Спортсмены больше не боятся показаться слабыми. Даже чемпионы говорят о депрессии, жалуются на нагрузки — и не считают, что рекорды важнее здоровья Олимпиада закончилась, а тексты «Медузы» о спорте — нет
8 августа завершилась летняя Олимпиада в Токио. Одним из ее главных и наиболее обсуждаемых моментов стало выступление американской гимнастки Симоны Байлз, которая снялась с командного многоборья прямо посреди соревнований. Байлз объяснила это тем, что «не смогла справиться с психологическими проблемами». Такая позиция гимнастки — уже не редкость. Профессиональный спорт меняется у нас на глазах. Атлеты — даже звездные и высокооплачиваемые — все чаще открыто рассказывают о своих личных проблемах, влияющих на спортивные достижения. По просьбе «Медузы» об этом процессе рассказывает журналист Василий Легейдо.
На Играх в Токио гимнастка Симона Байлз снялась и с командного, и с личного многоборья. Четырехкратная чемпионка Олимпиады-2016 объяснила это решение своим психологическим состоянием — и невыносимым общественным давлением из-за статуса главной звезды сборной США.
«Нам [спортсменам] нужно думать о себе, потому что мы тоже обычные люди, — сказала Байлз. — Необходимо не только выходить и показывать, чего от нас ждет мир, но и защищать свои разум и тело».
Многие западные медиа похвалили гимнастку за смелость (а российские СМИ, наоборот, обвинили в предательстве национальной команды). Например, колумнист The Guardian Барни Ронэй отметил, что современных спортсменов не нужно оценивать по критериям 10–20-летней давности: из-за соцсетей к ним приковано гораздо больше внимания, чем к атлетам прежних лет.
Решение Байлз далеко не первый подобный случай в профессиональном спорте. Всего за несколько месяцев до Симоны в аналогичной ситуации оказалась теннисистка, бывшая первая ракетка мира Наоми Осака. Японка сначала отказалась общаться с журналистами на «Ролан Гаррос», а затем и вовсе снялась с турнира. Организаторы оштрафовали ее на 15 тысяч долларов за нарушение контрактных обязательств, но Осака подчеркнула: для нее важнее сохранить душевное равновесие.
«Теннис — привилегированное занятие, но я не могу представить другую профессию, где одно упущение считается поводом для такой жесткой критики, — рассуждала Наоми. — Я пропустила одну пресс-конференцию за семь лет. У меня есть много предложений для теннисного руководства, но главное из них — система отгулов. Важно, чтобы у каждого была возможность несколько раз в году отказаться от общения с медиа без разглашения личных причин. Это поставило бы спорт на одну ступень с остальными общественными сферами».
Осаку поддержали многие звездные спортсмены. Например, 18-кратная победительница турниров Большого шлема в одиночном разряде Мартина Навратилова и 23-кратный олимпийский чемпион по плаванию Майкл Фелпс.
Откровенные речи Байлз и Осаки — часть глобальной трансформации, которую переживает профессиональный спорт в последние годы. Теперь спортсмены по-другому относятся к своему психическому здоровью — и куда более открыто рассуждают о жизненных трудностях. Чемпионы все чаще сравнивают себя с «обычными людьми», у которых случаются плохие дни. А титулы больше не считаются настолько ценными, чтобы жертвовать ради них всей жизнью.
Спортсмены долго жили по правилу «Не будь слабаком». И расплачивались за это своим здоровьем
Один из главных спортивных снимков XX века — фотография окровавленного футболиста сборной Англии Терри Бутчера, сделанная во время матча против Швеции в 1989 году.
В той игре защитник — а одновременно и капитан англичан — получил рассечение головы и отказался от замены, несмотря на рекомендацию врача. Рану зашили и забинтовали прямо на поле. После нескольких жестких стычек кровь проступила сквозь повязку и залила Бутчеру всю футболку.
К концу игры, которая завершилась нулевой ничьей, англичанин напоминал не спортсмена, а участника средневековой битвы. С тех пор Терри считался образцом стойкости и мужества для спортсменов.
«Мне льстит, что меня называли самым жестким англичанином в истории, — признавался Бутчер. — Приятно, что остался снимок, который определит меня и оставит память обо мне. Мне не нравятся ярлыки вроде „воина“, но я люблю вести за собой в бой банду настоящих мужчин. Жесткую, сильную, целеустремленную банду, которая всегда готова превзойти ожидания и прыгнуть выше головы».
Такой подход говорит не только о британской футбольной культуре, но и об отношении к спорту в целом. Бутчер считал бы себя «слабаком», если бы согласился на замену, — хотя серьезно рисковал здоровьем. А болельщики требовали того же от других атлетов: терпеть боль, не жаловаться и не показывать страх.
Еще один образец такого подхода — бывший капитан «Манчестер Юнайтед» Рой Кин. Брутальный ирландец не считал поводом для эмоциональной реакции даже серьезную травму.
Бывший врач «МЮ» Дэйв Февр рассказывал, насколько невозмутимо Кин отреагировал на разрыв крестообразной связки после столкновения с выступавшим за «Лидс» Альфом-Инге Холандом в 1997 году: «Мы ждали хирурга, он лежал на кровати, я сидел рядом. Он смотрел комедийное шоу, но внезапно выключил телевизор и спросил, что происходит с его коленом. Я объяснил, что ему наверняка предстоят хирургическое вмешательство и долгая реабилитация. Он ответил: „Хорошо, займемся этим“, — включил телевизор и вернулся к шоу».
Кин действительно прошел через долгое восстановление после этой травмы. А потом вернулся на поле и отомстил Холанду, срубив его ударом в колено. Холанд от этой травмы так и не оправился: он не смог вернуться на свой уровень и завершил карьеру.
В старой системе ценностей поражение считалось куда менее предпочтительным исходом, чем травма спортсмена. Часто сами тренеры требовали от спортсменов терпеть боль — а в противном случае обвиняли в трусости. Так, в 1950-х возглавлявший английский «Вулверхэмптон» Стэн Каллис отказался заменять защитника Теда Фармера, у которого началось кровотечение из-за сильного удара в живот. После игры врачи диагностировали у футболиста разрыв мочевого пузыря. Он провел пять дней в больнице, но даже не удостоился визита от одноклубников.
Сам Рой Кин вспоминал, как главный тренер «Ноттингем Форест» Брайан Клаф отказывался разговаривать с травмированными. «Я вырос с мыслью о том, что только слабаки отказываются играть, если не готовы на 100%, — писал Кин в автобиографии. — Нужно было выходить на поле даже с повреждением. Тогда это считалось героизмом, но теперь кажется проявлением слабости».
С ним согласны не все даже в современном футболе. Португальский тренер Жозе Моуринью (работал в «Реале», «Челси» и «МЮ») относится к проблемам игроков со здоровьем так же пренебрежительно, как его предшественники в XX веке. Португалец часто требует от звезд игнорировать усталость и преодолевать боль. Во всех клубах, где он работал, устанавливалась культура мачизма, а отказ от участия в игре из-за травмы грозил травлей и унижениями.
Выступавший под руководством Моуринью в «Челси» Арьен Роббен вспоминал, что тренер «не любил игроков, которые травмируются». А в «Манчестер Юнайтед» защитник Люк Шоу играл с травмой подколенного сухожилия — именно в надежде «впечатлить Жозе». Ситуация усугублялась тем, что за год до прихода Моуринью защитник получил двойной перелом ноги в матче Лиги чемпионов. Даже когда Люк Шоу восстановился физически, подсознательно он все равно боялся новой травмы и избегал жестких стыков, а тренер ругал его перед журналистами.
«Ему некомфортно играть! — бушевал Жозе. — Я чувствовал, что ему хочется сказать: „Пожалуйста, уберите меня с поля“. По самоотдаче на тренировках, отношению к делу, концентрации и амбициям он недотягивает до остальных».
Такие установки повлияли и на женский спорт. Например, бегунья Мэри Кейн рассказывала, как пожертвовала здоровьем, чтобы стать самой молодой легкоатлеткой в истории американской сборной. Более того, под давлением тренеров и спонсоров ей приходилось сбрасывать вес перед каждым соревнованием. «Комиссия Nike, в которой не было ни одной женщины, решила, что мне обязательно нужно постоянно худеть, чтобы прогрессировать, — вспомнила Кейн. — Я подверглась эмоциональному и физическому насилию».
Экстремальные нагрузки и работа на износ привели к пяти переломам. В 2013-м Кейн выступила на ЧМ по легкой атлетике в 17 лет, но вскоре завершила карьеру. В 2019 году выступление Мэри вдохновило многих спортсменок, которые поделились своими историями о том, как в угоду гендерным стереотипам им приходилось портить здоровье.
«Спортсменки вынуждены маневрировать между социальными предрассудками, физическими требованиями и установившимися представлениями о том, как должна выглядеть женщина, — объясняла профессор социологии спорта Холли Торп. — В спорте высоких достижений часто считается нормальным сидеть на экстремальной диете и тренироваться так, чтобы не только добиваться результата, но и соответствовать определенной эстетике».
Американская коллегия спортивной медицины еще в 1992-м писала, что подобный подход приводит к повышенной хрупкости костей, расстройствам пищевого поведения и отсутствию менструаций. Однако только в последние годы разговор о негативных последствиях таких методик в спорте перестал считаться неуместным.
От депрессии страдают даже чемпионы. Теперь они не стесняются говорить об этом
Если жалобы на боль и травмы — проявление слабости, то обсуждение психологических проблем — тем более: никому не интересно, о чем думает и как себя чувствует гладиатор, уничтожающий противников. Эта норма стала меняться в профессиональном спорте только в 2010-х — в том числе благодаря откровенным рассказам нескольких нескольких популярных атлетов.
Один из них — британский боксер Тайсон Фьюри. В начале карьеры он считался воплощением маскулинности и вел себя соответствующе: принижал женщин, критиковал гомосексуалов и оскорблял соперников.
Однако именно брутальный тяжеловес ростом 206 сантиметров помог атлетам преодолеть социальную стигму, показав, что даже самые сильные люди — не безэмоциональные машины. В 2015-м Фьюри победил украинца Владимира Кличко в поединке за звание чемпиона мира по версиям IBF, IBO, WBO и WBA. После этого он не выступал три года. Все это время он боролся с депрессией, зависимостью и мыслями о самоубийстве.
Одолев Кличко, Тайсон не чувствовал себя на вершине мира — а, наоборот, ощутил полное опустошение. «Когда ты выиграл все титулы в мире, у тебя не остается ничего, — рассуждал боксер. — Закончилось тем, что я ежедневно молился о смерти».
В декабре 2015-го британца лишили пояса по версии IBF из-за отказа от боев. В следующем году реванш против Кличко перенесли по медицинским показателям, а сам Фьюри добровольно отказался от остальных поясов из-за психологических проблем.
Дошло до того, что боксер объявил о завершении карьеры — но в 2018-м все-таки вернулся. Его самочувствие улучшилось благодаря своевременной работе с психиатром, поддержке родных, отказу от алкоголя и наркотиков, а также новой программе тренировок. Более того, обновленный Фьюри стал относиться к спорту не как к делу всей жизни, а как к обычной профессии. Победы больше не были единственным смыслом его существования (правда, чемпионский пояс Фьюри вернул). «Я не буду заниматься любовью с поясом, — объяснил Тайсон. — Самое главное — вернуться домой к семье и насладиться Рождеством».
С тех пор Фьюри регулярно участвует в публичных дискуссиях о психическом здоровье и призывает обычных людей чаще делиться трудностями, с которыми они привыкли справляться в одиночку.
Психиатр Бенджи Уотерстоунс отмечал, что боксер столкнулся с теми же проблемами, что и многие другие мужчины младше 45 лет. Они боятся говорить о страхах, потому что не хотят показаться уязвимыми. Зажатость может привести к психологическим проблемам. «Открытость Фьюри пришла на смену устаревшим идеалам маскулинности и представлениям о том, каким должен быть „сильный“ мужчина, — добавил Уотерстоунс. — Он показал, что можно одновременно биться за звание чемпиона мира и разговаривать о психологии. Это особенно важно в таком тестостероновом спорте, как бокс».
Изменения в боксе действительно начались. Другой тяжеловес — и соотечественник Фьюри — Дэвид Аллен снялся с турнира в 2020 году, потому что не чувствовал себя морально готовым к выступлению. «Меня спросили, что не так, — вспоминал боксер. — Я ответил, что физически со мной все в порядке, но я не чувствую себя счастливым из-за личных проблем. Теперь нам комфортнее говорить о таких вещах — благодаря суперзвездам вроде Тайсона».
Позже выяснилось, что на Аллена повлияла болезнь бабушки. Его история похожа на личную драму Симоны Байлз, которая посреди Игр в Токио узнала о смерти тети.
«Боксеры считаются сверхлюдьми, и мы недостаточно хвалим их за откровенный разговор о душевном состоянии, — уверен глава британского тренажерного зала для эмоционально уязвимых людей Мартин Бисп. — Когда Тайсон говорит о таком, это помогает молодежи меньше стесняться своих трудностей. Они думают: „Почему мне должно быть стыдно из-за ментального здоровья, если великие чемпионы сталкиваются с точно такими же проблемами?“»
Тайсон Фьюри далеко не единственный «великий чемпион», заявивший о психологических проблемах в последние годы.
Пловец Майкл Фелпс признался, что психологические проблемы мешают ему общаться с женой и детьми. Из-за эмоционального выгорания Фелпс часто проводит время в одиночестве, хотя скучает по родным и чувствует себя виноватым. «Когда ты спортсмен, трудно признаться, что тебе плохо, — объяснял 23-кратный олимпийский чемпион. — Но теперь я понимаю, что разговоры на эту тему сделали меня сильнее и помогли вырасти».
Еще один пример — английский снукерист Ронни ОʼСалливан. Несмотря на статус одного из величайших снукеристов в истории и множество титулов, ОʼСалливан тяжело воспринимал редкие поражения. Чтобы перезагрузиться, Ронни встречался со спортивным психиатром, выработал более философское отношение к снукеру и увлекся пробежками.
Бывший капитан «Манчестер Юнайтед» Майкл Каррик рассказывал, что два года боролся с депрессией. К ней привела неудачная игра Каррика в финале Лиги чемпионов — 2009 с «Барселоной».
«Выступление на чемпионате мира было мечтой, — признался Майкл. — Но когда меня вызвали в 2010-м, мне хотелось не ехать в ЮАР, а остаться дома. Я ненавидел себя… Обычно после поражений приходишь в себя через день или два, но это не тот случай».
При этом Каррик подчеркнул, что не обсуждал депрессию с родственникам или одноклубниками, потому что у футболистов «не принято» делиться своими проблемами.
Меняются не только спортсмены, но и правила
Одновременно с более внимательным отношением атлетов (а также их близких) к физическому и психическому здоровью происходят и реальные изменения в нескольких видах спорта.
Скажем, руководящие органы, лиги и сами спортсмены долгое время игнорировали потенциальные последствия травм головы (с ними чаще всего сталкиваются футболисты и боксеры). Одно из главных открытий в этой области в 2017 году сделали ученые Университета Бостона, которые с согласия родных осмотрели мозг игрока «Нью-Ингленд Пэтриотс» Аарона Эрнандеса. Молодой футболист считался главным талантом лиги НФЛ по американскому футболу, но в июне 2013-го убил молодого человека сестры своей невесты. Спортсмена приговорили к пожизненному заключению. Через пять дней после слушания Эрнандес повесился в камере.
Глава центра исследования хронической травматической энцефалопатии Энн Макки, изучавшая мозг футболиста, сказала, что никогда не видела мозг 27-летнего человека в таком состоянии: у него наблюдались нарушения тканей, которые вели к сбоям в работе органа. Макки подтвердила, что на протяжении карьеры у Эрнандеса развилось тяжелое поражение мозга, которое повлияло на лобные доли, ответственные за принятие решений. Ученые предположили, что именно перенесенные на поле удары могли спровоцировать преступление со стороны футболиста.
За два года до Эрнандеса Макки пришла к таким же неутешительным выводам после осмотра мозга 50-летнего бывшего футболиста Дэйва Дюэрсона. Тот завершил карьеру в 1993-м, а в 2011-м завещал тело для исследований хронической травматической энцефалопатии и застрелился. «Это экстремальный случай, но очень характерный, — объяснила Макки. — Височные доли необходимы для запоминания и восприятия информации, а в его случае они очень маленькие. Это мозг на конечном этапе заболевания».
Обследование мозга 202 покойных игроков НФЛ (главная лига по американскому футболу) выявило, что у 177 из них была хроническая травматическая энцефалопатия разной степени тяжести. При жизни же симптомы варьировались от забывчивости до склонности к насилию.
Специалисты не сомневаются, что катализатором заболевания выступают сотрясения мозга в ходе матчей. Например, только в 2017-м в играх НФЛ зафиксировали 281 сотрясение мозга. В последующие годы показатель незначительно сократился (214 и 224 сотрясения за 2018 и 2019 годы соответственно), но все равно остался на высоком уровне.
Руководство лиги признало опасность сотрясений мозга и ввело несколько правил, направленных на обеспечение безопасности игроков. В случае сотрясения спортсмен обязан покинуть поле и может вернуться к играм, только если пройдет пятиуровневый протокол. По нему помимо врача команды его состояние должен оценить независимый невролог. НФЛ также запретила удары шлемом по шлему, ограничила количество стыков на тренировках и запустила несколько исследовательских программ.
В Европе тоже обратили внимание на опасность сотрясений (до футбола в России этот подход пока не добрался). Исследователи Университета Глазго подтвердили, что бывшие футболисты в три с половиной раза чаще умирали от нейродегенеративных заболеваний, чем обычные люди. В итоге в январе 2021-го руководство Английской премьер-лиги одобрило дополнительные замены в случае повреждений головы. Теперь травмированному футболисту не нужно оставаться на поле, чтобы не оставить команду в меньшинстве.
Кроме того, в 2020 году в Англии, Шотландии и Северной Ирландии участникам детских команд запретили играть головой на тренировках. Одним из главных сторонников этого решения стал футболист Райан Мэйсон, которому пришлось завершить карьеру в 26 лет из-за перелома черепа.
Директор американской Ассоциации травм головного мозга Люк Григгс заметил, что до этих изменений в футболе часто нарушались элементарные соображения безопасности: игроки оставались на поле даже с серьезными травмами головы, которые могут привести к осложнениям в зрелом возрасте. Второй такой удар в том же матче мог привести к фатальным последствиям.
* * *
«Мир изменился, и в процессе этой трансформации мы создали 24-часовой ад для звездных атлетов, — уверен автор The Guardian Барни Ронэй. — Оглушительный шум чужих мнений, ядовитые стрелы критики, груз ожиданий. Единственные, кто действительно понимают этот мир, живут в нем и выступают перед нами. Возможно, пришло время прислушаться к ним».
