Рост числа бездомных среди бывших солдат — еще одно страшное последствие многих войн Когда российские власти начинали вторжение и мобилизацию, об этом они, конечно, тоже не думали
Прошло почти полтора года с того момента, как Россия развязала полномасштабную войну с Украиной. В боевых действиях участвовали сотни тысяч граждан РФ: около 50 тысяч человек погибли, более 133 тысяч получили статус ветерана. Некоторые из последней категории уже вернулись с фронта — и теперь адаптируются к гражданской жизни. Этот процесс неизбежно связан с последствиями, о которых российские власти, отправляя людей на несправедливую войну, вероятно, даже не задумываются. Например, есть риск, что ветераны, утратив за время службы социальные навыки и связи, станут бездомными. В отличие от России, проблему бездомности вернувшихся с фронта давно изучают на Западе — и помогают людям с ней справляться. Кооператив журналистов «Берег» проанализировал научные исследования; узнал, как помогают бывшим участникам «спецоперации», потерявшим или рискующим потерять жилье, благотворители; и выяснил, насколько острой стала эта проблема в РФ уже сегодня. «Медуза» с любезного разрешения «Берега» публикует полную версию материала с небольшими дополнениями.
Мы последовательно выступаем против войны и призываем граждан РФ не участвовать в агрессии против Украины.
На Западе давно изучают, почему люди чаще становятся бездомными после возвращения с войны. У этого явления много причин
По подсчетам ученых из Йельской школы медицины, в США бездомными становятся 10% ветеранов (речь идет о десятках тысяч человек). Угроза потери жилья людьми, вернувшимися с войны, — проблема, которую также изучают в Канаде, Великобритании и Австралии.
По данным исследований, среди факторов риска, из-за которых ветераны могут стать бездомными с большей вероятностью, чем другие категории населения, выделяются такие:
- у ветеранов больше хронических проблем с физическим здоровьем (например, последствий черепно-мозговых травм, хронической боли);
- у ветеранов хуже психическое здоровье (это не только посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), но и, например, зависимости — алкогольная и наркотическая);
- их социальные связи могут ослабляться, если они надолго уезжают из страны, особенно если дома нет постоянного партнера;
- им сложно адаптироваться к гражданской жизни, что может нарушать социальные связи, в том числе близкие отношения;
- им сложно применить свои специфичные навыки при трудоустройстве на гражданском рынке.
Важно заметить, что не всегда можно с уверенностью говорить о том, что эти факторы становятся причиной бездомности. Некоторые исследователи предполагают, что, когда речь идет не о принудительной мобилизации, а о добровольном участии в боевых действиях, возможно, сказывается то, что такие добровольцы и без того имеют более высокие риски стать бездомными. То есть, возможно, это зачастую люди с плохим материальным положением и без поддержки семьи.
Британский врач Макс Пембертон работал с бездомными и видел среди них бывших военных. Он так описывает свои впечатления в книге «Где болит? Что интерн делал дальше»:
Среди бездомных было немало бывших солдат. Казалось, они успевали настолько привыкнуть к армейской дисциплине, что, когда ее у них отбирали, оставались в полной растерянности, лишенные ощущения принадлежности к определенной группе. Возможно, это ожидало их в любом случае, и армия для Джорджа стала лишь короткой передышкой. Но я искренне не понимал, как можно ожидать, что человек приспособится в обычном мире после того, как с 16 лет находился под постоянным контролем: его учили подчиняться приказам и делать только то, что велено, — иными словами, полностью лишали собственной воли.
То, насколько долго человек находится в зоне боевых действий, тоже влияет на его риски бездомности: чем дольше он пребывает в жизнеугрожающих условиях, тем у него выше риск развития ПТСР.
Как в других странах помогают бездомным ветеранам
В разных странах существуют некоммерческие организации, которые специализируются на помощи бездомным ветеранам. Американское и британское правительство создают специальные программы для помощи военным, вернувшимся с различных войн и ставшим бездомными. Это, например, горячая линия, которая помогает разобраться в своих правах и в том, где и как получить помощь (в том числе льготное жилье). Есть гранты для некоммерческих организаций, помогающих ветеранам преодолеть трудности, из-за которых они оказались бездомными (например, получить новую профессию и трудоустроиться). В США с 2010 по 2019 год число бездомных ветеранов сократилось вдвое (с 74 тысяч до 37 тысяч).
Люди, вернувшиеся с войны против Украины, тоже, вероятно, чаще будут попадать на улицу
Россияне, которые по своей воле или в рамках мобилизации отправляются воевать в Украине, имеют те же факторы риска, что выявили западные исследователи, а потому с большей вероятностью могут стать бездомными в будущем. До 24 февраля 2022 года бывшие военные не были заметной группой среди бездомных людей, но теперь могут стать ею.
Сколько россиян уже вернулось с фронта?
Точное число россиян, успевших поучаствовать в войне с Украиной и уже вернувшихся на гражданку, неизвестно. Но уже сегодня речь, вероятно, идет как минимум о десятках тысяч человек.
Первая потенциально крупная группа ветеранов — это военнослужащие-контрактники, срок контракта которых истек до начала мобилизации в сентябре 2022 года, когда все контракты были фактически объявлены бессрочными. Данных о том, сколько контрактников успело уволиться, нет.
Вторая крупная группа людей, которые уже могли вернуться с фронта, — военнослужащие, получившие ранения. По самым консервативным оценкам, по состоянию на конец мая 2023 года число раненых приблизилось к 150 тысячам человек. Вероятно, часть из них после лечения вернулась на фронт, но многие получили травмы, несовместимые с участием в боевых действиях (при этом Минобороны предоставило таким людям право продолжать службу в армии).
Наконец, третья крупная группа — это добровольцы неформальных воинских соединений, таких как ЧВК Вагнера, заключавшие краткосрочные контракты на участие в войне. В середине июня 2023 года Евгений Пригожин утверждал, что на волю после службы в ЧВК вернулись по меньшей мере 32 тысячи бывших заключенных.
Директор благотворительной организации «Ночлежка» в Москве Дарья Байбакова рассказывает, что в «Ночлежку» уже обращаются люди, воевавшие в Украине. «Честно говоря, я думала, что будет чуть больше запас времени на подготовку, — говорит Байбакова. — Мы уже видим клиентов, которые приходят после участия в боевых действиях с довольно стандартным запросом, например на работу с такой проблемой, как зависимость». При этом Байбакова оговаривается, что, возможно, не все клиенты «Ночлежки», воевавшие в Украине, сообщают организации о своем статусе участника боевых действий: человек может прийти не для помощи в оформлении ветеранского пособия, а просто за теплой курткой и в очень подавленном состоянии, не рассказывая о том, что ранее был на фронте.
Дарья Байбакова говорит о таких обстоятельствах:
Пока людей, которые бы этим гордились и выпячивали это как свое преимущество, мы в наших сервисах не видим. А видим, наоборот, людей, которые говорят об этом скорее как если не об ошибке, то об опыте, который не хотелось бы повторять. И это те люди, которые не хотят возвращаться на фронт.
Клиенты, которые приходят за гуманитарной помощью, не рассказывают нам детали о себе еще и потому, что это не влияет на возможность получить еду или одежду, или принять душ, или сходить в прачечную. Наш принцип помощи основан на том, что все наши сервисы доступны независимо от наличия документов, регистрации и так далее. Военный опыт может иметь значение в работе с социальным работником, психологом, юристом, при решении о заселении в приют или поиске работы, но, по сравнению с гуманитарными проектами, такими сервисами пользуется меньшее количество клиентов.
Байбакова, как и британский врач Макс Пембертон, отмечает, что кадровые военные, которые долго пробыли в этом статусе, могут сложнее адаптироваться к гражданской жизни:
Наши социальные работники говорят, что, конечно, такому человеку гораздо сложнее бывает взять ответственность за свою жизнь и дальше ее спланировать, полагаясь на себя и на свои ресурсы. Есть люди, которые даже в пожилом возрасте оказываются бездомными и говорят: «Я всю жизнь служил, никакой профессии другой у меня нет. Я, собственно, ничего больше не умею». У него есть запрос на поиск работы, например, но тяжелым физическим трудом он уже не может заниматься, потому что не хватает здоровья.
С другой стороны, кадровые военные в России имеют право на получение льготного жилья, что в какой-то степени защищает их от угрозы бездомности. Однако есть нюанс. «Если мы посмотрим на выпускников интернатов, которым тоже по закону положена квартира, то огромное количество таких детей квартиру не получили, — говорит Дарья Байбакова. — В регионах не хватает социального жилья, и, собственно, они там годами стоят на очереди или не получают его совсем. Нужно приложить силы для того, чтобы пойти и защищать свои права».
Силы добиваться положенной квартиры есть не у всех. Как и силы собирать документы для других выплат.
Выплаты действующим участникам боевых действий могут быть довольно крупными для России (от 195 тысяч рублей до вычета налогов). Но тем, кто больше не участвует в войне, выплачивают сумму, которая едва ли может поддержать человека: например, ежемесячная выплата ветеранам составляет 3900 рублей.
Если человек оказался ранен на войне и получил несколько миллионов рублей, но при этом не относится к числу кадровых военных, эта выплата защищает от бездомности хуже, чем выдача квартиры, считает Байбакова. По ее наблюдениям, люди с ПТСР, например, не получают необходимой помощи и в результате тратят эти деньги на подручные способы справиться со стрессом — в частности, алкоголь. «К нам они [люди, участвовавшие в войне с Украиной] попадают довольно быстро, буквально за считаные месяцы без каких-либо денег», — говорит Байбакова.
Бывший директор «Ночлежки» Григорий Свердлин в интервью изданию «Черта» говорил, что, работая с бездомными, видел тех, кто прошел чеченскую войну и после нее оказался на улице. Такой исход он тоже связывал с ПТСР:
У них возникают большие сложности с возвращением к обычной жизни. Кому-то это дается легко, другие же начинают сильно бухать, чтобы смириться с реальностью, кто-то же не в состоянии закрепиться на работе из-за постоянных конфликтов с коллегами. Причем это трудоспособные, физически более-менее здоровые молодые люди.
Что известно о ветеранах предыдущих войн
К сожалению, эта проблема изучена довольно плохо. Нам не удалось найти исследований, в которых бы пытались установить, какой процент ветеранов чеченских и Афганской войн оказались бездомными. Есть лишь небольшой опрос 2005–2006 годов, где установили, что 10% бездомных людей из разных регионов (всего опросили несколько сот человек) участвовали в боевых действиях. В крупном опросе, проведенном в Москве с 1995 по 2000 год, установили, что 1% бездомных — военнослужащие. Однако нужно учитывать, что люди, которые были военнослужащими, а затем стали разнорабочими или получили другую профессию, могли не говорить о своем опыте службы в армии.
В СМИ, документальной прозе и научных работах можно найти отдельные свидетельства на эту тему, а также оценки специалистов. Приводим часть из них здесь.
Директор городской организации для бездомных людей в Ярославле в интервью изданию 76.ru рассказывает такую историю ветерана боевых действий, служившего в Чечне:
Пока он воевал, лежал раненый, его жена по решению суда выписала из квартиры. Представьте, человек возвращается домой, а там уже другой мужчина живет. К тому же квартиру он получил от предприятия. С бывшей женой осталась дочь-подросток. Олег не стал спорить, что-то доказывать, а просто ушел. К нам его привела родная сестра со словами: «Помогите парню, погибает».
В Уфе военнослужащего, который попал в плен в Афганистане, объявили пропавшим без вести. Местный телеканал UTV приводит его слова:
Я вернулся, а оказывается, без вести. Так и лишился [квартиры]. Братишка был, но он отжевал квартиру мою просто-напросто.
Это один из вариантов лишения жилья военнослужащих и осужденных — его в своей книге «Бездомность: есть ли выход?» в 2013 году описывают исследователи фонда «Институт экономики города» Елена Коваленко и Елена Строкова:
Если член семьи собственника жилого помещения призван на военную службу или осужден, то в его отсутствие и без его письменного согласия собственник имеет возможность произвести обмен жилого помещения или его отчуждение, при этом могут существенно ущемляться или прекращаться жилищные права указанного члена семьи (военнослужащего, осужденного). В результате человек, вернувшийся из места призыва или из мест лишения свободы (последний заведомо имеет пониженный социальный статус и утратил социальные связи), может оказаться на улице.
Злоупотребление алкоголем тоже может приводить к бездомности у ветеранов. Как было, например, в Бурятии с ветераном двух чеченских войн: «Сорокалетний мужчина рассказал, что после увольнения из армии он начал употреблять спиртные напитки, затем потерял документы, не смог уехать домой и в итоге оказался на свалке», — сообщает пресс-служба местного следственного комитета.
Социолог и социальный работник Денис Проданов, который разговаривал с бездомными людьми со всей России для своей книги «Колыбельные неведомых улиц», вышедшей в 2018 году, так пишет во вступлении:
Количество бездомных пополняется и многочисленными участниками военных конфликтов от Афганистана, Приднестровья и Чечни до Восточной Украины. Тут разница между первоначальным ура-патриотизмом с обещаниями пропагандистской военной машины и реальной жизнью после войны просто ошеломляющая. Бывшие военные сталкиваются с изоляцией, инвалидностью, травмой, отсутствием медицинской и психологической поддержки, невыплатой пособий и пенсий, нищетой и бездомностью. И это особенно характерно в отношении тех тысяч добровольцев, которых неофициально отправляли воевать за сепаратизм Восточной Украины. До 2015 года, когда пророссийские бандформирования признали армией, вся выслуга и ранения на территории ДНР и ЛНР не зачитываются, и российское правительство относится к собственным калеченым солдатам так, будто они призраки.
Дарья Байбакова отмечает, что из-за участия в боевых действиях привычные социальные связи могут рваться. «Родители, жены, друзья, которые не были на фронте, — они кажутся человеку людьми, которые не могут его понять», — объясняет она.
Превращение бывшего солдата в бездомного не происходит сразу. Часто человека можно успеть уберечь
Понятно, что само по себе участие в боевых действиях уже увеличивает риск бездомности. Так что лучший способ профилактики — не участвовать в агрессии против соседней страны.
Однако по своей ли воле или принудительно, но в этой войне уже поучаствовали сотни тысяч россиян — и это число будет только расти. При этом важно понимать, что после участия в боевых действиях человек обычно не становится бездомным сразу же и в один момент. Дарья Байбакова так описывает этот процесс:
Вследствие опыта [участия в войне], который сам по себе очень травматичный, в жизни людей возникает эффект домино. Рушатся семейные отношения, потому что опыт участия в боевых действиях часто связан с расстройствами и агрессивным поведением. Дальше, например, человек, не найдя себе место или потеряв то, что имел в городе, откуда ушел на войну, уезжает в Москву или Петербург в поисках работы и желая начать жизнь заново. А работы нет, или его уволили, или не сошелся с коллективом. И в результате оказался на улице.
Чтобы избежать бездомности, человеку должны быть доступны специальные службы — медицинские и социальные. Проблема в том, что, как отмечает Байбакова, в России такого рода помощь привязана к регистрации по месту жительства. Соответственно, если человек после возвращения с войны уехал в другой регион, то там ему эту помощь не получить (по крайней мере в полном объеме).
В идеале помощь должна оказываться не только повсеместно, но и так, чтобы к ветеранам приходили с соответствующим предложением, а не они сами обращались с таким запросом, как, например, должно практиковаться в созданном в 2023 году государственном фонде «Защитники Отечества».
Дарья Байбакова говорит, что для профилактики бездомности нужно в первую очередь добиться того, чтобы человек и его окружение получали ту поддержку, которая необходима конкретно им:
К ветерану должен прийти человек и сказать: «Здравствуйте, я буду вашим социальным работником, какая помощь вам нужна?» Выстраивая с ним доверительные отношения, этот социальный работник поймет, например, что у человека есть проблемы с алкоголем. И дальше он либо привлечет психолога, либо расскажет ветерану: «Алкоголь плохо влияет на вас. Если вы готовы, то есть маршрут, по которому вы можете пойти. Здесь реабилитационный центр, здесь клуб анонимных алкоголиков, здесь равные консультанты, у которых уже получилось справиться. Давайте поймем, что с работой, кем бы вы хотели работать, а хотите ли вы получить новую профессию. А вот вы вышли на работу, не получилось — давайте про это поговорим с психологом. А может быть, все-таки новая профессия?»
То есть социальный работник, по словам Байбаковой, — это специалист, «который, зная, чем живет человек, вернувшийся с фронта, помогает ему выстроить помощь, все время находится рядом и подключает других специалистов, которые могут ему с разными запросами помочь».
Но в России не учат таких кейс-менеджеров в вузах или колледжах, констатирует эксперт. Также, по ее словам, в стране нет инфраструктуры: достаточного количества грамотных специалистов, работающих с зависимостями и ПТСР, реабилитационных центров, приютов, где люди могут жить какое-то время, и так далее: «Я вижу, что никакого кейс-менеджмента нет, а есть брошенные один на один люди со всеми этими последствиями участия в войне».
Бездомность — это очень трудный период в жизни, а не статус, в котором человек непременно будет находиться до конца своих дней. Но когда человек становится бездомным, самостоятельно выбраться может быть довольно сложно. Как отмечает Дарья Байбакова, чтобы найти работу, накопить достаточно денег, восстановить отношения с родственниками, собрать документы для получения льгот и, соответственно, выкарабкаться из кризиса, нужно много внутренних сил. Если человека преследуют хронические боли, если у него есть психическое расстройство, то этих сил может просто не оказаться. «И чем дольше человек находится без нормального ночлега, средств гигиены, одежды, регулярной еды, тем меньше у него сил и дальше», — резюмирует Байбакова.
Дарья Саркисян
«Медуза» — это вы! Уже три года мы работаем благодаря вам, и только для вас. Помогите нам прожить вместе с вами 2025 год!
Если вы находитесь не в России, оформите ежемесячный донат — а мы сделаем все, чтобы миллионы людей получали наши новости. Мы верим, что независимая информация помогает принимать правильные решения даже в самых сложных жизненных обстоятельствах. Берегите себя!