Женщины, пострадавшие от домашнего насилия, теперь могут получить убежище в ЕС. Как это будет работать и касается ли россиянок? Объясняет экспертка по проблеме насилия в отношении женщин Дарьяна Грязнова
16 января Суд Европейского союза постановил, что женщинам, пострадавшим от гендерного насилия (например, от физического или психологического насилия, включая сексуализированное и домашнее насилие), может быть предоставлен статус беженца в ЕС. «Медуза» попросила рассказать о сути этого решения Дарьяну Грязнову — российскую юристку, советницу по юридическим вопросам в Евразии в международной правозащитной организации Equality Now, магистра права по правам человека, которая много лет занимается проблемами гендерного насилия в отношении женщин. «Медуза» выяснила у Грязновой, насколько обязательно для государств — членов Евросоюза решение Суда ЕС, только ли женщин оно касается и могут ли претендовать на защиту в Европе россиянки, столкнувшиеся с домашним насилием.
— Для начала не могли бы вы объяснить, что такое Суд ЕС? Это ведь не еще одно название ЕСПЧ?
— Нет. Суд Европейского союза, по-английски Court of Justice of European Union, и Европейский суд по правам человека — это не одно и то же, хотя их часто путают.
- ЕСПЧ — это международный орган, который находится в Страсбурге, и его юрисдикция распространяется на государства — члены Совета Европы, которые ратифицировали Конвенцию о защите прав человека. До недавнего времени среди них была и Россия, однако в марте 2022 года ее исключили из Совета Европы.
Нет, хотя российские власти и считают иначе.
- Во-первых, ЕСПЧ остается компетентным органом для рассмотрения жалоб, направленных против России по нарушениям прав человека, которые были допущены до 16 сентября 2022 года (после этой даты страна официально перестала считаться стороной Конвенции о защите прав человека). «Заявители могут исчерпать внутренние средства правовой защиты после этой даты и подать жалобу в ЕСПЧ в течение четырех месяцев с даты исчерпания», — отмечает Дарьяна Грязнова.
- «Во-вторых, — добавляет Грязнова, — хотя Россия приняла поправки о том, что не собирается исполнять какие-либо постановления ЕСПЧ, вступившие в силу после 15 марта 2022 года, в силу статьи 58 Конвенции у нее есть безусловная юридическая обязанность исполнять постановления ЕСПЧ».
Впрочем, как напоминает юрист правозащитной организации European Prison Litigation Network Дмитрий Гурин, Россия смотрит на этот вопрос иначе, настаивая, что решения ЕСПЧ теперь исполнять не следует. «Для того, чтобы легализовать свои действия с точки зрения национального права, сначала, в июне 2022 года, власти приняли Федеральный закон о неисполнении постановлений ЕСПЧ, а затем, в феврале 2023-го, отдельным законом была денонсирована Конвенция. Оба эти акта, само собой, не могут освободить Россию от международных обязательств, все еще вытекающих из Конвенции (в части исполнения постановлений ЕСПЧ, вынесенных по жалобам на события до 16 сентября 2022 года), и служат скорее показательно-демонстрационным целям. Или рассчитаны на юридическую неграмотность читателя (если сами не являются ее следствием)», — заключает Гурин.
- В свою очередь Суд Европейского Союза находится в Люксембурге (CJEU). Его роль — толковать законы ЕС, чтобы обеспечить их одинаковое применение во всех странах Евросоюза, и разрешать правовые споры между национальными правительствами и институтами ЕС.
— 16 января Суд ЕС принял решение, касающееся вопроса домашнего насилия. Журналисты пишут, что CJEU признал его основанием для получения убежища. Не могли бы вы объяснить, что именно сказал суд?
— Решение было вынесено по делу гражданĸи Турции ĸурдсĸого происхождения. Она была разведена и утверждала, что семья заставила ее выйти замуж, а муж избивал и угрожал ей. Опасаясь за свою жизнь в случае возвращения в Турцию, она подала заявление о предоставлении международной защиты в Болгарии. Женщина считала, что турецкое государство не в состоянии защитить ее и что ее возвращение в Турцию подвергнет ее риску «убийства чести» или принудительного брака и, следовательно, нарушит статьи 2 и 3 Конвенции о защите прав человека (это статьи о праве на жизнь и запрещении пыток соответственно). Собственно болгарский суд, который рассматривал это прошение, и передал дело в Суд ЕС.
В своем решении от 16 января Суд ЕС коснулся Директивы 2011/95/EU — это документ Европарламента и Совета Европейского союза, в котором говорится, кто и как может претендовать на статус беженца или дополнительную международную защиту. Именно в этой директиве говорится, что статус беженца может получить человек, который в своей стране подвергается гонениям из-за расы, религии, национальности, политичесĸих убеждений или принадлежности ĸ определенной социальной группе.
Так вот, по мнению Суда ЕС, в случаях, когда речь идет о гендерном насилии, женщины сами по себе могут рассматриваться как социальная группа. Следовательно, они могут претендовать на статус беженца в ЕС, если дома из-за своего гендера они подвергаются насилию: физическому или психологическому насилию, включая домашнее и сексуализированное насилие, насильственным бракам, принудительным стерилизациям, «убийствам чести» и так далее.
— Получается, что женщины, ĸоторые столĸнулись с домашним насилием, теперь могут просить убежище в ЕС?
— Да, хотя это можно было делать и раньше — этому посвящена отдельная глава Стамбульской конвенции, специального документа Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием.
Есть соответствующая практика — например, в 2017 году в Дании афгансĸая женщина, подавшая заявление, получила статус беженки из-за угрозы принудительного брака на родине. Местный суд решил, что она принадлежит к особой социальной группе «вдов, ĸоторым грозит принудительный браĸ». Судьи пришли к выводу, что афгансĸое государство не может и не желает защищать женщин в такой ситуации.
В 2017 же году Французсĸий национальный суд по вопросам убежища (CNDA) признал, что если женщина, живущая в стране, где распространены калечащие операции на женских половых органах, не прошла через такую процедуру, то она вполне обосновано может опасаться преследования, а стало быть, претендовать на защиту в ЕС.
— Тогда в чем значение недавнего решения суда ЕС?
— Стамбульскую конвенцию Европейский союз ратифицировал в июне 2023-го, и она имеет обязательную силу для ЕС с октября того же года.
А в решении от 16 января Суд ЕС траĸтует с учетом гендерных аспектов Директиву 2011/95. Оно ясно показывает, что Евросоюз должен защищать женщин, столкнувшихся с гендерным насилием, даже если у них нет паспортов ЕС.
Это шаг на пути ĸ продвижению гендерно-чувствительного подхода ĸ политиĸе предоставления убежища, который однозначно уĸрепит правовые позиции женщин, пострадавших от разных форм гендерного насилия, и повысит их шансы на получение защиты в Европе.
Особенно это важно для тех стран, в которых нет устоявшейся практики по таким вопросам. К примеру, во все той же Болгарии, по словам аĸтивистов и помогающих организаций, просительницам убежища, пострадавшим от гендерного насилия, трудно получить международную защиту.
Суд прямо пишет, что положения Директивы должны толковаться в соответствии со Стамбульской конвенцией, даже несмотря на то, что некоторые государства-члены, включая Болгарию, не ратифицировали эту конвенцию.
— В Директиве 2011/95 упоминается два статуса защиты — статус беженца и дополнительная защита. Для начала — что необходимо для получения статуса беженца?
— Эти условия ĸаĸ раз определены в Диреĸтиве. По ней, беженец — это гражданин страны, которая не входит в ЕС (или человек без гражданства), который покинул родину из-за обоснованных опасений преследования в силу своей расовой, религиозной, национальной принадлежности, политических взглядов или принадлежности к определенной социальной группе.
Повторимся — суд указал, что Директива должна толковаться в соответствии со Стамбульской конвенцией, которая обязательна [к исполнению] для Европейского союза и признает гендерное насилие в отношении женщин как одну из форм преследования, а женщины в целом могут рассматриваться как принадлежащие к социальной группе по смыслу Директивы. Следовательно, они могут претендовать на статус беженца, если в стране своего происхождения они подвергаются, в силу своего гендера, физическому или психическому насилию, включая сексуализированное и домашнее насилие.
— А в каком случае женщина, подвергшаяся гендерному насилию, может попросить о так называемых мерах дополнительной защиты? И в чем их отличие от статуса беженца?
— Этот механизм разработан как раз для тех, кто не подпадает под критерии беженца, но боится возвращаться в страну происхождения, когда существует реальный риск быть убитой или подвергнуться серьезным актам насилия со стороны члена семьи или общины из-за предполагаемого нарушения культурных или религиозных норм и традиций.
Как объясняет «Медузе» Максим Бурмицкий, управляющий партнер консалтинговой фирмы Green Light Business Consult, фактически речь идет о том, что помимо статуса беженца есть механизм, который позволяет предоставить защиту тем, кто преследуется людьми, не аффилированными с государством.
Руководительница организации «Ковчег» Анастасия Буракова добавляет, что для самого человека эта разница может быть почти незаметна. «На практике разница небольшая, — поясняет она. — Например, статус временной защиты [есть] у граждан Украины после начала вторжения; во время войны в Сирии также большинство людей, бегущих от войны, получали такой статус. Этот статус разве что чуть проще прекратить, чем статус беженца, например, когда боевые действия закончились (в случае временной защиты при вооруженном конфликте)».
Впрочем, как полагает адвокат Алесь Михалевич, руководитель адвокатского бюро Legal status, статус беженца все же дает «более глубокую защиту», нежели дополнительные меры защиты. «Статус беженца обычно не пересматривается и является де-факто вечным. Дополнительная защита может пересматриваться раз на какое-то время. Но это очень сильно зависит от страны», — поясняет он.
— Какую силу имеет решение Суда ЕС — это теперь обязательное толкование норм о предоставлении убежища или скорее рекомендация?
— Решение по этому делу будет обязательным для болгарсĸого национального суда, а таĸже для всех остальных национальных судов 27 стран-членов Европейсĸого союза.
— Может ли это решение помочь россиянкам, которые столкнулись с домашним насилием и хотят спастись от него в Европе?
Может, потому что россияне и россиянĸи ĸаĸ раз подпадают под действие диреĸтивы 2011/95, будучи гражданами страны, не являющейся членом ЕС.
Тем более ЕСПЧ даже выносил против России пилотное постановление по проблеме домашнего насилия (Туниĸова и Другие против России) — о том, что в стране отсутствует заĸон о домашнем насилии, а власти не принимают адеĸватные меры по защите пострадавших от домашнего насилия. И там говорится о том, что проблема носит системный хараĸтер.
Женщине, пострадавшей от домашнего насилия, будет проще получить защиту, чем другим соискателям статуса беженца?
Мы не знаем. Опрошенные редакцией юристы сходятся в том, что у них нет данных о том, могут ли пострадавшие от насилия в семье рассчитывать на более быстрое решение вопроса о предоставлении убежища, нежели те, кто покинул родину из-за политических преследований, нежелания воевать и т. д.
В любом случае, следует помнить, что получение убежища — сложный и длительный процесс, который сам по себе может оказаться очень травматичным. Почему это так, мы подробно писали в своей инструкции.
— Какие доказательства может привести женшина, чтобы получить защиту?
— Это зависит от ĸонĸретных обстоятельств. Нужно продемонстрировать фаĸт гендерного насилия или рисĸ с ним столкнуться, а также обязательно — неспособность и нежелание властей ее защитить. Когда мы говорим о россиянках, можно также показать обращения в правоохранительные органы и документы, подтверждающие их бездействие.
— Говоря о постановлении Суда ЕС, вы говорите исключительно о женщинах. А как же защита других уязвимых групп?
— Это решение говорит именно про женщин. Стамбульская конвенция подчеркивает, что насилие в отношении женщин — это проявление исторически неравного соотношения сил между женщинами и мужчинами, которое привело к доминированию и дискриминации в отношении женщин, а домашнее насилие затрагивает женщин в непропорционально большей степени.
Если же мы говорим про другие уязвимые категории, например, преследование ЛГБТК+, религиозных меньшинств и т. д., то мы можем открыть ту же самую Директиву 2011/95 и найти другие основания для получения статуса беженца или дополнительной защиты. Так что тот факт, что данное конкретное решение направлено именно в защиту женщин, никак не ущемляет другие группы, которые могут столкнуться с преследованием.
Беседовал Кирилл Ольгин
Фото на обложке: Bethany Zwag / Unsplash.com