Болгарский писатель Георги Господинов получил Букера за «Времяубежище» — роман-предсказание о возможной мировой катастрофе И причина у нее одна: государства хотят вернуться в прошлое
24 мая Международную Букеровскую премию получил писатель из Болгарии Георги Господинов за роман «Времяубежище» (в английском переводе Анджелы Родер «Time Shelter»). С формулировкой: «за широкомасштабный, провокативный, полный макабра и юмора роман о национальности, идентичности и старении, и об исцеляющей и разрушительной силе памяти». Это сложноустроенный роман о литературе и памяти, в центре его вполне реальная проблема ностальгии как причины военных конфликтов. Роман написан в 2020 году, совсем недавно он вышел на русском языке в издательстве «Поляндрия NoAge» в переводе Наталии Нанкиновой. И очень вовремя: не только потому, что книги новоиспеченных лауреатов больших премий все реже будут быстро попадать к русскому читателю, но и потому, что сама книга — своего рода предупреждение о неизбежной войне.
В почетном ряду лауреатов Международного Букера Георги Господинов — первый писатель из Болгарии. В каком-то смысле он вообще первый большой болгарский писатель: единственный международно признанный автор из этой страны, переведенный на более чем 25 языков, лауреат международных литературных премий (еще до Букера «Времяубежище» получило крупнейшую итальянскую премию Strega) и даже номинант на «Оскар». В 2017 году мультфильм по рассказу Господинова «Слепая Вайша» в постановке его земляка Теодора Ушева претендовал на звание лучшей анимационной короткометражки. «Слепая Вайша» — это история о девушке, которая одновременно смотрит в прошлое и будущее; будущее ее пугает, а в прошлом невозможно жить. В финале рассказчик задается вопросом: не все ли мы живем так, игнорируя настоящее?
«Времяубежище» тоже пытается ответить на этот вопрос — это роман об опасностях ностальгии. В центре книги — история мечтателя по имени Гаустин, который придумал и открыл клинику «Лечение прошлым». Здесь люди с болезнью Альцгеймера могут почувствовать себя чуть лучше, оказавшись в среде, которую еще не успели забыть. Каждый этаж клиники имитирует определенное десятилетие — 1940-е на нижнем (оттуда удобно сбегать в подпольное бомбоубежище), 1990-е на чердаке. Есть отдельные комнаты для жителей коммунистических государств.
Происходит дело примерно в наше время в Цюрихе — и это очень узнаваемый литературный привет «Волшебной горе» Томаса Манна. Действие романа немецкого писателя происходило в альпийском санатории, где пациенты застревали во времени и делали вид, что живут в прекрасной эпохе, не замечая неотвратимого наступления войны. В своей книге Господинов идет дальше: у него нежелание людей сталкиваться с действительностью превращается в эпидемию мирового масштаба.
Сначала все больше людей обнаруживают у себя деменцию, затем они хотят попасть в клиники лечения прошлым, которые складываются в целые города. Наконец, все европейские страны решают игнорировать современность и проводят референдумы, чтобы решить, в какую эпоху переместиться: кто-то выберет свободные 1990-е, а кто-то — стабильные 1970-е.
Поддавшись этой коллективной фантазии, европейцы переодеваются в старомодные костюмы и начинают разыгрывать сюжеты национальных ностальгий. Господинов довольно подробно описывает, можно даже сказать исследует, какой эта ностальгия будет для каждого государства — и почему, например, страны бывшего советского блока хотят жить в 1990-х, а Италия единственная выбирает 1960-е.
По словам рассказчика, жителям современной Европы необходимо «спрятаться в пещере прошлого», чтобы «выиграть хоть немного времени при остром дефиците будущего». Он пишет о европейцах, которые точно знают, что впереди их ничего хорошего не ждет, — и убедительно передает мироощущение человека, напуганного бесконечными кризисами: экономическими, климатическими и геополитическими. Господинову даже не надо объяснять, почему люди боятся будущего, и так все понятно. Ему приходится растолковывать другое — ностальгия и желание притормозить поступь истории не могут отменить неизбежного завтра. Даже наоборот — попытки спрятаться в прошлом вместо того, чтобы менять настоящее, приближают неизбежный финал.
Написанный в пандемию, то есть в разгар очередной мировой катастрофы, роман предугадывает катастрофы будущего: неотвратимую мировую войну или постепенное превращение России в Советский Союз, которая при помощи референдумов возвращает себе «утраченные территории».
Но это лишь одна грань поэтического романа, посвященного в большей степени личной памяти. Рассказчик Гаустин — это альтер эго автора. Чтобы понять это, можно даже не читать прежние поэтические сборники и пьесы Господинова, где Гаустин тоже появлялся; герой прямо говорит, что это все придумал он. При этом «Времяубежище» гораздо сложнее, чем, к примеру, уэльбековская антиутопия о печальном будущем Европы. В подкасте Tin House писатель объясняет, что «Времяубежище» — финал трилогии, в первой части которой, «Естественный роман», сюжет был устроен как полет мухи, а во второй, «Физика печали», — как лабиринт, что бы это ни значило. Финал же, в его интерпретации, создан по законам первичного хаоса. Именно он как закон романного устройства очень интересует Господинова.
В Болгарии, объясняет писатель, романной традиции, считай, не было. Из-под османского гнета страна плавно перешла под гнет коммунистический — и потому долгое время место литературы в ней занимала устная традиция. Господинов вспоминает, что его воспитали на сказках и байках болгарской бабушки — и такие нарративы во «Времяубежище» тоже встроены в сюжет. Сказка заменяет воспоминания румыну по имени Мирча, который так нафантазировался об Америке, где даже никогда не был, что в старости, потеряв память, отправился жить воображаемой нью-йоркской жизнью. «Прошлое — это ведь не только то, что с тобой случилось, но и то, что ты всего лишь себе придумал», — заключает автор.
«Времяубежище» позволяет увидеть память как плен, как источник вредных фантазмов. Забытье стало чуть ли не главной темой для авторов из бывших коммунистических стран: постсоветская литература пытается восстановить связи, распавшиеся за годы тоталитаризма, когда государство пыталось подменить собой все маленькое и частное. Лишнее доказательство тому: пока Господинов получал Международного Букера, русскую поэтессу Марию Степанову наградили Бермановской премией за монументальный роман «Памяти памяти» на ту же тему.
Роман Господинова не просто убедительная притча, но неторопливое собрание эссе с частыми отступлениями и отвлеченными размышлениями. Поэтому совсем не хочется обещать читателю легкого чтения, его не будет. Ценность этого текста в напоминании: история сложнее, чем наши попытки ее переизобрести, прочертить границы на картах и поставить, где надо, нужные флаги. И где-то здесь залог освобождения: чтобы избавиться от «дефицита будущего», надо не прятаться от него в прошлое, а, наоборот, от прошлого избавляться. Теорема, описанная в романе Господинова, уже давно доказана той самой, так точно предсказанной писателем, войной.
Лиза Биргер