«Свою футболку потеряла где-то в шкафу. Я случайно!» 12-летняя школьница из Екатеринбурга сделала мерч в поддержку «Медузы». И если это не любовь, то мы не знаем что. Просто ❤️
В октябре «Медузе» исполняется семь лет (с ума сойти!) Мы будем праздновать весь месяц. В том числе расскажем и о некоторых наших читателях. Одна из них — 12-летняя Леся Антонович из Екатеринбурга. После того, как в апреле 2021-го нас признали «иностранным агентом», Леся сделала собственный мерч в нашу поддержку — и рассказала о «Медузе» друзьям. А мы поговорили с Лесей и ее мамой Яной.
Леся Антонович
шестиклассница
Мне 12 лет. Я учусь в обычной школе, в шестом классе. Мне нравятся скалолазание и рисование. Я пока не думала, на кого буду учиться, но, скорее всего, на художника. Еще я думала о том, чтобы быть журналистом или расследователем, но писать я не очень люблю.
Сейчас я мечтаю сдать на разряд мастера спорта по скалолазанию. А еще чтобы наше государство стало демократичным и хорошим в экономике.
Про экономику я говорю, потому что знаю, что экономика у нас плохая. Экономика касается жизни всех граждан, и это связано с зарплатой. Я тоже когда-нибудь буду работать и получать зарплату, и на меня это повлияет. Я бы хотела жить в России и путешествовать. Работать [художником] в других странах мира я тоже бы хотела.
У меня нет соцсетей, где бы писали новости, поэтому сама я их не читаю. Но мне это интересно, иногда я прошу маму, чтобы она дала мне прочитать. Про [политика Алексея] Навального я узнала на выборах президента в 2018 году. Мама тогда сказала, что он, возможно, смог бы обогнать [Владимира] Путина по голосам, но его не допустили на выборы.
Примерно год назад мама показала мне расследование Навального про то, как его отравили. Оно показалось мне увлекательным. После этого я стала чаще просить маму рассказывать, что происходит.
Я обсуждаю новости с мамой, иногда с подругами. Мои друзья изредка читают СМИ, но не «Медузу». Они больше любят развлекаться, а мне нравится разговаривать с ними на разные темы. Из всей нашей компании я самая политизированная: интересуюсь политикой, понимаю в ней многое. Это все благодаря маме, мы с ней обсуждаем каждую новость, и чаще всего наши точки зрения совпадают.
Я решила поддержать именно «Медузу», потому что мне понравилась эта газета. Благодаря «Медузе» я узнала о фестивале «Стенограффия» и записалась туда волонтером — помогать художникам, подготавливать для них материалы.
Потом мама мне рассказала, что «Медузу» объявили «иностранным агентом», то есть организацией, которая, возможно, работает на другие страны. Я поняла, что быть «иногагентом» плохо, потому что таким организациям и СМИ, которых признали «иноагентами», труднее работать. Они ограничены в своих правах и возможностях. Но их признали несправедливо.
Дальше мама рассказала, что одна дизайнер предложила другим сделать мерч с надписью «иностранный агент». И я нарисовала мерч «Медуза-„иноагент“». Сначала я хотела нарисовать медузу в очках, которая читает газету. Но мама сказала, что лучше сделать просто медузу и надпись «иноагент». Я быстро нарисовала ее на планшете, но футболку мы сделали чуть ли не через месяц, потому что долго не могли найти фирму, которая печатает на одежде.
Этот мерч несет политическую идею. Я хочу, чтобы закона об «иноагентах» не существовало. «Медуза» хорошее издание, которое не должно быть «иноагентом». Думаю, мой мерч может изменить отношение людей к «иноагентам», потому что когда я сама увидела такой мерч у других дизайнеров, это сильно повлияло на мое отношение к «иноагентам» — в положительную сторону. И разбудило во мне творческий интерес.
В футболке я [летом] ходила на квест, надевала на прогулки. Думаю, что некоторые люди сами понимали, про что она. А некоторым я рассказывала, что это значит — например, своим подругам. Рассказала им, кто такие «иноагенты», что дизайнер предложила сделать мерч, и что я придумала свой. Они говорили «прикольно» и «классно». Некоторые просто сказали: «понятно». В школу свою футболку я уже не надевала, потому что потеряла где-то в шкафу. Я случайно!
Потом уже я думала о том, чтобы сделать мерч для других «иностранных агентов», но у меня не было времени. Сделаю, когда будет свободное время, — и как появится вдохновение.
К сожалению, футболок от Леси (пока) нет в нашем «Магазе». Зато много другого — тоже классного — мерча в поддержку «Медузы». Заходите!
Яна Дидковская
мама Леси и преподавательница социологии
Я работаю в университете, преподаю социологию. На работе, с друзьями и в семье мы часто говорим о политических новостях. Когда я была подростком, я уже обсуждала партии, выборы, политику власти, знала, кого мои родители поддерживают и почему.
Кроме того, я ученый, исследователь. Один из последних моих проектов касался политических настроений молодежи. Была идея сравнить социальное самочувствие, ценности и мотивацию молодых политических активистов, настроенных провластно и наоборот — настроенных критически, оппозиционно к власти. Читая интервью с нашими информантами, политическими активистами несистемной оппозиции, я увидела, что есть неравнодушные люди, которые хотят изменить страну, ситуацию вокруг нас к лучшему — вопреки расхожему мнению, что молодежь у нас аполитична. Это повлияло на меня.
Мой интерес к политике усилился в последний год — от ощущения, что жизнь в России не меняется, ухудшается. Сами события, во многом связанные с ограничением прав и свобод, подтолкнули.
Я читаю все, что кажется интересным. Смотрю «Дождь», [читаю] «Важные истории», «Медузу», делаю пожертвования. Читаю и не-«иногентов», местные СМИ. Но часто вижу «иноагентскую» «маркировку» — и понимаю, что зачастую сегодня можно узнать, что происходит, только от «иноагентов».
Леся — мой единственный ребенок. Она рисует, занимается в кружке скалолазания, с прошлой осени заинтересовалась новостями. Интерес у нее проснулся в связи с яркими политическими событиями — отравлением Навального, его возвращением, протестами. Это все показывало нам, что в России еще возможна какая-то «живая» политика, у людей есть возможность влиять на ситуацию. Мы в семье это обсуждаем, Леся слышит, интересуется, задает вопросы. Подходит и сама спрашивает: «Какие сегодня новости?»
Я ей и рассказала, кто такие «иностранные агенты». Пояснила, что есть такой закон, что «иноагентами» могут быть СМИ и организации. Она потом беседовала с подругами на эту тему, у нее не очень получилось объяснить им, кто такие «иностранные агенты». Попросила объяснить ей еще раз.
Сделать футболку в поддержку «Медузы» было идеей Леси. Когда я ей рассказала, что дизайнер предложила сделать мерч, Леся сказала, что ей было бы интересно сделать не чей-то, а свой. Было несколько вариантов, я выступала как критик. У нее не очень хорошо получалось слово «иноагент», но она добилась приличного результата. А когда нарисовала, решила, что медуза больше похожа на летающую тарелку. Но решили, что ладно, [и так] нормально.
Повлияет ли Лесин мерч на что-то — неясно. Я надеюсь, что небольшие поступки, которые показывают позицию человека, его четкое отношение, поддержку или протест — способны постепенно влиять на общественное мнение. Мерч, думаю, должен работать так: люди видят единомышленников и чувствуют поддержку. Молчание, когда люди как бы соглашаются с тем что происходит, уж точно не способно что-либо изменить.
Почему дети теряют интерес к чему-то? Потому что их начинают сильно грузить. Когда я говорю с Лесей о политике, я ориентируюсь на вопросы, которые она задает: раз возник вопрос, значит, ей интересно. Дочка увидела где-то слово «коррупция» — и спрашивает, что это. Я объясняю ей понятными словами. При этом одна тема цепляет другую, более широкую проблематику. Когда я говорю о коррупции, я не могу не начать говорить о злоупотреблении властью, неравенстве ресурсов, о неравенстве в обществе. Если я ухожу далеко в сторону, она меня возвращает. Недавно Леся спросила: «Мама, нужно ходить на выборы или нет?» Я ей тоже объясняю. При этом я говорю, что это моя точка зрения — чтобы она понимала, что часть людей может быть со мной не согласна.
Кроме политики мы с Лесей говорим об искусстве, выставках, фестивалях, о науке. Ее интересуют лекции про путешествия в космос, планеты и черные дыры. А об экономике она говорит с папой.
Политика — довольно токсичная тема у нас в стране. С одной стороны, я рада, что у ребенка есть интерес, определенная позиция, которую она занимает. А она у нас в общем-то совпадает. С другой стороны, у меня как у мамы есть опасения, что [когда] она будет взрослеть, на фоне ее оппозиционного отношения ко многому, что сейчас происходит, могут быть неприятности. Но я ей говорю, что радикальных действий, которые не принесут пользы, но могут тебе лично создать неприятности — нужно избегать. Нужно быть разумным человеком, не бояться говорить о своей позиции, своем отношении, говорить правду и быть активной.
Предыдущее поколения, выросшее в нулевые, отвадили от политики. У большинства из них равнодушное отношение. А если человек не интересуется, он ни на что не влияет. Когда я вижу интерес [Леси], мне это приятно. Это важнее, чем родительские страхи, которые будут всегда. Сейчас в школе у Леси нет проблем. Думаю, мы учимся в нормальной школе с адекватными учителями. В нашей школе даже портрет Путина не висит.
Для будущего Леси я бы хотела, чтобы было больше возможности для выбора — в широком смысле. Это и политический выбор, и возможность мобильности, чтобы человек не был привязан к своему месту, мог свободно перемещаться. Мир к этому идет — у людей должен быть спектр возможностей, которые они могли бы выбирать: по своей ориентации, вкусам, предпочтениям. Чтобы не надо было оглядываться, что его будут осуждать или подвергать преследованиям.
Может, для этого и стоит говорить с детьми о политике — чтобы они понимали, что от их усилий могут зависеть их возможности в будущем. Если мы стараемся уйти от неудобных вопросов — о политике, сексе и других, — мы закрываем канал взаимопонимания с детьми. Тогда они задают эти вопросы кому-то другому или вообще теряют любознательность. Поэтому, наоборот, нужно говорить и развивать тему.
Записала Александра Сивцова
Фотографии: Аня Марченкова для «Медузы»