Путин и Лукашенко проведут вместе два дня. Им есть что обсудить — но не развитие Союзного государства, а обмен репрессивными практиками Чего ждать от дальнейшего сближения двух диктатур
Спустя два года после полномасштабного вторжения России в Украину Москва и Минск явно активизировали диалог о будущем Союзного государства. Четверг и пятницу Владимир Путин и Александр Лукашенко проведут вместе, обсуждая вопросы «региональной и международной обстановки» и «координацию действий по реагированию на имеющиеся вызовы и угрозы». Несколькими месяцами ранее стороны объявили об увеличении бюджета Союзного государства на 38% — впервые за более чем 20 лет. Однако эти деньги будут пущены не на экономическую интеграцию, а на «ряд программ оборонного значения». Журналист Роман Черников, специализирующийся на постсоветском пространстве, рассказывает, чем теперь будут заниматься Москва и Минск вместо споров о ценах на газ и качестве молока.
Скифы в космосе
2 апреля Россия и Беларусь в очередной раз отмечали День единения народов. Этот официозный праздник учрежден в честь подписания Договора об образовании Сообщества Беларуси и России в 1996 году. Это было еще не Союзное государство, но важный шаг к нему. Спустя год, 2 апреля 1997-го, страны подписали Договор о Союзе Беларуси и России. А еще через два с половиной года, в декабре 1999-го, объявили о создании Союзного государства.
Хотя дата, с какого года ни считай, не круглая, отмечали ее достаточно широко. В пресс-центре «Россия Сегодня» на Зубовском бульваре прошла пафосная конференция «Союзное государство в условиях многополярного мира», а белорусские пропагандисты (Петр Петровский и Алексей Дзермант) завели разговор о принятии в Союзное государство новых членов — то ли Абхазии, то ли Сирии, то ли Ирана, а может, и новой, «денацифицированной» Украины.
Активизировались и рассуждения об идеологической базе интеграционного проекта: белорусы настаивают, что это должно быть что-то левое, с советской эстетикой, но с налетом путинского консерватизма — «духовности», «традиционных семейных ценностей» и памяти о победе над фашизмом. Иногда полет мысли минских идеологов заходит еще дальше — так появляются околодугинские концепции о «новых скифах», которые, как истинные хозяева «Великой степи», противостоят чужеродным европейцам.
Но если не изучать философствования об идентичности жителей Союзного государства, то реальных успехов у проекта немного. Кроме запуска в космос парного экипажа и роста товарооборота (что вполне логично в условиях изоляции обеих стран), похвастаться буквально нечем. Обещание отменить роуминг между РФ и Беларусью к концу 2024 года выглядит как издевательство, потому что разговоры об этом тянутся более 10 лет, а максимум, что удалось сделать, — планомерно снижать тарифы. Еще одна интеграционная мера, которую все никак не могут реализовать в полную силу, — обмен информацией о нарушителях правил дорожного движения и общая страховка ОСАГО.
Суверенитет превыше всего
Еще один тезис, неоднократно звучавший в белорусской пропаганде в последнее время, — заверение, что Союзное государство никак не угрожает суверенитету Беларуси. «Беларусь и Россия в СГ (Союзном государстве, — прим. „Медузы“) независимы абсолютно, гораздо больше, чем любая страна в ЕС. Потому что там — в ЕС — наднациональная верхушка над странами диктует абсолютно всем членам правила в ущерб их национальных интересам, что полностью исключено в СГ», — утверждает телеведущий Марат Марков.
В конце января педалировал эту мысль и сам Александр Лукашенко:
Всякие там вякания и писания — я только что обзор прочитал, что «все, Беларусь теряет суверенитет». Мы ничего не теряем. Вы видите, что на этой суверенной территории, которая принадлежит нашему народу, принимаем решения только мы и действуем только исключительно в условиях, которые выгодны для нас.
Это в целом правда. Но правда именно потому, что интеграция двух государств даже после 2020 и 2022 годов остается номинальной. Последний раз эту тему как-то затрагивали незадолго до войны — тогда Москва и Минск согласовали 28 программ по экономическому сближению, но наиболее смелые шаги отложили на неопределенный срок. «У нас, помните, была 31-я дорожная карта? — сказал тогда Лукашенко. — Мы с Путиным сразу же выбросили 31-ю, которая имела политический подтекст. Это было предложение Владимира Владимировича на одних из переговоров. Очень мудро, умно сказал: „Слушайте, мы все время на нее наталкиваемся… Если мы не можем решить из 31 этой карты одну 31-ю, давайте ее отложим. Давайте ее вообще выбросим“».
«31-я карта», по сути, должна была сделать Союзное государство чем-то вроде Евросоюза на минималках. Должны были появиться наднациональные органы (например, распределяющие налоги), затем единый эмиссионный центр, а впоследствии — и общие органы политической власти (как Евросовет, Совет ЕС и Европарламент). Наиболее плотно эта тема обсуждалась еще в 2019 году, когда Союзному государству должно было исполниться 20 лет. Возможно, в Кремле надеялись, что по случаю юбилея Москве удастся навязать Минску полноценное экономическое поглощение — но Лукашенко оказался хитрее и отбился от такой участи, в том числе выложив детали переговоров в интервью Алексею Венедиктову.
Сегодняшние реалии из 2019 года казались очень далекой перспективой, поэтому собеседник РБК в российском правительстве прогнозировал реализацию наиболее сложных пунктов интеграции к 2023–2024 годам, а сам Лукашенко даже шутил по поводу очередного переизбрания Путина: «Вся конспирология у вас сейчас в России строится на том: ах, останется президент после 24-го года или нет». На деле же к апрелю 2024 года можно констатировать, что никаких серьезных шагов по интеграции в экономическом плане так и не сделано. Более того, как считают эксперты, все пройденные шаги легко обратимы в случае смены политической реальности. Как только Запад снимет санкции, белорусский экспорт вновь переориентируется на балтийские порты, а в Брест снова будут ввозить европейские товары. Даже цифровой рубль российский и белорусский ЦБ разрабатывают отдельно, хотя это могла бы быть удобная площадка для объединения усилий.
Зато после вторжения в Украину Москва и Минск стали объединяться в другом — совместной организации репрессий и пропаганде.
Синхронизация диктатур
Новости о том, что Беларусь и Россия объединят списки экстремистов, появились в феврале. Как рассказал посол Беларуси в Москве Дмитрий Крутой, это произошло после нескольких разговоров представителей МВД:
У граждан вызывает недоумение, когда часть ресурсов, признанных экстремистскими, допустим, в России, какие-то сообщения публикуют у нас, или наоборот — которые признаны экстремистскими у нас, публикуют сообщения в России. И в отношении этих структур или людей, которые, допустим, сбежали в Россию, не возбуждаются уголовные дела в Российской Федерации либо наоборот.
Оба репрессивных списка уже обрели широкий масштаб: в российском перечне экстремистов и террористов 14 355 физических лиц и организаций, в белорусском — 3960.
Но если эта мера еще впереди, то синхронизация двух пропагандистских машин уже практически произошла. В конце февраля белорусскому посольству впервые удалось надавить на российское издание — местную версию Forbes, — чтобы удалить критическую статью о Лукашенко, а в начале апреля практику решили распространить и на куда более крупных игроков — газету «Коммерсант» (за текст о возможном ограничении работы в Беларуси карт «Мир») и даже Первый канал (за появление в жюри детского конкурса певицы Анжелики Агурбаш, выступившей против Лукашенко).
Все это выглядит как желание Минска получить некий приз за статус уникального и безоговорочного союзника (в отличие от других членов Евразийского союза и ОДКБ). Но возможно, в заимствовании политических и репрессивных практик соседа заинтересована и Москва.
Как предполагал на упоминавшейся московской конференции белорусский пропагандист Вадим Гигин, «одна из причин пробуксовывания союзного проекта — это различие моделей развития, которые были у Беларуси и России»:
[Например], разница во влиянии политических партий. Если в России складывалась многопартийная система, и она играла довольно значительную роль, в Беларуси фактически сформировалась апартийная система. Что это значит? При формальном наличии 15 политических партий их влияние на процессы управления было ничтожно малым и им можно было пренебречь. У нас во всех ветвях власти — я имею в виду, конечно, исполнительную и законодательную, судебную мы выносим — было 1,4% партийных представителей. С другой стороны, влияние ряда структур было в Республике Беларусь гораздо выше. [Например], Белорусский республиканский союз молодежи (БРСМ). Их основной партнер в Российской Федерации, Российский союз молодежи, не пользовался таким авторитетом и влиянием.
После 2020 года, отметил Гигин, доля партийных депутатов в белорусском парламенте увеличилась (то есть в этом направлении Минск почерпнул опыт Москвы), но главное изменение — это скорый созыв Всебелорусского народного собрания, которое должно стать источником легитимности и своеобразным костылем для стареющего Лукашенко.
«Мы в кулуарах с коллегами обсуждали, на что это похоже. Но мы сейчас провозглашаем такой принцип: мы не должны больше искать, на что это похоже. Мы должны формировать собственную политическую систему, исходя из запросов и тенденций, которые есть в нашем обществе», — заключил пропагандист.
Тем не менее найти аналогии Всебелорусскому собранию можно, в том числе в путинском режиме. Это Общероссийский народный фронт, если бы он был отдельным органом власти. Другой похожий пример — «Национальный фронт» в ГДР. Как писал в тексте для рассылки Kit журналист «Медузы» Андрей Перцев, именно ГДР, где Путин работал в конце 1980-х, может рассматриваться им как образец политического устройства России. Не отбрасывая это предположение, дополним: более свежий и релевантный опыт Лукашенко тоже может оказаться полезным — тем более что последние президентские выборы в России показали полный крах предыдущей партийной конфигурации.
Если кандидаты от КПРФ и ЛДПР теперь набирают всего три-четыре процента, это принципиально новая ситуация, которую тоже можно назвать апартийной. А разговоры о «новом, патриотическом гражданском обществе» и попытки перезапустить молодежную политику руками Сергея Кириенко — инициативы вполне в духе Всебелорусского народного собрания и Белорусского республиканского союза молодежи.
Ложка меда в этой ситуации остается одна: благодаря Союзному государству у россиян, имеющих проблемы с законом, остается дополнительный шанс выбраться за рубеж через аэропорт Минска. Хотя в поездах и рейсовых автобусах документы все же проверяют, это делается выборочно и зачастую без пробития по базе — пограничники лишь убеждаются, что перед ними не гражданин третьей страны. После 2020 года появилось еще и множество серых перевозчиков, которые выбирают проселочные дороги с минимальной вероятностью проверки. Обмен базами невъездных и невыездных граждан между Москвой и Минском, конечно, есть. Но он несовершенен — и временной зазор, который пока существует, вполне может спасти кого-то от тюрьмы или призыва.
Роман Черников