В независимом издательстве Freedom Letters вышел сборник пьес Светланы Петрийчук «Туареги» Она ищет связи между частными проблемами людей и недостатками системы. И всегда находит
В независимом эмигрантском издательстве Freedom Letters, основанном бывшим директором премии «Большая книга» Георгием Урушадзе, вышел сборник Светланы Петрийчук «Туареги», объединивший семь ее пьес. Светлану Петрийчук и режиссерку Женю Беркович обвиняют в «оправдании терроризма» и вот уже почти два месяца держат в СИЗО: повод — спектакль и пьеса «Финист ясный сокол» о россиянках, завербованных «Исламским государством». Сборник «Туареги» с предисловием драматурга Михаила Дурненкова можно купить в бумажном и электронном виде. Критик Антон Хитров рассказывает, как устроены пьесы Светланы Петрийчук — и зачем вообще читать драматургические сборники.
Зачем издавать и читать пьесы
Для начала разберемся, что это вообще такое — пьесы. В школе нас учили, что драма — такой род литературы, где нет авторской речи, кроме редких и сухих ремарок, а все самое важное формулируют персонажи, причем устно, а не письменно, как в каком-нибудь эпистолярном романе. Но поскольку XX век размыл границы драматургии так же, как он размыл границы театра, изобразительного искусства и других традиционных видов искусства, вы запросто можете встретить пьесу, которая не удовлетворяет этим критериям. Например, такую, где герои общаются по переписке. Или такую, где ремарки содержательнее реплик. Или даже вообще без реплик.
Сегодня пьесу можно определить только одним образом: это текст, предназначенный автором для театра. Собственно, сборник Светланы Петрийчук «Туареги» выходит именно с таким подзаголовком: семь текстов для театра.
Драматургия в XXI веке — феномен театра, а не литературы. Если во времена Просвещения и романтизма могла существовать такая форма, как пьеса для чтения (самая знаменитая — «Фауст» Гете), теперь это понятие лишено смысла, поскольку у читателя не осталось критериев, чтобы отличить драму от прозы или поэзии. Отсюда вопрос: зачем нужны сборники драматургии? Ведь адресованы они широкому кругу читателей, а никак не режиссерам и театральным кураторам: для них существуют драматургические фестивали и конкурсы, которые работают быстрее, чем книжные издательства, и охватывают гораздо больше текстов.
По сути, драматургия сегодня — это «бумажный театр», аналог бумажной архитектуры, существующей только в чертежах, рисунках и макетах (в позднем СССР это была отдушина для архитекторов-экспериментаторов). Задача драматурга — предложить читателю некое видение театра. Речь идет не столько о режиссерских решениях, сколько о герое, теме, интонации, мировоззрении, которые автор считает уместными и необходимыми именно на сцене.
Поскольку российский режим усиливает контроль над культурой, а ее создатели и аудитория разбегаются по миру, роль «бумажного театра» в русскоязычном пространстве возрастает. Ведь пьесы, в отличие от спектаклей, можно создавать где угодно безо всякой команды, а распространять дистанционно и за сравнительно небольшие деньги (или вообще бесплатно).
О чем пьесы Светланы Петрийчук
Если жертвой несправедливого преследования становится художник, небезразличный к феноменам судов, тюрем или репрессий, его работы по теме непременно вызывают интерес. Петрийчук — именно такой случай. Среди семи текстов, опубликованных в сборнике «Туареги», один рассказывает непосредственно о тюрьме, другие два тюрьмой заканчивается, а в остальных перспектива тюремного заключения так или иначе возникает перед героями. Исключение — «Рисовый отвар», написанный под впечатлением от локдауна, правда, его персонажи тоже заперты в своего рода камерах.
Петрийчук интересует динамика между понятиями «тюрьма» и «норма». По идее, тюрьмы созданы, чтобы защищать норму и наказывать тех, кто грубо ее нарушил. С другой стороны, герои Петрийчук обычно попадают в тюрьму именно потому, что следуют нормам — тем же патриархальным установкам. А с третьей — тюремный уклад — по определению ненормальный, контркультурный — становится политической нормой для целой страны. Тюрьма для Петрийчук — это что угодно, но не средство перевоспитания преступников: общество не может построить такую, поскольку само готовит почву для преступлений — и не осознает этого.
Другая важнейшая тема в текстах автора — гендер и гендерная социализация. Обычно речь идет о женщинах — невестах, матерях, девочках-подростках, — которые либо ломают себе жизнь, стараясь отвечать патриархальной догме, либо, реже, пытаются восстать против этой догмы, но не слишком сознательно и не слишком успешно. Но мужчины Петрийчук тоже интересны: пьеса «Комета Г», написанная в соавторстве с Ильей Мотовиловым и Иваном Лешиным, исследует опыт «потерянных» отцов и алкозависимых, которым неизвестны другие способы справляться с горем.
Петрийчук выросла в Бишкеке в русской семье. Встречи непохожих культур — такой же частый мотив в ее текстах, как соприкосновения мужского мира с женским. Пьеса «Туареги», которая дала название сборнику, рассказывает о женской революции в полузаброшенной российской деревне. Уставшие от мужского пьянства, воровства и побоев, соседки-подруги поджигают магазин с водкой, провозглашают власть «женсовета» и заявляют, что теперь их село будет жить по образцу африканского кочевого племени туарегов, где в их представлении царит матриархат. О туарегах соседкам рассказала образованная москвичка Лида, давно переехавшая в деревню, а ей — покойный муж, работавший в Африке на стройке.
Это лишь один из примеров, когда контакты между культурами дают неожиданные результаты в пьесах автора: можно вспомнить и «Финиста», и главную героиню «Вторника», ищущую любовь и внимание по ту сторону китайской границы. Персонажи Петрийчук обычно представляют себе чужую культуру весьма приблизительно — что не мешает (или даже помогает) им видеть в ней некое спасение, альтернативу тому укладу, который успел им опостылеть.
Как устроен бумажный театр Петрийчук
Прежде всего, это такой театр, где хорошо знают современную театральную культуру и пользуются ее наработками. Петрийчук начала писать пьесы благодаря драматургическим курсам Михаила Угарова, одного из основателей и бессменных лидеров независимого московского «Театра.doc», а еще — одного из пионеров документального театра в современной России. В ее текстах заметно влияние нон-фикшн-театра и, шире, такого искусства, которое ставит своей целью исследование реальности. У Петрийчук, как и в спектаклях «Театра.doc», Rimini Protokoll, She She Pop, частный сюжет никогда не существует сам по себе: она всегда рассматривает его в контексте — культурном, политическом или каком-то еще. Характерная черта ее пьес — обширные цитаты, причем источники могут быть какие угодно, от классической литературы до интернет-форумов.
В дебютной пьесе «Вторник — короткий день» — о женщине с Дальнего Востока, которую непутевый сын вынуждает возить наркотики через российско-китайскую границу, — мы слышим голоса матерей из сочинений Фонвизина, Достоевского и Горького. Драматург наглядно демонстрирует, что так называемая материнская жертвенность — иначе говоря, пренебрежение собой ради детей — нормализована не только социальными устоями, но и русской литературой, несмотря на весь ее гуманный и прогрессивный имидж.
«Финист ясный сокол» — в силу драматических обстоятельств, пожалуй, самый знаменитый текст Петрийчук — объединяет целых три группы источников: русские народные сказки, судебные материалы и сообщения с мусульманских форумов. Драматург настаивает: никакая вербовка из-за рубежа не работает на пустом месте, что-то готовит для нее почву дома. За каждой россиянкой, завербованной террористами и проникшей на подконтрольные «Исламскому государству» территории в поисках счастливой любви, Петрийчук видит фольклорную Марьюшку, готовую на подвиг ради сказочного жениха. Патриархальная культура программирует женщину на брак и почти немыслимую в современной России роль домохозяйки, которая послушна мужу, но взамен получает почет и любовь.
Еще один пример — «ЗАО», единственная пьеса в сборнике, с которой не работал ни один режиссер хотя бы в лабораторном формате (при этом издатель Георгий Урушадзе называет этот текст любимым в книге и признается, что поставил бы его сам). ЗАО значит «заочница» — то есть женщина, состоящая в отношениях с заключенным. В пьесе с подзаголовком «мюзикл», помимо главной героини, участвуют несколько «хоров» — «заочницы», зэки, сторонние наблюдатели и голоса из телевизора. Их «партии» собраны, естественно, из цитат — сетевых и телеэфирных. С их помощью Петрийчук показывает парадоксальную ситуацию: с одной стороны, общество презирает заключенных, с другой — тюремная субкультура стала в России мейнстримной — настолько, что подарила лексику и этику политической верхушке.
Если резюмировать, в бумажном театре Петрийчук отдельный человек — это всегда продукт: политический, социальный, культурный и так далее. Это не значит, что драматург отказывает героям в субъектности или снимает с них ответственность, — просто за частными проблемами она привыкла видеть системные и умеет очень убедительно доказывать эту связь.
Антон Хитров