Росстат заявил, что на фоне войны и кризиса в России резко выросли зарплаты. Это как?
По данным Росстата, в марте средняя зарплата в России выросла почти на 21% (в годовом выражении) — такого не было больше 13 лет. Служба статистики утверждает, что россияне в среднем зарабатывали 57 344 рубля, а в марте — уже 66 757 рублей. О том, как это возможно на фоне войны и санкций, «Медуза» поговорила с экономистом Евгением Гонтмахером.
— Почему так резко выросла средняя зарплата?
— Я бы не стал сравнивать суммы год к году — сейчас у нас есть только данные по трем месяцам 2022-го, здесь еще рано говорить. Но я посмотрел данные марта к февралю этого года, рост почти на 17%. Кстати, сумма средней зарплаты там меньше, чем в декабре прошлого года — тогда она была за 70 тысяч рублей. В декабре зарплаты всегда резко возрастают — это премии, тринадцатые зарплаты и другие выплаты по итогам года.
Если вернуться к марту, то это конец квартала. В России во многих учреждениях и коммерческих фирмах есть квартальные выплаты. Тем более в марте сильно подскочили цены. И многие предприятия решили это компенсировать мартовскими доплатами [сотрудникам]. Это одно из объяснений.
Второе объяснение заключается в отраслях, где выросли зарплаты. Там картинка абсолютно понятная. Больше всего они выросли в секторе добычи полезных ископаемых. В марте еще не было никакого нефтяного эмбарго, поэтому цены подскочили, в том числе на продукты нефтепереработки. Эти экспортные отрасли и дали рост.
Кроме того, в марте нагрузка на розничную торговлю была совершенно колоссальной. Был ажиотажный спрос, а зарплаты на многих торговых предприятиях складываются по принципу процента от выручки. В банковском секторе то же самое — люди бросились спасать сбережения, кто-то, наоборот, клал деньги. Экономическая активность в этом секторе тоже резко возросла.
Сейчас говорить, что какой-то один фактор дал прирост зарплат, неправильно. Но даже притом что средняя начисленная зарплата [в марте по отношению к февралю] выросла на 17%, то инфляция практически все это съела. Крутиться вокруг одной этой цифры было бы некорректно, надо дождаться данных хотя бы за апрель, когда тот самый ажиотаж, о котором я говорил, схлынул. Но Росстат хитро публикует отчеты — не помесячно, а поквартально. Поэтому следующие данные — по второму кварталу — мы получим только в августе.
Но уже сейчас мы наблюдаем, как останавливаются некоторые производства, потому что импортных комплектующих не хватает, разрушена логистика. Санкции начинают быть очевидными, например, по нефти. Не зря Эльвира Набиуллина сказала, что в конце второго квартала у нас начнется структурная трансформация экономики. Это означает, что будут скукоживаться целые отрасли, которые до этого были успешными. Эти отрасли ориентированы на внешние рынки [или] зависят от импорта, который упал.
— Какие это отрасли в первую очередь?
— Экспортные сферы — нефть, газ, уголь и так далее. Там ситуация с зарплатами будет идти только вниз — прежде всего из-за санкций, из-за нефтяного эмбарго. Древесину у нас тоже прекратили покупать, санкции наложены на импорт российского угля. Это значит, что и зарплата в этих отраслях тоже будет существенно снижаться.
Второй сектор — промышленность. Это металлургия, химия, машиностроение, легкая промышленность. Конечно, ситуация везде разная, но общим будет то, что весь сектор радикально зависит от импортного оборудования и технологий. Кроме этого, уходят иностранные партнеры, которые не хотят с Россией иметь ничего общего. Просадка [по доходам] будет большая, АвтоВАЗ — классический пример. Думаю, что как раз промышленный сектор пострадает больше всего. А это, между прочим, моногорода.
Третий сектор — это услуги. Тот же общепит, парикмахерские, химчистки и так далее. Так как у людей будет становиться меньше денег, все экономят — ожидания такие, что каждый понимает: надо подкопить. Кстати, реальные доходы населения за первый квартал немного, но упали — на 1,2%.
— А что будет с бюджетниками? Их государство поддержит?
— Большая часть бюджетников финансируется из региональных бюджетов — это врачи, медперсонал, учителя, социальная защита, культура и так далее. Никаких централизованных указов по этой категории не будет, то есть [Владимир] Путин не выйдет и не скажет, что надо сделать индексацию всем бюджетникам на 10%. Индексация заработной платы разом всем бюджетникам — крайний случай. Это будет спущено на уровень регионов. Например, Сергей Собянин в Москве имеет какие-то денежные запасы для этого. А в регионах победнее зарплата очень низкая. И даже рост [зарплат] на 5–10% — это копейки в абсолютном исчислении. Одно дело 10% в Москве, а другое дело — 10% в Дагестане. Это совершенно разные деньги.
Не стоит забывать про тренд, который давно наметился, — это сокращение численности занятых в бюджетной сфере. Допустим, учитель увольняется и выходит на пенсию, а на его место нового не берут. А зарплата достается в виде доплат [за рост нагрузки] его коллегам.
Тем не менее я бы за бюджетников сейчас не беспокоился, потому что им [бюджетникам] важнее всего сохранить работу. Им могут не повышать зарплату, но увольнять не будут. В каком-то смысле бюджетники защищены.
— Уровень безработицы в России в апреле опустился до 4%, обновив исторический минимум. Как это возможно, когда из России уходят иностранные компании?
— У наших [государственных] руководителей чуть ли не с 1990-х годов сформировался такой менталитет, что безработица — это смерти подобно. Если даже зарплата падает, доходы падают, цены растут — это ничего, люди как-то проживут. А представление о безработице у чиновников как из фильмов про Великую депрессию: миллионы людей выйдут на улицы, пойдут бунты, восстания и еще что-то.
Те же губернаторы в регионах просто давят на бизнес, говорят: «Платите зарплату в два раза меньше, но пусть люди числятся на работе». Если кто-то не может этого сделать, то тогда принимаются меры [поддержки], как было, например, во время ковида. Сейчас может происходить ровно то же самое.
Если бы не только бизнесу, но и госкорпорациям дали возможность свободно решать вопросы занятости, то они бы высвободили очень много людей. Думаю, что у нас безработица (по методологии МОТ) подскочила бы до 8–10%. Но этого не происходит, потому что бизнес вынужден действовать по-другому.
Это политический вопрос. Представьте себе в каком-нибудь городе N с населением сто тысяч человек вдруг останутся безработными несколько сотен или тысяч людей. Это [и правда] потенциально может разогреть социальную ситуацию, когда люди могут выйти к местной администрации даже без всяких политических лозунгов. В Сибири, например, недавно был случай, когда люди вышли протестовать против роста цен.
Поэтому эта цифра по безработице [4%] ровно ничего не значит для рынка труда. Кто-то находится в вынужденных отпусках, кто-то работает неполный рабочий день. Надо смотреть на эффективность занятости, а не на эти официальные данные по безработице.
Но я не говорю, что Росстат неправильно посчитал, я не подвергаю данные сомнению. Тут такая же ситуация, как с цифрами зарплат в марте, где просто нужно смотреть статистику не за первые три месяца года.
— Получается, что более реалистичные данные о социально-экономическом положении россиян мы увидим в публикации Росстата за второй квартал. Насколько сильно цифры могут измениться?
— Во второй квартал у нас попадет индексация пенсий, пособий, МРОТа, которая идет с первого июня. Это немного сгладит картину. Но я не хочу сравнивать второй квартал этого года со вторым кварталом прошлого. Это некорректно, потому что в прошлом году был ковид. А вот если сравнивать второй квартал с первым [кварталом 2022-го], то, если бы не было индексации, падение доходов граждан могло бы быть до 10%. А с учетом индексации, я думаю, будет 5–7%.
Вопрос — что будет в третьем квартале? Думаю, что и тогда доходы будут падать темпами 5–7%. Ведь вряд ли будет еще одна индексация. Так часто наше государство делать этого не будет. Тем более думаю, что цены будут расти меньше, чем во втором квартале. Импорт упал, люди стали меньше покупать, продавцам невыгодно будет еще больше поднимать цены — у них тогда вообще ничего покупать не будут.
В третьем квартале главное значение для доходов будет иметь не рост цен, а занятость. В тех сферах, в которых пытаются удержать работников, может быть снижение зарплат, но это продолжаться долго не может. Такими методами занятость можно держать два-три квартала. [Дальше все равно придется сокращать работников].
Никакого экономического роста в России не будет ближайшие два-три года. А это значит, что в большинстве отраслей не будет и роста зарплат. Может быть, даже будет в основном снижение. В целом по итогам года мы можем увидеть падение доходов процентов на 15.
Беседовала Надежда Метальникова