Чудаки и обыватели, добряки и негодяи 30 лет назад умер гениальный актер Евгений Леонов. Вспоминаем его главные роли: от злых королей — до тех, кто им противостоит
30 лет назад умер Евгений Леонов — один из самых многоплановых и выразительных советских актеров. По просьбе «Медузы» его знаковые роли вспоминает критик Антон Долин: от комических в «Полосатом рейсе» и «Джентльменах удачи» до драматических в «Белорусском вокзале» и «Премии».
Евгений Леонов был гением. Выдающимся актером можно прослыть, сыграв хотя бы одну знаковую роль, — обладая работоспособностью и пластичностью или попросту воплощая уникальный типаж. У Леонова были все эти качества. Но их дополняло еще одно свойство: любой фильм или спектакль он немедленно делал «своим», даже когда играл в эпизоде (пример — «Мимино», где его персонаж появлялся всего пару раз; и тем не менее он запечатлен на памятнике, установленном в Дилижане).
Его интонацию зритель узнает и с закрытыми глазами — голос Леонова невозможно перепутать ни с чьим больше. При этом «характерная» внешность, казалось бы, автоматически сужавшая диапазон, не помешала ему стать артистом на удивление универсальным. В его арсенале были комедии и драмы, сказки и притчи, чудаки и обыватели, добряки и негодяи (и добряк-негодяй в «Обыкновенном чуде»!). Казавшись почти карикатурным воплощением простого русского мужика — в этом качестве Леонов является, например, в «Не горюй!» или «Осеннем марафоне», — он переиграл на сцене и экране финнов, фламандцев, испанцев и инопланетян, закончив карьеру феноменальной ролью архетипического еврея Тевье из «Поминальной молитвы» по Шолом-Алейхему.
Если браться за почти невыполнимую задачу — выбрать из работ Леонова одну, самую известную и показательную, — почти неизбежно остановишься на «Джентльменах удачи» (1971) Александра Серого. Леонов сыграл две противоположные роли, продемонстрировав широту способностей и психологическую, хоть и скрашенную в обоих случаях гротеском, пластичность: авторитетного бандита Доцента и заведующего детским садом Евгения Ивановича. Вся комедия построена именно на актерских нюансах, позволяющих герою и актеру переходить от одного амплуа к другому, ставя в тупик остальных персонажей и приводя в восторг зрителей.
Игравший на сцене с детских лет, Леонов поступил в авиационный техникум. На третьем курсе бросил, чтобы поступить в Московскую экспериментальную театральную студию при филармонии. В кино и театре — с конца 1940-х. Начинал с характерных эпизодов и небольших ролей. Всесоюзная слава пришла в 1961-м с комедией Владимира Фетина «Полосатый рейс»: Леонов сыграл мирного буфетчика, поневоле ставшего укротителем тигров. Выигрышный контраст безобидной и беззащитной внешности актера с героической функцией предопределил на годы одну из главных масок артиста: маленький человек в экстраординарных обстоятельствах. Таким он предстал в сюрреалистическом «Тридцать три» (1965), притчевом «Слезы капали» (1982), бурлескных и трогательных «Джентльменах удачи».
Казалось, Леонов может рассмешить одним своим появлением: недаром же его снимали в главных ролях все три мэтра советской комедии — Данелия, Рязанов, Гайдай. Но другим удалось рассмотреть в той же фактуре потенциал для трагикомедии — за забавной, как казалось публике, внешностью скрывались более глубокие и сложные переживания. Наиболее выразительной иллюстрацией может служить революционный романс Александра Митты «Гори, гори, моя звезда!» (1969).
Но заметно это свойство уже во вроде бы чисто жанровом «Зигзаге удачи» (1968) Эльдара Рязанова, в значительно большей степени — в его же зрелой лирико-комической картине «О бедном гусаре замолвите слово» (1980). Там Леонов сыграл роль смешную и возвышенную — провинциального трагика Бубенцова, напоминающего одновременно Счастливцева и Несчастливцева из «Леса» Островского. Наследник классической русской драматургии в ХХ веке Александр Вампилов позволил Леонову найти для себя идеальный материал — тревожные, хоть временами до абсурда комичные пьесы о поиске идентичности. Их интерпретации на телевидении Виталием Мельниковым — «Старший сын» (1975) и «Отпуск в сентябре» (1979) — тоже подарили артисту яркие роли.
Наконец, Андрей Смирнов и Сергей Микаэлян рассмотрели в Леонове артиста драматического. Магическое уравнение «Белорусского вокзала» (1970) Смирнова, быть может, самого честного и пронзительного советского фильма о последствиях войны, не могло бы сложиться без Леонова; в «Премии» (1974) Микаэляна именно Леонов позволил превратить скучнейший жанр производственной драмы в притчу об этическом выборе.
С первых своих фильмов Леонов органично чувствовал себя в специфическом жанре сказки. Еще в 1959-м он сыграл Старый год в «Снежной сказке», а в 1967-м — короля в «Снежной королеве». Лучше всего этот потенциал в нем раскрыл Марк Захаров — режиссер, под чьим руководством в «Ленкоме» Леонов работал с начала 1970-х и до конца жизни. В «Обыкновенном чуде» (1978) и «Убить дракона» (1988) Леонов потрясающе сыграл банальность, будничность зла, добродушие и обаяние которого обезоруживает лучше самого изощренного коварства. А Данелия в научно-фантастическом фарсе «Кин-дза-дза» (1986) создал не менее своеобразный символ обывательского чванства, воплощенный персонажем Леонова — уроженцем планеты Плюк Уэфом.
Удивительное дело — Леонов в разных ролях и при помощи разных режиссеров смог нащупать идеальное экранное воплощение и для оттепельного прекраснодушия, и для застойной безнадеги, и для перестроечной тревоги. Однако, при всей точности психологического и социального рисунка в большинстве образов, не менее легко ему давались роли фантасмагорические. Только Леонов мог, будучи от природы невысокого роста, встать на ходули и убедить зрителя в том, что он великан («Дом, который построил Свифт», 1982).
В 1974-м, придя в «Ленком», актер оказался на сцене в роли, подходившей ему идеально, — он сыграл простофилю и обжору Ламме Гудзака в «Тиле» по пьесе Григория Горина, и этот спектакль в известной степени сформировал имидж театра и Захарова. Лишь немногим позже, в 1976-м, на экраны вышла монументальная интерпретация того же романа Шарля де Костера Владимиром Наумовым и Александром Аловым, «Легенда о Тиле». В ней Леонов снова перевоплотился в Ламме. Парадокс: пара главных героев этой старой фламандской легенды в спектакле и фильме была абсолютно несхожей — романтические влюбленные Лембита Ульфсака и Натальи Белохвостиковой в кино ничуть не напоминали трагифарсовый клоунский дуэт Николая Караченцова с Инной Чуриковой в «Ленкоме». А вот Ламме Леонова — «брюхо Фландрии», оживший персонаж Брейгеля, — чудесным образом оставался все тем же: Санчо Пансой, способным своим обаянием затмить любого Дон Кихота.
О еще двух воплощениях Евгения Леонова напоследок. В жизнь каждого советского ребенка он входил прежде всего как Винни-Пух. Не только голос заглавного героя шедевральной трилогии Федора Хитрука был моментально опознаваемым, хоть и звучал на повышенной скорости, но и сама внешность медвежонка-поэта напоминала об актере. А многие навсегда полюбили Леонова еще до того, как впервые увидели его на экране или услышали голос. Ведь именно с него прославленный иллюстратор Михаил Беломлинский срисовал главного героя великой сказки Толкина «Хоббит» в ее первом издании на русском языке. Невозможно не поверить: именно этот маленький человек способен победить любого дракона.
Антон Долин