35 лет назад советские рок-музыканты исполнили песню «Замыкая круг» на «Голубом огоньке» Вот как это выглядит из 2022 года: кто-то из того хора объявлен врагом народа, а кто-то теперь поддерживает войну
Одной из самых знаменитых русских песен о дружбе и единении — композиции «Замыкая круг» Криса Кельми — исполнилось 35 лет. Сегодня сложно поверить, что все советские рок-звезды, участвовавшие в записи тех лет, могли собраться на одной сцене: одних российская пропаганда теперь представляет врагами народа, другие выступают на патриотических Z-концертах. По просьбе «Медузы» музыкальный критик Лев Ганкин изучил историю записи — и выяснил, что общего у этой песни с «We Are The World» Майкла Джексона и Лайонела Ричи, кавером Гарика Сукачева и Александра Ф. Скляра на песню «Я остаюсь» и патриотическим хором в песне «Встанем» певца Shaman.
Новогодний «Голубой огонек» 1987 года был не похож на предыдущие: программа была сверстана как своего рода попурри из музыкальных и актерских номеров, которые снимались не друг за другом в одном пространстве, а буквально где придется — вплоть до Индии, по которой в те праздничные дни гастролировала Алла Пугачева. Необычным вышел и финал.
«Наше эфирное время на исходе, — загадочно произнес в конце песни „Карина“ ее исполнитель Сергей Минаев, — поэтому… Последний новогодний сюрприз!»
Картинка резко поменялась: вместо танцев под перестроечный Hi-NRG на экране возник загадочный Крис Кельми, сидящий за роялем. «Вот одна из тех историй…» — завел он. «О которых люди спорят…» — подхватил Александр Градский. Следующие пять минут представители советской рок-сцены один за другим строчка за строчкой исполняли композицию «Замыкая круг» группы «Рок-ателье», ведомой Кельми. Именно в этой патетической многоголосой версии она стала всенародным суперхитом (помимо нее существовало еще два варианта — более камерный, в исполнении основного состава «Рок-ателье» из одноименного альбома группы, а также инструментальный, для телепередачи «Ритмическая гимнастика»).
Если, несмотря на лоскутную структуру конкретного выпуска, воспринимать «Голубой огонек» как некое единое концептуальное действо, то торжественный хор в финале — естественное, даже напрашивающееся решение. Выразительная мощь приема очевидна как минимум со времен «Оды к радости» в финале бетховенской Девятой симфонии. У Кельми и «Рок-ателье» к тому же была и свежая возможность убедиться в том, как это работает: официальным местом трудоустройства ансамбля был театр «Ленком», где музыканты в числе прочего исполняли рок-оперу «Юнона и Авось» с ее знаменитой заключительной «Аллилуйей». Вероятно, одним из источников вдохновения для новогоднего телепроекта стала как раз «Аллилуйя», а другим — вышедший двумя годами ранее мультиплатиновый хит «We Are the World» авторства Майкла Джексона и Лайонела Ричи, спродюсированный Куинси Джонсом.
Формально между «We Are the World» и «Замыкая круг» в самом деле много общего. И там и тут в объективе камеры — собранный специально по торжественному поводу all-star band, большинство участников которого довольствуются исполнением одной-единственной строчки, а затем вплетают свои голоса в хор. Обе песни наглядно демонстрируют то, что Маргарита Пушкина, поэтесса, сочинившая текст «Замыкая круг», определила как «секрет простых мелодий»: и там и там — широкая, размашистая мелодическая линия, логичный аккордовый квадрат, непременное разрешение в тонику и повышение гармонии на полтона или тон при выходе на следующий куплет.
Даже между конкретными персонажами двух съемок можно провести параллели: сравнить хотя бы эксцентричную Жанну Агузарову и не менее яркую Синди Лопер, а также Градского и Рэя Чарльза с их импровизированными вокальными «эдлибами» во второй половине каждой из композиций.
Обе песни, кроме всего прочего, очевидным образом выполнены в жанре манифеста. Правда, манифестируют они не совсем одно и то же. «We Are the World» — благотворительный проект в пользу голодающих Африки. Текст песни — практически агитка: наступает время, когда весь мир должен объединиться, люди умирают, мы обязаны протянуть им руку помощи и так далее. Западный шоу-бизнес охотно играл в эти игры по меньшей мере со времен «Концерта для Бангладеш» Джорджа Харрисона, а к 1980-м, окончательно превратившись в большую индустрию, он стал делать это еще чаще и еще громче: в том же 1985 году сингл Джексона — Ричи был исполнен стоглавым хором на грандиозном концерте «Live Aid», организованном музыкантом и актером Бобом Гелдофом и ознаменовавшем пик рок-благотворительности.
Можно по-разному относиться к пафосу «We Are the World» (Принс, например, счел песню ужасной и отказался участвовать в ее записи, хоть и преподнес затем для итогового альбома под вывеской USA for Africa отдельный трек), но ее посыл прежде всего эмпатический: богатые и знаменитые пытаются помочь бедным и больным. Богоугодная инициатива собрала у микрофона артистов самого разного профиля: белых и темнокожих, молодых и старых, рок- и поп-звезд, выходцев из мира кантри и R&B. Одна из самых ярких находок Куинси Джонса — длящийся целую минуту дуэт-перекличка Стиви Уандера и Брюса Спрингстина во второй части песни: гений грува и хриплый стадионный рокер, аверс и реверс, инь и ян американской популярной музыки.
Если заокеанские артисты были озабочены сбором средств на помощь пострадавшим от голода в Африке, то для советских песня «Замыкая круг» стала точкой сборки их собственного сообщества. Спустя много лет Пушкина назовет песню «гимном нашему мифическому рок-братству».
До появления в эфире «Голубого огонька» судьбы исполнителей песни складывались по-разному: кто-то, как Градский, был официальным артистом, пусть и со специфической карьерной траекторией, а той же Агузаровой довелось пережить и тюремное заключение, и принудительный труд на лесозаготовках. Не все находились друг с другом в безоблачных отношениях — так, Кельми всего годом ранее распекал хеви-метал на страницах журнала «Ровесник», а теперь как ни в чем ни бывало выступал бок о бок с представителями тяжелого цеха: Виталием Дубининым, Артуром Беркутом и другими.
Так или иначе, песня «Замыкая круг» стала свидетельством того, что перестроечное рок-движение осознало себя таковым — не созвездием ярких одиночек, а полноценной сценой с общей целью и общими эстетическими идеалами. Текст «We Are the World» был обращен вовне — строки Маргариты Пушкиной, напротив, документировали внутреннюю борьбу и одержанную в ней победу: «камни пройденных дорог сумел пробить росток», «мы услышать музыку смогли».
Впрочем, по прошествии 35 лет есть ощущение, что советский рок 1980-х в массовом сознании ассоциируется не совсем с теми артистами, которых мы видим в клипе из «Голубого огонька». Можно констатировать, что, собирая единомышленников и замыкая свой круг, музыканты, появившиеся на экране советского телевидения, не позвали в него героев андеграунда, представителей «поколения дворников и сторожей». Таким образом, композиция Кельми и Пушкиной — это шоукейс специфического среза позднесоветской рок-музыки: лощеной, столичной, высокопрофессиональной, легальной или стремящейся к легализации в системе государственных культурных институтов.
Сам Кельми, как и было сказано, работал в «Ленкоме». К «Рок-ателье» имели прямое отношение также участвовавшие в записи «Замыкая круг» музыканты Павел Смеян и Андрей Давидян. Давидян, кроме того, ранее играл с автором песни «Замыкая круг» в арт-роковом «Високосном лете» — как и еще один фигурант клипа из «Голубого огонька», гитарист и композитор Александр Ситковецкий. Ситковецкий и Градский были членами Союза композиторов СССР, Юрий Горьков, Анатолий Алешин и Юрий Давыдов — выходцы из мира ВИА: «Цветы», «Веселые ребята», «Аракс», «Зодчие»; в «Зодчих» тогда пел и будущий фронтмен «Браво» Валерий Сюткин.
Ованес Мелик-Пашаев, задающий в песне вопрос «Отчего к морям спешит река?» — строго говоря, вообще не музыкант, а менеджер с разветвленными филармоническими связями: среди его клиентов, также поучаствовавших в записи «Замыкая круг», — Андрей Макаревич, Александр Кутиков, Евгений Маргулис, Константин Никольский, Дмитрий Варшавский. Последний, приписанный в те годы к Марийской филармонии, в 1987-м выпустил одну из первых хеви-металлических пластинок в СССР — «Переступая порог» группы «Черный кофе». Помимо него, за хард-роковый и хеви-металлический фланг на «Голубом огоньке» отвечали уже упоминавшиеся Дубинин и Беркут («Ария», «Автограф»), а также Александр Монин и Григорий Безуглый (оба из группы «Круиз»).
Словом, компания вполне представительная — но не исчерпывающая. В один год с записью «Замыкая круг» состоялся знаменитый фестиваль в Подольске, были сняты фильмы «Рок» Алексея Учителя и «Асса» Сергея Соловьева. Все это — вехи в истории советского рока, но с выступлением на «Голубом огоньке» они образуют почти не пересекающиеся множества.
Интересно, что спустя несколько лет вчерашний рок-андеграунд породит свой коллективный манифест — песню «Все это рок-н-ролл», исполненную опять-таки целой сборной командой артистов, в том числе Константином Кинчевым, Гариком Сукачевым, Александром Ф. Скляром, Вячеславом Бутусовым и Юрием Шевчуком. Разница между этим треком и песней «Замыкая круг» примечательна и на звуковом, и на поэтическом уровне: там — размеренная фортепианная баллада, здесь — жесткий гитарный блюз-рок, там — философские абстракции, здесь — «педерасты, наркоманы, нацисты, шпана — как один социально опасны и по каждому плачет тюрьма». Рок-братство имени Криса Кельми совершенно точно было в те годы не единственным: по водной глади перестроечной рок-музыки расходились и другие круги.
Сегодня все они разомкнулись. Кельми и Александра Градского, которым принадлежали две первые строчки песни «Замыкая круг», нет в живых. Андрей Макаревич, в квартире которого, по воспоминаниям участников записи, была сочинена композиция, выступил против войны с Украиной и был объявлен «иностранным агентом». А Александр Иванов, бывший солист группы «Рондо», певший ключевую строчку про пробивающийся сквозь камни росток, поучаствовал в нескольких концертах под вывеской «Zа Россию» и сказал, что «все артисты сейчас должны заниматься самым главным делом: как наши предшественники в 1940-х годах, ездить на передовую, петь для ребят в окопах и госпиталях».
Впрочем, сама форма коллективного музыкального высказывания по-прежнему востребована — меняется лишь пафос этих высказываний и исполнительский состав. После 24 февраля 2022 года в России были записаны и изданы как минимум две подобных композиции: «Я остаюсь» Гарика Сукачева (кавер-версия старинной песни Анатолия Крупнова) и «Встанем» певца Shaman. Стилистически между ними немного общего: первая — залихватский ска-панк с дудками, вторая — патетическая баллада, сколоченная на продюсерских мощностях центра Игоря Матвиенко. Но есть и пересечения: схожая структура (десятки артистов по очереди оказываются у микрофона) и патриотический заряд, правда, разной силы.
Формальный повод для записи «Я остаюсь» — 30-летие самой песни: Анатолий Крупнов сочинил ее в начале 1990-х, и контекст той эпохи здесь, разумеется, невозможно игнорировать. С распадом СССР и открытием границ прочь из страны массово потянулись в том числе музыканты — кстати, в их число вошли и многие исполнители композиции «Замыкая круг»: Ситковецкий, Агузарова, Алешин, Варшавский, Беркут. На этом фоне Крупнов сделал иной выбор, причем, что важно, — нонконформистский или, по крайней мере, ощущавшийся таковым: в «Я остаюсь» слышна бесшабашная решимость человека, осознанно идущего на риск («И пусть я немного боюсь, но я, я остаюсь»).
Свежий кавер сделан с безусловной любовью к оригиналу — видеоряд, снятый в 2022-м в телестудии программы «Квартирник у Маргулиса», перемежается архивными черно-белыми съемками авторского исполнения песни. Но главному — тому самому ощущению рискованного, неочевидного жизненного выбора — в нем взяться неоткуда. Ведь риску в России «эпохи СВО» подвергают себя не бодрящиеся рок-патриоты, а совсем другие артисты — те, кто протестуют против российской агрессии и сопутствующего ей патриотического угара или как минимум рефлексируют ее на свой манер, с лица необщим выраженьем.
В отличие от «Я остаюсь», «Встанем» — не признание в любви родным осинам, а незамутненная, дистиллированная апология войны: лица проглотивших аршин певцов и певиц на экране сменяются танками и самолетами, выполняющими боевые задания на территории Украины.
Интересно, что между составами, записавшими две композиции, обнаруживается одно прямое пересечение: в обеих сессиях участвовал фронтмен группы «Ва-банкъ» Александр Ф. Скляр. Политическая позиция Скляра давно известна, но если в «Я остаюсь» он находится среди себе подобных, рок-музыкантов «нашерадийного» формата, то в песне «Встанем» видный представитель компании, когда-то спевшей «Все это рок-н-ролл», обнаруживает готовность сыграть и на чужом поле, замыкая круг с Николаем Басковым, Стасом Михайловым и Надеждой Бабкиной. Условием участия в такого рода копродукциях для него, таким образом, сегодня становится идеологическая, а не творческая близость.
Правда, примерно то же самое — с поправкой на повод для выступления — можно было сказать и о песне «We Are the World». Эл Джерро, джазовый певец, исполнивший в том проекте одну из строчек своим неповторимым бархатным голосом, вспоминал, как осмелился во время записи подойти к Бобу Дилану и выразить свое почтение — Дилан в ответ не удостоил его и взглядом. Маргарита Пушкина знала, о чем говорит: наивно ожидать, что музыкальные сборные солянки вроде «Замыкая круг» могут в действительности стать фундаментом какого-либо духовного братства. По преимуществу это утилитарные, функциональные проекты, преследующие ту или иную ситуативную цель.
Цель проекта «We Are the World» была достигнута: в июне 1985 года в Эфиопию и Судан вылетел самолет с продовольствием, одеждой и медикаментами. Эффект выступления советских рок-музыкантов на «Голубом огоньке» труднее измерить в долларах или килограммах, но и он, очевидно, был: популярная музыка прочно закрепилась на телевидении — за «Музыкальным рингом» последовали «Программа „А“», «МузОбоз», ретрансляция клипов с MTV и другие форматы. Песня «Замыкая круг» не совершила революции, но, по крайней мере, стала точкой на таймлайне советской и российской рок-истории, знаком легитимизации в культурном пространстве страны ранее некомильфотных звуков и образов.
Композиция «Встанем», в свою очередь, легитимизирует в том же самом пространстве текущий государственный нарратив, уподобляющий российско-украинскую войну Великой Отечественной, — на то, чтобы превратить его из маргинального в мейнстримный, с 24 февраля усердно работает вся пропагандистская машина. Впрочем, если судить по комментариям на ютьюбе (очень сомнительная социология, но с другой в России сегодня сложно), процесс идет не очень гладко.
Этическую оценку выступлению Shaman, Скляра и других артистов совсем нетрудно дать уже сейчас. Насколько успешно оно выполняет поставленную идеологическую задачу, еще предстоит установить.
Лев Ганкин