Все как-то быстрее стало из-за нового штамма Репортаж спецкора «Медузы» Светланы Рейтер из ледового дворца «Крылатское», который переоборудовали в ковидный госпиталь
Главная арена ледового дворца «Крылатское» заставлена стройными рядами новеньких коек и хромированного оборудования, между койками снуют фигурки в белых костюмах с синей полосой на спинке, на койках лежат люди в обычной домашней одежде. Если смотреть на этот госпиталь сверху, из кабинки спортивных комментаторов, он чем-то напоминает зал ожидания большого аэропорта.
В этот момент я непроизвольно произношу слово «*******» [«Офигеть»]. «Не извиняйтесь, так у нас часто делают», — отвечает сотрудник больницы.
Кабина комментаторов нависает над рядами разноцветных пластиковых стульев на многоярусной трибуне — артефакты доковидного прошлого. С тех же времен остались софиты над ареной, российские флаги под потолком и огромное табло, на котором раньше показывали результаты хоккейных матчей или забегов на шорт-треке.
На табло горит надпись «Отличного настроения!» Над ней зеленым по желтому нарисовано улыбающееся солнце. Во время больничного обеда на табло пишут «Приятного аппетита!» Иногда показывают кино.
В 2009 году здесь проходил чемпионат мира по конькобежному многоборью — лучшие результаты тогда показали японец Кэйитиро Нагасимо (34,91 секунды) и канадка Дженни Вольф (37,86 секунды).
Весной 2020-го арену очистили от искусственного льда, чтобы освободить место под койки. Врачи рассказывают, что директор дворца с трудом сдерживал слезы: помимо прочего, полная заливка арены стоила больше 20 миллионов рублей. Койки тогда установили не только на саму арену, но и на трибуны.
«Крылатское» — один из четырех резервных госпиталей, дополнительно открытых властями Москвы под лечение больных коронавирусом. Три других расположены в торговом центре «Москва», экспоцентре «Сокольники» и на ВДНХ.
В мае 2020-го госпиталь организовали с нуля всего за 40 дней, но тогда он так и не открылся: первая волна коронавируса схлынула, и резервные госпитали не пригодились. К осени больницу расконсервировали, первых пациентов она приняла 5 октября — и с тех пор работает постоянно.
Госпиталь «Крылатское» рассчитан на 1347 мест, сейчас из них занята половина. В начале июня был сильный рост: привозили по 200 человек в день, занимали даже резервные койки, расположенные на трибунах; в резерве оставалось всего 150 коек, говорит заведующий приемным отделением Олег Полозков. Как пойдет дальше, сказать сложно.
Полозков работает в «Крылатском» с октября 2020 года.
«Мы только-только работать начали, а через пять дней у меня дочь родилась. Я на работе бегаю весь в мыле, не замечаю ничего. Помню, жена позвонила, что-то говорит, я в СИЗе вообще ничего не слышу. А потом отец в шесть утра пишет: „Везу твою жену в роддом“. Я обалдел, спрашиваю: что, как, уже?! Все звонят, поздравляют, а я не соображаю, о чем речь. Ночью поехал смотреть ребенка, через стекло».
Дочь назвали Кристиной, сейчас ей восемь месяцев.
В приемном отделении, которым заведует Полозков, пациентам выдают наборы, похожие на те, что раздают пассажирам на дальних авиаперелетах: зубная щетка, паста, обязательная маска для сна. Без маски лежать сложно — палат в госпитале нет, кровати отделены друг от друга невысокими светло-коричневыми перегородками офисного типа. А установленное во дворце стадионное освещение выключают только в дневные часа отдыха и на ночь.
«Больных много, болезнь резче»
В 2010 году в ледовом дворце прошел чемпионат мира по хоккею с мячом — победителем в десятый раз стала команда Швеции. Шкафчики, в которых хранилась форма хоккеистов, остались на прежних местах.
На лавках возле шкафчиков спят врачи.
Инфекционист Катя, помогающая мне надеть защитный костюм, рассказывает, что в последнее время график работы такой: шесть часов в «красной зоне» (а других зон в этом госпитале нет), час отдыха, еще шесть часов работы — потом шесть часов отдыха.
— Катя, а спортсмены здесь где-то остались?
— Только если на койках лежат.
Надев СИЗ, я выбираюсь через шлюз в проход между трибунами. Через три минуты запотевают пластиковые очки, через минуту становится душно.
Олег Полозков ведет меня между рядами коек, отгороженных ширмами — рядом с кроватями подвешены кислородные маски.
— Вот странно: мы в СИЗах, а кругом люди на койках в обычных шортах и такое ощущение, что опасность за каждым углом.
— Ага, как кино про зомби, только это не зомби и не кино. Смотри: раньше здесь в основном лежали пациенты за 60 лет, сейчас их почти нет. Сейчас здесь те, кому лет под 40, ну, слегка старше, может. И все как-то быстрее стало из-за нового индийского штамма — больных много, болезнь резче. Бывает, пришел человек, у него по КТ [компьютерной томографии] поражение легких не особенно большое, а на следующий день снимок делаешь — резкое ухудшение, — рассказывает Полозков.
40-летний Эдуард Айрапетян попал в госпиталь неделю назад с высокой температурой и массивным поражением легких. Несколько дней он лежал, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ), сейчас дышит сам. Его руки покрыты татуировками, в ногах — верблюжье одеяло. Болели, говорит Эдуард, всей семьей, и до последнего он был уверен, что это обычный грипп.
Когда скорая везла его в ледовый дворец, он не знал, чего ждать — но сейчас называет госпиталь «медицинским конвейером в хорошем смысле».
— Эдуард, я все хочу спросить: а как тут лежать? Койки стоят рядом, личного пространства мало.
— Знаете, когда меня сюда везли, мне было так хреново, что о личном пространстве я не думал.
По диагонали от койки Эдуарда — кровать художника Александра Макаренко. Ему около 65 лет; жил один за городом, ни с кем не общался. Понял, что заболел, потому что высокая температура держалась неделю. В больницу попал, когда уже не мог дышать.
— И температура под 39 постоянно. Сбиваешь, минут через десять опять лезет. Спать невозможно, да и жить невозможно тоже.
Пациентов лечат стандартным набором лекарств для больных коронавирусом: его перечисляет заведующий терапевтическим отделением Ашот Погосян — гормон дексаметазон, антикоагулянт гепарин, противовирусный фавипиравир.
— Но ведь эффективность фавипиравира в клинических исследованиях по ковиду не доказана?
— Знаете, если б мы результатов клинических исследований ждали, гробов бы не хватило.
Я спрашиваю у Погосяна, удобно ли врачам работать в открытом со всех сторон пространстве; он смотрит на меня с удивлением: как раз хорошо, что к пациенту можно подойти с любой стороны, а койки просматриваются со всех медицинских постов.
— И вообще, лежать не скучно. Я сам тяжело болел, лежал в другой больнице в двухместной палате. Только начал выздоравливать, соседа выписали, поговорить не с кем, — мрачно шутит инфекционист Анар.
На открытом пространстве арены лежат пациенты средней тяжести. Тяжелые — в отделении интенсивной терапии, оно отсечено от общего пространства и похоже на стандартные больничные палаты. Рядом — два аппарата КТ.
В женском отделении интенсивной терапии — 50 пациенток на неинвазивной ИВЛ. Их рты до глаз закрыты кислородными масками, почти все женщины с трудом дышат. К спинкам кроватей прикреплены листки с именами пациенток и возрастом: 44 года, 41 год, 35 лет.
— Была одна девочка, чуть больше 20 лет, выписалась, — говорит заведующий отделением интенсивной терапии Владимир Данилов.
— Часто у вас умирают?
— Как сказать? День на день не приходится. Сейчас пациентов больше — а значит, смертей тоже больше.
Вакцинированных в «Крылатском» — шесть человек. Никто из них не лежит в реанимации.
«Пока не победим пандемию»
«Первой была „Коммунарка“, второй удар, мы, в том числе, приняли на себя. Этот госпиталь будет существовать, пока мы не победим пандемию», — чеканит главврач 67-й Городской клинической больницы Андрей Шкода. Резервный госпиталь в «Крылатском» расположен рядом с 67-й больницей и формально считается ее частью. У Шкоды мало времени и много забот.
Ежедневно из больницы выписывают до 15% пациентов: «Пандемия нас приучила к тому, чтобы работать оперативно», говорит главврач. Освобождающиеся койки держатся в резерве — новые больные поступают сотнями.
Шкода перечисляет параметры для выписки из госпиталя: повышение сатурации, приемлемые показатели крови. «Проверяем ПЦР — но ничего страшного, даже если он будет положительный, пациент [после выписки] может быть изолирован», — добавляет главврач.
— Наверное, человеку, которого везут в госпиталь в ледовом дворце, поначалу страшно.
— И чтобы избежать этого страха и неуверенности, приходят на помощь психологи. Помогают очень активно.
В ноябре 2004 года в ледовом дворце прошел чемпионат мира по теннису среди женских команд «Кубок Федерации». Сейчас в женской душевой ледового дворца две молодых санитарки отчаянно спорят из-за полотенец.
— Почему ты два взяла?
— Я одно на вечер, тоже помыться захочется.
Позже, уже в раздевалке, одна из девушек тщательно закалывает на голове хиджаб. Другая надевает маску для сна и ложится спать на лавку, под которой стоит уличная обувь.
Мы были в «Крылатском» во вторник, 29 июня. На табло ледового дворца показали «Кавказскую пленницу» без звука.
В этот день в Москве госпитализировали 1725 человек — на 400 человек больше, чем вмещает резервный госпиталь в ледовом дворце. В столице уже заняты 15 тысяч коек — из 24 тысяч, отведенных под ковид.
Автор: Светлана Рейтер
Редактор: Валерий Игуменов
Фото: Александр Уткин для «Медузы»