Спиритический сеанс «Балабанов. Колокольня. Реквием» — фильм Любови Аркус о смерти важнейшего российского режиссера и ее близкого друга
В российский прокат 8 декабря выходит документальный фильм Любови Аркус «Балабанов. Колокольня. Реквием» о российском режиссере Алексее Балабанове. Она начала снимать его за два года до смерти режиссера в 2013-м; картина стала хроникой последних лет жизни художника. Кинокритик Антон Долин рассказывает, каким Аркус запомнила важнейшего отечественного режиссера — и своего ближайшего друга.
Семья сидит на кухне. Близкие пытают Балабанова по поводу его подростковых вкусов в литературе. Дело серьезное: надо спасать сына режиссера от двойки в школе.
Неужто Балабанов, так здорово в детстве мастеривший рогатки, не любил Чехова? Не-а. Толстого? Нет. Достоевского? Тоже нет. Огонек в глазах загорается, только когда Балабанов заговаривает о Кафке, которого он первым в России — и блистательно — не только экранизировал, но фактически дописал в своем втором фильме, «Замок» (1994). Вот «Превращение» писателя — гениально, считает Балабанов.
Разговор переходит к вечной теме «гений и болезнь». Будь Кафка здоровым, написал бы такое? Балабанов сомневается. Тем временем автор фильма о нем Любовь Аркус за кадром фиксирует для сидящего рядом сына режиссера: оказывается, его папа — проклятый поэт. Говорит она с иронией, но, кажется, не шутит.
«Балабанов. Колокольня. Реквием», как ясно уже из названия, фильм лирический и глубоко романтический. Он не о жизни или творчестве режиссера, ушедшего из жизни в мае 2013-го, в возрасте 54 лет. Он о его смерти.
Возможно, замысел был иным. Снимать кино Аркус начала за два года до смерти своего героя — и друга, что тоже крайне важно: и в кадре, и в титрах она называет Балабанова исключительно Алешей. В итоге фильм превратился в хронику последних месяцев жизни режиссера.
Разговор Аркус с перепуганной Надеждой Васильевой — женой режиссера, его постоянным соавтором и художницей по костюмам, — по сути, открывает этот сюжет: у Алеши все болит, который день он ничего не ест. Затем в кадре — неутешительный прогноз врача, крупным планом: «Если так продолжится, даю ему максимум год». Наконец, съемки заключительного фильма Балабанова «Я тоже хочу» — во всех подробностях. И под финал начальные месяцы 2013-го — года, когда его не станет, — вплоть до последних выходных в Сестрорецке.
Как известно, в «Я тоже хочу» сам Балабанов появляется на экране в эпизодической собственной роли «режиссера, члена Европейской киноакадемии». Его герой умирает на снегу, заваливаясь на бок, у подножья той самой мифической «колокольни счастья», в честь которой Аркус назвала свой фильм. Здесь есть пронзительный кадр со съемок: воскрешение Балабанова, встающего со снега после удачного дубля со сценой смерти. Документальная поэма снята именно для этого — воскресить человека, на чьем отпевании в храме зритель присутствует в начале. Всмотреться, вслушаться, попробовать понять — хотя бы и с опозданием, — чего именно он «тоже хотел».
Как частный и глубоко личный опыт «Балабанов. Колокольня. Реквием» не подлежит ни критике, ни анализу. Речь о близком друге, о боли его потери. Такой боли, которая выражена в титре со словом «Горе» на черном фоне, включенном в хронику. Очевидно лишь то, что Аркус ведет сильнейшее чувство утраты, диктующее стиль (то аналитически скрупулезный, то хаотично-импульсивный). Она буквально не может насмотреться на своего Алешу, лениво бормочущего что-то не слишком внятное и с явной неохотой комментирующего собственные фильмы. Хотя уже то, что любимый фильм Балабанова у самого Балабанова — «Про уродов и людей», говорит о многом. Немногие допущены в это экранное пространство персональной беды — собственно, кроме членов семьи, это лишь многолетний друг и продюсер режиссера Сергей Сельянов (он и спродюсировал фильм Аркус).
Как картина, обращенная к довольно широкому зрителю — не меньшему, чем аудитория балабановских картин, — этот реквием вызывает сложные чувства. Он начинается с мощного вступления, фактически отдельного фильма в другом жанре — критического монтажного видеоэссе о том, как устроен и о чем сообщает кинематограф Балабанова. Нашлось здесь место и выразительному монтажу знаменитых проходов его героев — из ниоткуда в никуда, и исследованию балабановских пустых пространств, и рассуждению о пограничности жизни со смертью в его мирах, и небанальным мыслям о его бесприютных «уродах и людях», включая неизбежного «брата» Данилу Багрова — не только убийцу с глазами ребенка, но и ходячего мертвеца. После этой сильной заявки, отрезанной от последующего повествования титром с заголовком, начинается кино другого типа. Реквием? Скорее, спиритический сеанс. Воскрешение с непременным вопрошанием гостя из инобытия.
Здесь внятность уступает место атмосфере, а мысль пасует перед сильными эмоциями. Это, в общем, объяснимо. Постсоветское пространство в 2022 году накрыла трагедия войны, и некоторые балабановские лозунги — пусть неверно понятые, как утверждает Аркус (особенно «сила в правде», «русские своих на войне не бросают» и сакраментальное «ты мне за Севастополь ответишь»), — вовсю используются пропагандой. Режиссер и исполнитель роли умерли (гибели Сергея Бодрова и его съемочной группы в Кармадоне посвящен особенно щемящий эпизод фильма), спросить не с кого, кроме критиков. Вместо ответа — ставшая легендой балабановская уклончивость, никак не позволяющая понять, что бы он подумал и сказал о нынешней войне. Ведь, с другой стороны, и снайперски точно предсказавший ее «Груз 200» снял тоже Балабанов. Вот и поди разбери, был ли он «ватником». Носить-то предпочитал тельняшки.
Однако из песни слова не выкинешь. Первым ответом на уход Голливуда с российского рынка после 24 февраля 2022 года был перевыпуск на большие экраны именно фильмов Балабанова — однако среди них не было ни «Груза 200», ни «Про уродов и людей». Сплошные «Братья». А «Балабанов. Колокольня. Реквием» открывает новый российский фестиваль авторского кино «Зимний». В продюсерах фильма и гостях церемонии — глава Первого канала (и большой синефил) Константин Эрнст.
Наверное, Балабанов — это и есть Россия, и любые попытки понять его умом (во всяком случае, понять так, чтобы сделать любые однозначные выводы) заведомо обречены. Другая аналогия, которая напрашивается: Россия подобна той самой безглавой заброшенной колокольне из «Я тоже хочу», которая сама решает, кого осчастливить, забрав на небеса (счастья на Земле не предполагается в любом случае), а кого — нет. Балабанова, например, не взяла. А через 40 дней после его смерти рухнула.
Антон Долин