Кто не прыгает, тот англичанин Итальянцы — празднуют. Болельщики сборной Англии — плачут. Репортаж «Медузы» из Лондона после финала Евро
В ночь на 12 июля на лондонском стадионе «Уэмбли» состоялся финал чемпионата Европы по футболу. Турнир выиграла сборная Италии, которая обыграла англичан в серии послематчевых пенальти. По просьбе «Медузы» журналистка Александра Владимирова, живущая в Лондоне, рассказывает, как город праздновал и грустил после финала.
На следующий день после победы над датчанами в ½ — и за три дня до финала — центр Лондона неожиданно тих. От ночных празднеств, несмотря на их масштаб, не осталось и следа. Сложно догадаться, что всего сутки назад здесь произошло историческое событие: английская сборная впервые вышла в финал Евро. Никаких шарфов-«роз» на статуях львов у Британского музея — и даже флагов в витринах намного больше радужных, чем цветов английской сборной.
Узнать в Лондоне место финала Евро-2020 можно было только по двум фан-зонам — около Тауэрского моста и на Трафальгарской площади. Но первая в четверг, 8 июля, оказалась совсем немноголюдна, вторая — и вовсе закрыта. Ни одной шумной группы итальянских болельщиков — и людей в футболках сборной Англии совсем немного. Вряд ли бы кто-то в допандемийные времена мог представить, что именно так будет выглядеть центр города, в котором скоро пройдет финал главного европейского турнира.
И все-таки стоило прислушаться: почти любой разговор на английском (особенно между обладателями британских акцентов) шел о Евро. Все вокруг повторяли фразу «Itʼs coming home» — знаменитую первую строчку из припева песни Three Lions, выпущенной к Евро-1996. Эта фраза обыгрывалась в заголовках газет; ее произносили ведущие программ на ТВ; присылали в смсках английские друзья; в трубку произносил случайный прохожий, с которым мы вместе ждали зеленого на светофоре.
«Боже, как они достали уже с этой фразой, — злился владелец одного из итальянских кафе, в которое я зашла пообедать. — Ну, раз уж мы у них дома, то вот и сделаем из них fish and chips». Люди за соседним столиком рассмеялись: им тоже надоело «Itʼs coming home». Но и им, и мне предстояло услышать эту фразу до воскресного матча еще сотни раз. Возможно, тысячи. Если честно, она до сих пор звучит в голове.
К субботе количество флагов в Лондоне значительно выросло. Люди прикрепляли их к автомобилям, вывешивали из окон, привязывали к рюкзакам. При этом в официальной фан-зоне на Трафальгарской площади, которая наконец-то открылась, было по-прежнему тихо. За столиками, оклеенными пленкой в виде футбольного поля, сидело человек сто. Они пили пиво и газировку, шутили, слушали музыку. Конечно же, прозвучала «Itʼs coming home».
Я подошла к группе молодых людей, которая бодрее прочих реагировала на песню. Атрибутики сборной Англии ни на ком из них не было.
«Ну так сегодня суббота. Завтра [в день финала] мы обязательно будем при параде», — говорит один из ребят, представившийся Кришем. Он добавляет, что специально к финалу не пожалел 120 фунтов (больше 12 тысяч рублей) за футболку с фамилией Дэвида Бекхэма образца 2000 года: «Вот люди к свадьбе долго готовятся, а я к этому матчу. Буду как невеста — весь в белом».
Друзья Криша поясняют, что в любом другом случае подчеркивать свою «английскость» они считают не особо важным — наоборот, даже как-то неуместным. Особенно в крайне интернациональном Лондоне.
«У шотландцев, валлийцев намного больше национальной гордости, — говорят девушка Криша, Надья, и ее брат Камран, перебивая и дополняя друг друга. — Англичане — во всяком случае те, кто не относится к правым — стараются меньше выпячивать свою национальность. Потому что сильны воспоминания, связанные с расизмом и другими нехорошими вещами. В интернете ходила картинка — как бы выглядела наша сборная без детей иммигрантов. В сборной было бы три человека. У нас и у самих родители в свое время в Англию приехали — из США и Бангладеша. Так что то, что нам в первую очередь дарит Евро, — это радость, а не национальная гордость».
Они подчеркивают, что эта радость (а главное — возможность быть среди людей после серии жестких локдаунов, растянувшейся почти на полгода) жителям Лондона была необходима.
— Полуфинал между Англией и Данией мы смотрели на стадионе. И я впервые в жизни обнял незнакомца — и это во время ковида! С одной стороны, было странно оказаться в окружении тысяч людей, с другой — это было счастьем, — признается Криш.
— Думаю, завтра тоже будет очень хороший день. Пусть вас не смущает, что сейчас все спокойно — это затишье перед бурей. Люди засядут в пабах с самого утра, а в центре Лондона будет твориться настоящее безумие, — обещает Надья.
* * *
В воскресенье утром я пошла проверять, насколько были правы Надья и ее друзья. В 11 часов — за девять часов до матча — в ближайшем к моему дому пабе района Блумсберри людей почти не наблюдалось. За столиками на улице сидела одна группа мужчин лет 30-35 в футболках сборной Англии. Надо ли говорить, какую фразу в первую очередь я услышала, проходя мимо них?
Я остановилась и спросила, что же для них значит «Itʼs coming home». «Да если честно, ничего особенного. Просто „Itʼs coming home“ звучит отлично, когда ты пьян», — говорит Крейг и затягивает припев песни.
Друзья встречают эту версию смехом — но тут же приходят к выводу, что, в общем-то, это и не шутка. «Мы ведь правда почти всегда пьяны, когда поем эту песню, — признается Крейг. — Может быть, кто-то другой даст тебе более глубокий, аналитический ответ, но для меня — это вот так. Джейми, а ты что думаешь? Я прав или нет?»
Джейми соглашается: «Думаю, это как с соцсетями — там ведь становится популярно все, что прилипает. А „Itʼs coming home“ — очень прилипчивая песня, выкинуть ее из головы довольно сложно. Так что я бы не сказал, что эта песня очень близка моему сердцу, но ее точно приятно петь выпивши во время футбола».
У другого паба с тем же вопросом обращаюсь к компании молодых людей примерно того же возраста — Мэту, Ханне и Эшу. Они приехали на финал из Йоркшира: билеты купили еще два года назад и едва не лишились их из-за того, что правительство решило на фоне коронавируса сократить вместимость стадиона — однако незадолго до финала власти объявили, что на матч попадут все же 60, а не 20 тысяч человек.
«Мне кажется, „Itʼs coming home“ многие поют с иронией — потому что Англия, несмотря на то, что придумала футбол, давно ничего не выигрывала. Собственно, и текст песни ироничный. Я там не вижу никакого националистического подтекста — мол, вот мы гордимся, что придумали футбол; совсем нет. И да, песня легко запоминается — это то, что могут спеть все. Моя мама поет эту песню, даже мои бабушка с дедушкой», — говорит Мэт.
Ханна и Эш добавляют, что «во многих вещах люди часто пытаются увидеть то, чего там нет». «Футбол — он для людей, не нужно вмешивать политику. Если команда выиграет, нужно гордиться командой, а не страной», — резюмируют они.
Другие болельщики поддерживают: «Itʼs coming home» поют не для того, чтобы как-то принизить соперников. «Общее настроение — праздничное и инклюзивное, без каких-либо [рассуждений] вокруг национальной исключительности, которые определяли дебаты вокруг „Брекзита“. Во многом это заслуга футболистов, которые очень поддерживают инклюзивную атмосферу вокруг сборной и выступают против расизма», — говорит Джимми.
«Моя жена — итальянка, и я знаю, что дискуссия [вокруг футбола] там носит более националистский характер, который не был бы принят в Англии, — добавляет друг Джимми Джек. — Причем это изменилось не так давно. Мы, например, уже не можем петь „Две мировых войны и один Кубок мира“ в адрес немцев, как это было возможно в 1990-х. Может быть, кто-то и поет, но точно меньшинство».
* * *
Постепенно лавки перед пабом заполняют болельщики сборной Англии. Мест не хватает, кому-то приходится втискиваться ввосьмером за стол для шестерых. В другой день менеджеры сделали бы посетителям замечание. Но в это воскресенье об антиковидных правилах, кажется, забыл весь город.
Особенно это чувствовалось на Лестер-сквер — площади, к которой из-за перекрытия Трафальгарской стекалась самая активная часть болельщиков. Сначала сотни, а потом и тысячи людей, уставших от локдаунов и ограничений, с радостью вливались в толпу и подхватывали песню или кричалку. В цветах английской сборной — и, как правило, без масок — можно было увидеть людей совершенно разного происхождения и цвета кожи.
«Для меня очень важно, что в нашей сборной есть люди с разным бэкграундом, но при этом они все равно настоящая единая команда», — говорит Рамил, который сидит за столиком в одном из кафе на Лестер-сквер. На голове у него флаг сборной Англии, повязанный в виде банданы. Из-под флага торчат дреды. Мать Рамила когда-то приехала в Великобританию с Карибов; отец — наполовину колумбиец, наполовину мальтиец. Сам Рамил родился и всю жизнь прожил в Лондоне.
«Я бы не сказал при этом, что Англия — насколько бы я ее ни любил, — действительно толерантная страна, — признает Рамил. — К сожалению, тут по-прежнему много расизма, с ним периодически сталкиваются, в том числе и футболисты. Но когда эти же игроки выступают здорово, люди их превозносят. В этом нет особой логики, но есть противоречия — они здесь во многом. Надеюсь, победа этой команды поможет, среди прочего, преодолеть какие-то [разногласия]».
К четырем дня полиции пришлось перекрыть Лестер-сквер. На подступах к площади пахло пивом и мочой; кроссовки прилипали к асфальту. Сама площадь, на которой почти никого не осталось, оказалась заполнена мусором: пивными банками, бутылками и упаковками из-под снеков.
Красно-белое море болельщиков перетекло на соседние улицы. Фанаты заполняли все свободное пространство: залезали на телефонные будки, светофоры, перекрывали дороги. Один человек вскарабкался сначала на памятник Карлу I — а потом на коня, на котором восседает Карл. Его примеру последовали еще двое. Полиция наблюдала и не вмешивалась.
Агрессии по отношению друг к другу у болельщиков не было. Единственная драка, которую я увидела до матча в центре Лондона, случилась между бездомными и никакого отношения к футболу, судя по всему, не имела.
«Все, что у вас есть — это дождь»
Очень редко, но можно было встретить и людей в цветах итальянской команды. Заметной неприязни по отношению к ним до матча не проявляли. Факи, конечно, показывали — но скорее в шутку.
А вот четыре итальянские девушки в метро вполне серьезно пытались забрать флаг, завязанный на шее у английского юноши, и перетянуть его (юношу, не флаг) на свою сторону — громко пели гимн Италии, глядя молодому человеку в глаза. Английский болельщик улыбался и, кажется, наслаждался вниманием. Но в итоге все остались при своих.
Итальянские мужчины же понимали, что они в Лондоне в меньшинстве, и на подобное не решались. Из-за ковида британские власти разрешили приехать из Италии лишь тысяче человек, для которых организовали специальные рейсы и шаттлы. Самоизолироваться было не нужно, но болельщики должны были сразу же поехать на «Уэмбли», а после матча быстро вернуться домой. Те итальянцы, которые живут в Лондоне, по центральным улицам тоже предпочли не ходить: либо собирались у кого-то дома, либо выбирали традиционные «итальянские» местечки.
Относительно большая (по ковидным меркам) группа итальянцев — и примкнувших к ним представителей других национальностей, в том числе ирландцев — собралась у «Бара Италия» и соседнего ресторана «Маленькая Италия» в районе Сохо. Другое популярное место — пиццерия Pizzetta в Южном Кенсингтоне. Там небольшой экран, выставленный на улице, окружило несколько десятков человек. Итальянцы (и сочувствующие) дружно и громко спели гимн вместе со своей сборной — и замолчали почти на весь первый тайм после пропущенного на первых минутах гола.
Изредка с задних рядов доносились выкрики «Вперед, Англия». Болельщики итальянской команды недоуменно оглядывались — как будто дело было не в Лондоне, а на одной из улочек Рима. Один из итальянцев даже подошел пообщаться с фанатом соперников, приобнял его и нежно пожурил. Правда, на итальянском звучали куда менее лицеприятные слова.
«Кто не прыгает, тот англичанин», — ожила наконец-то итальянская толпа. А после ответного гола итальянцы совсем развеселились. «Все, что у вас есть — это дождь», — стали кричать они англичанам (сначала на итальянском, но, осознав, что те не понимают, и на английском).
Несколько раз действительно начинался дождь — собравшиеся раскрывали зонтики или кутались прямо в итальянские флаги. Домой никто не уходил.
«Для меня важно посмотреть этот матч в компании соотечественников, хотя между нами и затесались тут незваные гости. Не понимаю, почему они здесь, а не в каком-нибудь пабе», — говорит Аврора. Она живет в Лондоне уже девять лет и работает в банковском секторе. Пообщаться со мной Аврора соглашается только убедившись, что я — «нейтральная сторона» и не поддерживаю сборную Англии.
«Если бы я была сейчас в родном Риме, то собралась бы с друзьями дома, никогда не пошла бы в паб. У нас немного другая культура. — признает она. — Когда живешь за границей, начинаешь ощущать свою национальную идентичность еще сильнее. Хотя если бы в финале была Англия, но не было бы Италии, я бы, конечно, поддерживала Англию. Но так как играет Италия, то, конечно, я просто не могу поддерживать Англию. Для Италии после всего того, через что она прошла в последние годы, эта победа очень важна — для всей страны! Футбол — дело национальной важности в Италии».
Александра — другая итальянка, с которой мне удалось пообщаться — в Лондоне родилась и прожила большую часть жизни. Но полюбить Англию так и не смогла. «Я здесь только потому, что тут моя семья, — говорит она, попивая апероль спритц. — Здесь платят хорошие деньги, но я не чувствую своей связи со страной. У нас здесь свое итальянское комьюнити, в котором мне хорошо».
«Все англичане — конченые, и они никого не уважают, — резюмирует друг Александры Марио. — Я тоже здесь только потому, что здесь моя семья. Я бы никогда не выбрал жить в Лондоне».
Когда вратарь Джанлуиджи Доннарумма отбивает последний пенальти и чемпионом становится Италия, английские «незваные гости» окончательно затихают. Итальянцы радостно кричат и достают склеенные скотчем листки бумаги с надписью «Itʼs going home», явно заготовленные заранее.
Пока болельщики сборной Италии праздновали, в метро царило совсем другое настроение. Когда я зашла в вагон, там было довольно многолюдно — но тихо. Высокий стройный парень лет 20 в футболке сборной Англии сидел через кресло от меня и смотрел в пол. Сначала я подумала, что, может быть, ему плохо. Когда рукавом толстовки он вытер слезы, я поняла, что ему действительно плохо — но не от количества выпитого. Парень не отрывал взгляд от пола даже когда его друг прощался с ним и пожимал руку. На следующей остановке в вагон вошел плачущий мальчик лет десяти — с крайне расстроенным отцом — и стало совсем тоскливо. Пока доехала до центра, я видела еще много печальных мужчин.
Но на улице люди в красно-белых одеждах выглядели уже бодрее. И свое горе вымещали в том числе и другими, более брутальными методами. У «Макдоналдса» толпа молодых людей с масками на лицах закидала бутылками группу из четырех парней, обернутых итальянскими флагами. Итальянцы не пострадали — в отличие от входа в фаст-фуд.
За поведение соотечественников перед фанатами соперников извинялись другие англичане, проходившие мимо.
«В Италии бы такого не произошло», — возмущались итальянские болельщики, указывая на разбитое стекло. Почти сразу в итальянцев прилетело еще несколько пластиковых бутылок. Затем к ним подбежал парень, выхватил итальянский флаг и быстро скрылся за углом. Итальянцы побежали следом. При этом до целующихся рядом двух молодых людей никому не было дела — ведь они были в футболках английской сборной.
Еще одну группу итальянских болельщиков на моих глазах обматерили девушки из проезжавшей мимо машины. Рядом с этой группой, но немного в стороне стоял темноволосый и смуглый юноша. Нетвердой походкой к нему направился парень, обернутый в английский флаг.
— Итальянец? — с вызовом спросил англичанин.
— Нет, индиец! — с тревогой в голоcе ответил юноша.
— Иди, дай мне пять.
Молодые люди обнялись. Очевидно, инклюзия в этом районе Лондона в день финала распространялась на всех. Кроме болельщиков Италии.
Александра Владимирова