«Рана» Оксаны Васякиной — роман о переживании утраты Автор прощается с матерью и рассуждает о том, как она повлияла на ее самооценку, гомосексуальность и видение мира

Литературный критик Галина Юзефович рассказывает о романе Оксаны Васякиной «Рана». Автор переживает утрату: умирает ее мать. В тексте Васякина анализирует собственную жизнь и то, как мать повлияла на ее восприятие мира, ее женственность и гомосексуальность. Это непростой текст, который тем не менее будет полезно прочитать не только женщинам и не только представителям ЛГБТК-сообщества.

Оксана Васякина. Рана. М.: Новое Литературное Обозрение, 2021

Молодая женщина неделю спит валетом на раскладном полутораспальном диване с умирающей от рака матерью. Устраивает ее в хоспис. Заказывает у портнихи черное хлопковое платье с большим разрезом сзади, чтобы удобнее было надевать на закоченевший труп. Выбирает гроб. Организует кремацию. Получает справки из морга и пенсионного фонда. Разбирает материнские вещи. Из сонного пыльного Волжска Волгоградской области перевозит урну с прахом к себе домой, в Москву. Трясется из-за того, что урну могут украсть, разбить, потерять. Расстается со своей девушкой. Встречает новую любовь. А еще парой месяцев позже сложным маршрутом с несколькими пересадками отправляется с урной в Сибирь, в родной Усть-Илимск, чтобы похоронить мать рядом с родными.

Вот, в сущности, весь сюжет первого прозаического текста поэтессы Оксаны Васякиной, в силу понятного издательского конформизма названного «романом», но в действительности представляющего собой собрание разных по тону, жанру и форме записок, объединенных одной сквозной темой — утратой и ее переживанием.

«Я ощущала мать как пространство, как матрицу» — пишет Васякина. И это описание задает весь ход авторской мысли. Мать — холодноватая, всегда между дочерью и мужчинами выбирающая мужчин, не способная и не стремящаяся понять человека, которому дала жизнь, недосягаемая, прекрасная, обожаемая, ненавистная — служит для автора точкой отсчета, нулем в системе координат, способом определения и познания себя. И сейчас ее уход, дыра, образовавшаяся на месте главной жизненной константы, вынуждает Оксану Васякину переопределить, переописать себя, заново найти свое место на карте времени и пространства, лишенного привычных ориентиров. 

Разговор о материнской красоте (мать Васякиной — красавица и «настоящая женщина», в самых тяжелых условиях, едва ли не на краю могилы истово «следящая за собой») служит отправным пунктом для размышлений автора о собственной телесности, о неприятии своего женского естества, о желании символически обладать матерью и в то же время о страхе быть ею, уподобиться ей. 

Рассуждения о материнской сексуальности и личной жизни в целом (на протяжении долгих лет она последовательно выбирает «не тех» мужчин — женатых, пьющих, спаивающих ее, склонных к насилию, беспомощных и безденежных) влекут за собой осмысление гомосексуальности самой Васякиной, непростое признание и принятие собственной «нетрадиционности». Причем «нетрадиционности» сразу в нескольких смыслах: Васякина не просто лесбиянка, но лесбиянка, отдающая предпочтение маскулинным женщинам (так называемым бучам), отношение к которым даже в гомосексуальной и феминистской среде, по мнению автора, остается иронически неоднозначным. И эта особенность тоже становится материалом для анализа, взвешивания и обмеривания. 

Осознание глубокой провинциальности матери, прорывающейся на поверхность то в виде сорочьей страсти к золотым побрякушкам, то в форме цветастых халатов и платков, для Васякиной становится поводом для преодоления провинциальности в себе, дорогой, ведущей не к «столичности» (которая по сути своей является оборотной стороной все той же провинциальности), но к глобальности, универсальности. Материнская глухота к стихам — способом проговорить собственную мотивацию к стихотворчеству. Ее органическая неспособность к равноправной любви — основой для понимания своего отношения к любви и браку. 

Может сложиться впечатление, что «Рана» — запоздалая попытка автора свести счеты с матерью, утвердиться за ее счет, выстроить свою идентичность на отрицании и принижении идентичности материнской. Но это не так: в первую очередь книга Васякиной пропитана скорбью по любимому человеку (неслучайно почти вся третья ее глава — надрывная поэтическая ода умирающей), сдержанное, но от этого не менее глубокое переживание так и не реализованного чувства, мучительное сожаление о взаимной глухоте и отчужденности, тоска по не случившемуся, а теперь уже и не имеющему шансов случиться. Тихим, обманчиво отчужденным голосом Васякина проговаривает самые важные, самые мучительные, интимные и страшные для себя вещи — и парадоксальным образом именно за счет приглушенной, нарочито неаффектированной интонации они воздействуют на читателя сильнее.

Из российских книг, написанных в схожем ключе, наиболее близкий аналог «Ране» — это, конечно, «Рассказы» Наталии Мещаниновой. Однако в отличие от этого сборника, написанного словно бы из глубин ада, из пламени не проработанной, не пережитой и вечно длящейся травмы, проза Васякиной производит впечатление куда большей рассудочности и интеллектуальности. Ее текст — не крик, как у Мещаниновой, но рефлексия после крика, попытка анатомически препарировать собственную боль, надежно ее упаковать и снабдить всеми необходимыми ярлыками.

За зарубежными аналогами тоже далеко ходить не придется — образчики подобного автофикшна с элементами «женского письма» (кстати, определению этого расплывчатого термина Васякина отводит несколько интереснейших страниц своей книги) мы можем найти и у англичанки Оливии Лэнг, и у американки Отессы Мошфег, и у норвежки Юханны Фрид, и у кореянки Хан Ган, и у многих, многих других. Однако достоинство прозы Васякиной, помимо прочего, состоит в том, что, ориентируясь на импортные аналоги в том, что касается языка и формы, она ни в коей мере не копирует чужую повестку. 

Наша нищета не то чтобы хуже или унизительнее нищеты европейской или американской, а просто другая. Наши проблемы с гомосексуальностью и ее принятием не идентичны проблемам, с которыми сталкиваются сексуальные меньшинства в других странах. Наше социальное донышко особенное — не такое, как в других местах, и выбраться с него, может быть, даже легче, но путь наверх будет иным. У женщин в России проблемы не совсем те, что в Америке. Говоря о России и ее особенностях, Васякина говорит о конкретной, осязаемой, материальной России, а не о сферической стране в вакууме. Рассказывая о своем и материнском жизненном опыте, она не пытается механически уложить его в усредненные мировые паттерны и клише — и благодаря этому вызывает мгновенное и острое сопереживание и узнавание. 

Именно эта редкая и потому особенно ценная способность видеть лес, различая в нем при этом отдельные деревья, и обобщать, не впадая в грех поверхностного упрощения, делает «Рану» Оксаны Васякиной одним из важнейших текстов, опубликованных на русском в 2021 году. Пожалуй, не самым приятным и легким, но определенно очень нужным — причем вовсе не только женщинам и уж точно не только лесбиянкам.