«У людей есть возможность прожить счастливую жизнь. Ее пытаются разрушить» Психотерапевты и психологи — о возможном запрете трансгендерного перехода в России
В июне Госдума в первом чтении одобрила законопроект о «полном запрете смены пола» в России. Если он будет принят, то для трансгендерных людей гормональная терапия, хирургическое вмешательство и изменение гендерного маркера (графы «Пол» в паспорте) станут невозможными. Инициативу уже раскритиковали представители ЛГБТК-сообщества и эксперты. Журналистка Мария Черных по просьбе кооператива независимых журналистов «Берег» поговорила с психологами и психиатрами о том, что они думают о новом законопроекте и что с ним не так с точки зрения науки. «Медуза» с любезного разрешения «Берега» публикует полную версию этого материала.
«Законопроект ставит крест на системе помощи трансгендерным людям»
Кирилл Федоров, психотерапевт:
[В случае принятия закона] будет полностью сломана та система помощи, которая выстраивалась многие годы в нашей стране. Первые стандарты помощи для трансгендерных людей выпускал еще Минздрав СССР: уже в эти стандарты входили и различные хирургические операции, и вообще сопровождение по социализации трансгендерных людей.
Соответственно, еще в советское время отдельные представители профессионального сообщества изучали вопрос трансгендерности и той помощи, которая требуется трансгендерным людям, и закладывали основы этой системы. 30 лет у нас эта система развивалась — и в 2018 году Минздрав Российской Федерации утвердил образец справки, с помощью которой трансгендерные люди могли без проблем менять свои документы.
Важно оговориться, что трансгендерные люди получали эту справку, пройдя комиссию, в которую входил психиатр, сексолог и клинический психолог. Просто так, как это депутаты выставляют — [будто] в каждый подвал зайдешь и тебе выдадут эту справку, или кто-то из законодателей еще сказал про «трансиндустрию», — этого не было. Годами выстраивалась четкая система помощи, понятная как для специалистов, так и для трансгендерных людей. Этот законопроект полностью ставит на ней крест.
Это [была] четкая подсвеченная дорога, по которой можно [было] пойти, чтобы максимально перекрыть свои уязвимости и социализироваться в предпочитаемом гендере: получить соответствующие документы, учиться, работать — все это очень приземленные вещи — и, соответственно, в процессе социализации приобрести новое окружение, которое будет для тебя опорой.
По сути, благодаря этой системе помощи у людей есть или, по крайней мере, была возможность прожить счастливую жизнь — и ее пытаются разрушить. Трансгендерные люди в целом [пока] имеют все шансы и используют эти возможности для того, чтобы жить счастливую, полноценную жизнь. Просто [для этого] в обществе и стране должны быть соответствующие инструменты, к которым они могут прибегать.
«Это как проживать чужую жизнь, слышать чужие имена»
Полина, психолог ресурсного центра для ЛГБТ:
[Принятие закона] может грозить огромной изоляцией каждого и каждой трансгендерной персоны, независимо от того, собиралась ли персона делать гормональный или какой-то юридический переход. Сейчас это нагнетает огромный страх, очень сильно обострит и усугубит ситуацию с безопасностью персон, которые идентифицируют себя отличными от цисгендерных.
Есть такое медицинское понятие — псевдокома, когда человек «заперт» в своем теле, может, например, моргать глазами, а больше ничего не может. Предположим, мы говорим о персоне, которая хочет совершить гормональный переход и больше не может этого делать: персона становится [как и человек в псевдокоме] заложником или заложницей некорректного гормонального фона, который есть просто потому, что генетически так сложилось.
Как мне кажется, [условия для трансгендерных людей в России после принятия закона —] это как проживать чужую жизнь, слышать чужие имена. Если мы говорим в контексте мужской и женской гендерной социализации, это может [означать] прожить всю жизнь обвешенным какими-то нелепыми ожиданиями, это может быть репродуктивное насилие. Иногда это несовместимо с жизнью.
К тому же это сформирует страх идти к помогающему специалисту. С другой стороны, и помогающие специалисты могут начать отказываться работать. Но пока я таких не знаю лично.
«Это написано совершенно без опоры на психиатрическую науку»
Константин Бойков, психиатр, правозащитник:
Ничто не изменится, как бы вы ни переписали бумажки: нужды, проблемы [трансгендерных персон] останутся такими же. Ну, или будет хуже. <…> Если проект [закона] посмотреть, то людям просто не будет предоставляться медицинская помощь, будет запрещено лечение. Хорошо это или нет, если вы человека без помощи медицинской оставляете? Как изменится его жизнь? Так случилось, что человек родился иным, чем большинство людей.
У человека, когда его не травит общество, когда его не окружают [дискриминирующие] законы, когда в него не тыкают пальцами, у него все прекрасно в жизни. А когда это происходит, у него наступает, как и у любого человека, на которого все время давят, тревога — тревожное расстройство, — а потом и депрессия. И поэтому тревожно-депрессивные расстройства чаще, чем по популяции, встречаются у людей, которые относятся к ЛГБТ. Из-за того, что общество их так воспринимает, из-за этого скотского отношения, этого средневековья.
Его [законопроект] не видел даже просто психиатр-практик. Понимаете, чтобы не позориться, пусть возьмут практика — даже не не нужно, чтобы он на кафедре работал, просто какого-нибудь заведующего дневным стационаром ПНД, — чтобы он сказал, что там написано. Это же написано совершенно без опоры на психиатрическую науку, совершенно без учета последствий, которые будут для психики людей.
Представьте себе, что вам говорят, что у вас другой пол, чтобы вы сейчас же надели юбку или штаны и стали совершать мужскую или женскую работу. И в документах у вас окончания поменяются, и имя тоже. И вам с этим жить. Либо делаете операцию, если хотите быть другим. Каково вам будет? Что с вами будет твориться? Вот абсолютно то же самое чувствует трансгендерный человек: он так же мучается. И переживания ровно такие же, только степень возмущения меньше, потому что он как бы уже живет с этим годами.
«Сложно не заработать депрессию в таких условиях»
Евгений Сапрыкин, сексолог, психолог:
Большинство известных мне специалистов открыто говорят, что закон противоречит научно обоснованным стандартам оказания медицинской помощи для трансгендерных людей. Стандартом является гендерно-аффирмативный подход — то есть вмешательства, направленные на подтверждение того гендера, с которым человек хочет идентифицироваться. Сюда входят хирургические операции, гормональная терапия, смена документов, внешности, обращение к человеку в соответствии с тем, как он или она хочет. Это уменьшает тяжесть дисфории, которую эти люди испытывают.
Я бы сказал, что то, как будут действовать специалисты, зависит больше не от толерантности, а от компетентности. Те, кто знакомы с матчастью, продолжат оказывать гендерно-аффирмативную помощь, но возможности ее будут сильно ограничены.
Мы не знаем, что нас может ждать. Вмешательство политики в порядок оказания медпомощи не сулит ничего хорошего для пациентов. Этот порядок должен подчиняться медицинской науке хорошего международного уровня. Больше молодых людей могут стать жертвами невежества родителей и врачей, которые будут пытаться привести их гендер в соответствие с полом [приписанным при рождении]. Эти практики как минимум не работают, а чаще серьезно вредят. Но принудительное «лечение от трансгендерности» взрослых людей все-таки кажется мне маловероятным в обозримой перспективе.
[Что касается помощи несовершеннолетним,] в нашей стране и до этого не существовало протоколов такой помощи, как, например, обратимая гормонотерапия для задержки пубертата. Эта тема и так была табуирована. В редких случаях родителям удавалось договориться об оказании такой терапии, но массовым это не было никогда. В основном же в отношении несовершеннолетних речь шла и будет идти только о гендерно-аффирмативной психотерапии. По сути, это всего лишь создание комфортной психологической среды для них, подтверждение их человеческого достоинства и права на то гендерное самовыражение, которое им сейчас ближе. Оказывать такую помощь будет сложнее, но она все равно останется основной.
Сложно не заработать депрессию в таких условиях. Статистика такова, что риски психических проблем и суицидов в группе людей сильно коррелируют с репрессивностью законодательства в их отношении. Но надо помнить, что при любых условиях важные принципы ментального благополучия остаются одни и те же:
- использовать техники осознанности и регуляции эмоций;
- думать своей головой — искать и перепроверять информацию, скептически относиться к тому, что говорят окружение и авторитеты, самому учиться и повышать свою компетентность в этом вопросе;
- оставаться на связи с сообществом, жить свою жизнь, несмотря на все плохие обстоятельства.
Беседовала Мария Черных