студентки, чей отец был наемником ЧВК «Вагнер» и погиб в Украине. А жених пострадал от силовиков за антивоенный активизм и бежал из страны
Имена героев изменены по соображениям безопасности. Кроме того, в этом тексте есть мат. Если для вас это неприемлемо, пожалуйста, не читайте его.
«Его называли сказочником»
В пыльном городке на юге России, где родилась Алина, нет достопримечательностей. Дореволюционное здание вокзала, собор, пара парков, несколько кварталов пятиэтажек и заросший садовыми деревьями частный сектор. «У нас город — это город быдла, если так говорить… — описывает Алина. — Все готовы наброситься на человека, если его мнение отличается [от мнения большинства]».
Родители Алины поженились через несколько месяцев после знакомства. Вскоре родилась дочь, но семейная жизнь не складывалась. Отец Алины нигде не работал, а однажды мать вернулась домой и застала его употребляющим героин. «Я почти не знала отца, — вспоминает Алина в разговоре с „Медузой“. — Помню только размытый силуэт. Мне было четыре года [когда он ушел]. Он обещал мне принести мешок конфет. „Скоро вернусь“. Но в итоге не вернулся».
После этого у матери были другие мужчины. С каждым из них, по словам Алины, повторялась одна и та же история. Сначала все было хорошо, потом они бросали или теряли работу, лежали на диване или постоянно играли в компьютер. В итоге мужчины уходили.
Семье помогала бабушка, у которой была своя нотариальная контора. Там работали и обе ее дочери — мама Алины и ее сестра. При этом, по словам Алины, бабушка всегда была «непростым человеком»: много пила и постоянно ссорилась с дочерьми. Именно от нее Алина впервые услышала, что ее отец — «наркоман».
Алина признается, что ей очень не хватало отца. Она часто спрашивала о нем мать, но та в ответ отмахивалась. После ухода из семьи отец впервые связался с Алиной, только когда той было 11 лет. Он позвонил; матери и бабушки не было дома, и они смогли пообщаться. «Говорил, что когда я вырасту, у меня будет свой дом, что он завещает его мне. Говорил, что очень скучает и любит меня. Потом попросил, чтобы мама перезвонила ему, и положил трубку», — рассказывает Алина. Больше отец не звонил.
Папа не реализовал себя в жизни. С наркотиками он завязал, когда ушел из нашей семьи, но устроиться так и не смог. Он какое-то время работал грузчиком, получал копейки. Но после ничем, по-моему, не зарабатывал. Сидел дома. Работала его [новая] жена. У него была дурная репутация в городе. Его называли Сказочником — за то, что он все время придумывал какие-то несбыточные истории… Наверное, из-за этой неустроенности он и пошел на войну.
Отец Алины записался в ЧВК «Вагнер» и отправился разведчиком на войну осенью 2022-го. Летом 2023-го он погиб при взрыве боеприпасов в траншее рядом с селом Клещеевка Донецкой области. Семье сообщили, что перед смертью он успел спасти нескольких сослуживцев. За это его посмертно наградили орденом Мужества, а в районной газете вышла заметка, посвященная погибшему. В ней автор написал, что «герой СВО» «играл на фортепиано» и «не мог пройти мимо, когда кому-то нужна была помощь». На стене школы, которую окончил отец Алины, повесили мемориальную доску, а на его похоронах выступил мэр городка.
На воротах дома было написано Z и V. На прилегающей улице — огромная толпа, как цыганский табор. Военные, простые горожане. В пристройке стоял закрытый гроб. Батюшка отпевал и махал кадилом.
Мама [сводного] брата и бабушка (вторая жена отца Алины и ее мать, — прим. «Медузы») меня обняли, хотя мы были незнакомы. Сказали, что жалеют, что так и не узнали меня, пока отец был жив. Мне было очень жалко их. Ведь в моей жизни отца не было, а для них он был близким.
Алина с презрением относится к наградам отца и вниманию мэра: «Есть лишь „герой“, который заслужил все лавры. А на Сказочника, работавшего грузчиком, чтобы заработать на хлеб, всем наплевать».
Студентка не знает, поддерживал ли отец войну искренне или отправился в Украину только ради денег. Сама собеседница «Медузы» говорит, что «отказалась искать выгоду в смерти отца». Алина получила от государства два перевода на свою карту — в сумме больше миллиона рублей. Это четверть от региональной и страховой выплат (двух из четырех, которые власти обещают близким погибших военных). Остальные деньги пришли бабушке Алины по отцовской линии, его жене и сыну от второго брака.
«Мы столько всего уже пережили»
За два дня до похорон отца Алине сделал предложение ее молодой человек Владимир. «Он даже позвонил моей маме, чтобы попросить моей руки. Хотя раньше говорил, что брак — это просто бюрократическая процедура и он не собирается жениться, — рассказывает Алина. — Но мама ответила, что пока наша жизнь не придет в порядок, нам нельзя быть вместе».
Мать студентки настояла, чтобы пара не торопилась со свадьбой, потому что в мае 2022 года на Владимира завели уголовное дело. Его обвинили в «вандализме по мотивам политической ненависти».
Владимир и Алина начали встречаться, когда ей было 17, а ему 20: она еще училась в школе, он был студентом. Это произошло во время пандемии коронавируса и карантина. Познакомились в «каком-то чате», где общалась молодежь из разных российских городов, — в «беседке троллей», как его называет Алина. Одним из неформальных лидеров этого сообщества был Владимир. Он показался Алине «необычным, ярким», потому что часто задавал участникам чата «провокационные вопросы».
Алина и Владимир стали переписываться. Обсуждали книги, которые нравились обоим: «Войну и мир» Толстого, романы Сомерсета Моэма и братьев Стругацких. Еще новый знакомый заинтересовал Алину своим активизмом: он называл себя анархистом, выходил на митинги в поддержку Алексея Навального, рисовал граффити в поддержку политзаключенных и против произвола властей в своем родном городе на севере России.
По словам Алины, иногда Владимир обсуждал политику и с ней: «Говорил, что во всем виноваты Путин и коррупционеры, которые засели в аппарате. Он тогда топил за Навального, хотя у него были анархистские взгляды. Но анархия же не возникнет на ровном месте, а Навальный обещал демократию. Он [Владимир] видел в этом первый шаг».
Впрочем, Алина не заинтересовалась этой темой — политика казалась ей «чем-то далеким и скучным».
Какой-то дядя Путин в Новый год произносит заготовленные фразы, к которым все привыкли, как к «Иронии судьбы». Володе было неприятно мое отношение, но я не чувствовала интереса к политике. До 24 февраля. Тогда я не приняла того, что произошло. Никто из близких меня не понимал — только Володя: мы часами смотрели новости, читали «Новую газету» и обсуждали это.
К началу полномасштабной войны отношения Алины и Владимира длились уже год. При этом лично они не встречались, общались только через интернет.
В первый же день вторжения Алина поняла, что большинство окружающих не разделяют ее антивоенную позицию. Из-за этого у студентки случился конфликт с бабушкой: «Она стояла посреди кухни, смотрела телевизор. Потом обернулась, посмотрела на меня диким взглядом и как закричит: „Алина, они так должны делать! Нам угрожают! Нельзя иначе!“ — и так она идет на меня и кричит».
Алина не участвовала в антивоенных акциях и не заявляла о своей позиции публично: ее пугали принятые в марте 2022 года законы о «дискредитации» и «фейках», а также запрет со стороны родных. Но Владимир, по ее словам, не мог молчать. В начале марта они с другом сделали в своем городе серию антивоенных граффити — обошлось без последствий. Проблемы начались после того, как Владимир заговорил о войне в своем вузе, где он учился на последнем курсе бакалавриата — на бухгалтера.
Его вызвали к ректору, в кабинете которого студента ждали сотрудники центра «Э»:
Вуз насильно согнал [студентов] на провоенный концерт, и мне оставалось только спрашивать, как вообще ребята могут на это спокойно смотреть. [Я уверен, что] преподаватель доложил на меня. Сразу после концерта в ректорате угрожали отчислением за [антивоенные] взгляды, на следующий день вообще вызвали сотрудников центра «Э», заманив меня в кабинет без всяких предупреждений о содержании встречи. Оба были в гражданском, удостоверения показали только по требованию, не дав прочитать ФИО. Отобрали телефон — успел только сообщить другу, что меня увозят [в отделение полиции]. В участке перестали давить только после его звонка. Сказали, что будут следить [и отпустили].
Никакой слежки Владимир не замечал. Несмотря на интерес со стороны полиции и недовольство вуза, он смог получить диплом и принялся искать работу. На какое-то время, вспоминает Алина, это отвлекло его от активизма. Она же окончила школу, поступила в один из московских университетов и летом 2022 года переехала в столицу.
Впервые увидеться с Владимиром ей удалось только осенью. По словам Алины, тот все время откладывал встречу, потому что «комплексовал из-за постоянного безденежья» и боялся, что не понравится Алине. Однако когда Путин объявил о начале мобилизации, Владимир испугался, что его заберут в армию, и позвал Алину на свидание в свой город.
Он меня встречал на перроне. Раннее утро. Его силуэт. Вижу, как он идет, узнаю его волосы, его пальто. Я ведь только фотографии его видела. Это мой первый романтический партнер за всю жизнь. И мы с ним столько всего уже пережили. Он меня обнял. Вдыхал мой запах. Я чуть не расплакалась. А он вдруг спрашивает: «Ну что, как я выгляжу? Разочарована?»
С тех пор Алина приезжала к Владимиру регулярно на выходные. По ее словам, они часто читали вместе «Новую газету», смотрели ролики Юрия Дудя и Дмитрия Гордона. Так продолжалось до весны 2023-го.
В ночь на 28 апреля российские войска нанесли удар по украинскому городу Умань. Одна из ракет попала в девятиэтажный дом, погибли 23 человека, в том числе шестеро детей. Новость об этом произвела сильное впечатление на Владимира, вспоминает Алина. Следующей ночью он расписал антивоенными лозунгами танк времен Великой Отечественной в городском парке.
Алина приехала к нему две недели спустя. Владимир отпросился с работы, чтобы подольше побыть с ней. «Это был подозрительно хороший день», — вспоминает студентка — и описывает его буквально по минутам. Она приготовила Владимиру оладьи и чай на завтрак. Он нарисовал на ее щеке флаг Украины аквагримом. Потом они смотрели лекцию антрополога Станислава Дробышевского. На обед заказали пиццу, курьер принес ее в час дня. Отдал коробку и вышел. Алина в это время говорила с матерью по телефону. Затем в дверь снова позвонили. Владимир открыл, думая, что вернулся курьер, но вместо него в прихожую вошли четыре незнакомых человека в гражданском.
Они повалили Володю на пол. Орали: «Ложись, блядь, а то колено прострелю!» Меня затолкали в кухню, требовали назвать наших «сообщников». Угрожали посадить на 17 лет за аквагрим. Один особенно издевался: обещал раздавить голову котенку, которого я с собой привезла. Пугали, что если я не стану сотрудничать, они «помнут Володю» и сделают плохо моим родным.
Неизвестные требовали, чтобы студент признался, что он расписал танк в парке по просьбе ВСУ, — иначе Алину изнасилуют. «Под их матами, орами и угрозами» Владимир подтвердил, что антивоенные надписи сделал он, но заверил, что действовал в одиночку. Затем его усадили на стул и заставили извиняться за акцию на камеру, после чего изъяли два ноутбука, внешнюю карту памяти, баллончики, мобильные телефоны (его и Алины).
После этого Алину и Владимира до поздней ночи продержали в отделении полиции. Когда он отпрашивался покурить, ему отвечали, что «выведут на улицу и прострелят колено». «После этого [один из полицейских] внезапно приложил мою голову о дверной косяк, но я подставил руку — смягчил удар», — говорит Владимир. Затем Алину отпустили домой, а его увезли в отделение ФСБ.
В итоге на Владимира завели дело за «вандализм по мотивам политической ненависти». Он утверждает, что дознаватель звонил в городскую администрацию и уговаривал чиновников задним числом признать танк памятником воинской славы — чтобы Владимира можно было обвинить по статье 243.4 или даже в экстремизме. Но у полицейского якобы не получилось убедить мэрию, и Владимира отпустили под подписку о невыезде.
После этого его еще несколько раз вызывали в полицию — по его словам, «обещали навесить экстремизм, „дискредитацию“ ВС РФ и реабилитацию нацизма» за отказ сотрудничать — искать и передавать им данные из неких телеграм-каналов СБУ, где якобы «рекрутируют россиян».
«Месяц спустя [после обыска] вызвали: спросили, чем занимался. [Ответил, что] ищу работу. Сказали: сделаем так, чтобы не нашел. О дате суда дознаватели говорить отказывались», — вспоминает Владимир, добавляя, что «жить было невозможно».
В конце концов, студент уехал из России. Загранпаспорта у него не было. По его словам, он нашел работу в местной клининговой службе, но «не смог делать ее качественно» — из-за незнания языка, а также проблем с ментальным здоровьем, которые начались после преследования (панических атак, дереализации и бессонницы).
Денег нет, чтобы снимать жилье ближе и не умереть с голода. Клинерам платят мало. Документы на гуманитарную визу в другую страну будут рассматривать минимум год. Я подал документы на загранпаспорт, несмотря на то что в РФ я в розыске. Есть риск депортации: по рассказам местных знакомых, кого-то на выдаче документов задерживали в посольстве. У меня пропадает мотивация жить, и единственное, на что я могу надеяться, — встреча с моей девушкой в спокойном для обоих месте.
Алина по-прежнему находится в России. «Каждый раз, когда она пропадает из сети, я думаю, что ее повязали ФСБ», — говорит собеседник «Медузы». Своему молодому человеку девушка отправляет деньги, одежду, книги и некоторые продукты: «Я чувствую себя бесконечно виноватым за то, что втянул ее в это. Боюсь ее потерять, но ничего не могу [сделать]. Я пробовал все. Я зажат».
* * *
«Медуза» общалась с Алиной по телефону несколько часов — пока внезапно не оборвалась связь. Вскоре Алина написала сообщение: якобы в ее общежитии «интернет отключили сотрудники спецслужб». «Меня предупреждали [во время рейда в квартире Владимира], чтобы я не рыпалась», — волновалась она. Выйти из комнаты она боялась — ей казалось, что на проходной ее ждут полицейские.
Позже связь возобновилась, ни полиция, ни ФСБ в общежитие не приходили. Алина признается, что нервничает в том числе из-за позиции родных — мать, бабушка и другие родственники убеждают ее «сидеть тихо» и «не привлекать внимание органов», потому что власти могут испортить жизнь не только ей, но и всей семье. Они отговаривают Алину уезжать к Владимиру, так как думают, что ее отъезд из России могут воспринять как «признак нелояльности» — и «наказать» за это уже их.
«Медуза»
Фото на обложке: Максим Шипенков / EPA / Scanpix / LETA