Перейти к материалам
Главный режиссер Тбилисского театра марионеток Резо Габриадзе. 1985 год
истории

«Давал надежду, сотканную из пустяков» Умер режиссер и сценарист Резо Габриадзе — большой художник, создавший уникальный камерный мир. Вспоминаем его лучшие фильмы и спектакли

Источник: Meduza
Главный режиссер Тбилисского театра марионеток Резо Габриадзе. 1985 год
Главный режиссер Тбилисского театра марионеток Резо Габриадзе. 1985 год
Анатолий Рухадзе / ТАСС

6 июня умер Резо Габриадзе — грузинский художник, драматург, режиссер театра и кино, сценарист, скульптор и основатель Тбилисского театра марионеток. Ему было 84 года. Габриадзе написал сценарии к десяткам фильмов, в том числе он был соавтором Георгия Данелии в картинах «Кин-дза-дза!» и «Мимино», а также автором фильмов «Не горюй!» и «Необыкновенная выставка». Об этих работах, а также о его пронзительных спектаклях марионеток вспоминает театральный критик Наталия Каминская.

Резо Габриадзе при жизни называли гением. Так именовали его именно избранные, знающие, о ком говорят, а вовсе не те, что ежедневно награждают этим званием всех подряд сколько-нибудь известных людей. Габриадзе был действительно очень большим художником в каком-то ренессансном смысле слова: рисовал, занимался живописью, создавал театральных кукол и скульптуры, ставил спектакли, писал сценарии, пьесы и прозу. При этом он категорически не любил все большое — его уникальный мир был камерным, решительно негромким, весь состоял из малых вещиц, тончайших нюансов, как бы мимоходом брошенных шуток и тихой грусти.

В его родной Грузии печальные события принято переживать громко и публично, а он, грузин до кончиков пальцев и одновременно человек мира, это свойство беспощадно и одновременно нежно высмеивал во всех своих сочинениях. Не любил крупных форм и «большого стиля», хотя именно он написал сценарии известнейших картин — «Мимино» и «Кин-дза-дза!». Это, кажется, знают все. А вот замечательный фильм режиссера Эльдара Шенгелаи «Необыкновенная выставка» вспомнят немногие. Речь в нем шла о талантливом скульпторе, которому прочили блестящее будущее, но ему надо было кормить семью — и он делал надгробные памятники. Получалось талантливо — герой был востребован, но однажды вдвоем с женой забрел на пафосное кладбище, сплошь уставленное его работами, и понял, что перед ним — его персональная выставка, итог и судьба. Грустно? Конечно, даже убийственно, но при этом в картине много смешного и человеческого.

Еще у Габриадзе были чудесные короткометражки — целый цикл («Три жениха» и другие), сегодня, к сожалению, почти забытый. Его главные персонажи — трое классических, почти фольклорных, недотеп, дорожных рабочих — делали разметку трассы и все время попадали в дурацкие истории. Ужасно смешно, иронично и очень нежно. Одного из героев играл выдающийся артист, тоже недавно ушедший, Кахи Кавсадзе.

«Три жениха»
Советское телевидение. ГОСТЕЛЕРАДИОФОНД

Вспоминается и короткометражная комедия по сценарию Габриадзе «Кувшин», где грузин чинил соседу-скряге квеври — огромный кувшин с узким горлом, который зарывают в землю, и внутри него зреет виноградное вино. Бедняга залез внутрь, залатал трещину, а вылезти через узкое горло не смог, после чего началась феерия — с характерами, с социальной расстановкой сил. В общем, роскошная модель мироздания на примере одной деревни.

Габриадзе не любил сборищ, шумных компаний, пышных празднеств. Игнорировал любые «производственные» обязательства, сроки сдачи спектакля и тем более планы их выпуска. В это трудно поверить, но свой уникальный театр марионеток, известный теперь на весь мир, Резо создал в советском Тбилиси — в самом центре города, по соседству с несчастными государственными театрами, у которых были и планы, разнарядки, и уйма тяжких рутинных обязательств перед социалистическим обществом. А Резо в это время, как князь, сидел и сочинял, наплевав на всяческие повинности. Набирал кукловодов из детей своих друзей. Годами сочинял какую-нибудь «фитюльку», репетировал по вдохновению. Озвучивали персонажей лучшие актеры Грузии — это потом стало принципом его спектаклей, в русском варианте озвучкой тоже занимались самые лучшие.

Не менее удивительно, что городские и республиканские власти не требовали с Габриадзе того, что жестко спрашивали со всех других. Кукольный спектакль «Альфред и Виолетта» прославил на весь бывший Советский Союз даже их, грешных управленцев, — за прозорливость и терпение. Это была «Дама с камелиями» Дюма, но изрядно переписанная, перенесенная на грузинскую почву и в 80-е годы прошлого столетия. Выразительность кукол была фантастической, возникал уникальный оптический эффект: маленькие марионетки на сцене при помощи света и других хитростей становились огромными — видны были лица и даже мимика. Это была история о золотой молодежи, очень смешная, пронизанная разного рода парафразами и ироническими отступлениями, которые так любили советские интеллигенты. Носители языка считывали и работу с текстом: компания Альфреда жевала и растягивала в ленивой неге слова точь-в-точь так, как разговаривали богатенькие тбилисские тусовщики тех лет.

«Альфреда и Виолетту» в 1985 году увидел уже пожилой Сергей Владимирович Образцов, он ахнул и воскликнул: «Вот кому я завещаю свой театр!» Это было ошибкой. Один большой художник с ходу почуял другого большого художника, но иных совпадений в их личностях решительно не было. Российские власти, разумеется, этого не поняли — и назначили в 1993 году Габриадзе худруком ГАЦТК. Ничего хорошего из этого не вышло: Резо были противопоказаны и театр-монстр, и статус «национального достояния», и огромный коллектив. Вверенным ему театром он фактически не занимался, однако часами корпел в мастерской над какой-то «мелкой пластикой». Как водится, в театре назрел бунт.

Сцена из спектакля «Альфред и Виолетта». Москва, 23 мая 1983 года
Анатолий Рухадзе / ТАСС

Когда Габриадзе покинул свой пост, театральному миру стало известно, что в мастерской он тогда сочинял свой гениальный спектакль «Песнь о Волге» (позднейшее название — «Сталинградская битва»). И снова в этом спектакле было камерное пространство, снова возникали щемящие детали: крохотные беззащитные деревеньки, скорбное морщинистое лицо женщины, наивное домашнее зверье, нашествие врага — строй изгибающихся, как ползущие гусеницы, металлических полосок, подобно танковой атаке, строем наступающих на любой островок жизни. 

Война, как у большинства художников его поколения, продолжала отзываться во всем, что делал Габриадзе. Родился спектакль «Осень нашей весны», где действие происходило в его родном, нищем и голодном послевоенном Кутаиси — в конце 1980-х, когда этот спектакль вышел в его Театре марионеток, «весна» еще была «наша», ведь находились в расцвете лет его сверстники. В начале 2000-х название поменялось на «Осень моей весны».

Кутаиси, населенный колоритными персонажами, вроде шарманщика Варлама, томной молодой женщины или брутального милиционера, скакавшего на коне с красной звездой на крупе, оттаивал, хотел счастья, обмирал на фильмах с участием Вивьен Ли, воровал и разбойничал, проявлял явную жестокость и невиданное милосердие. Все было как везде, но, конечно же, с мягким национальным колоритом. В первом варианте спектакля, например, ехал на грузовике доморощенный духовой оркестр, а лица музыкантов — копии с лиц знаменитого режиссера Роберта Стуруа, не менее знаменитого дирижера Джансуга Кахидзе, ведущих грузинских актеров. Потом, когда «осень» стала «моей», это узнавание уже было не актуально.

Сцена из кукольного спектакля «Осень нашей весны»
Александр Куров / ТАСС
Персонажи Бабушка и Комиссар в сцене из кукольного спектакля «Осень нашей весны»
Александр Куров / ТАСС

Героем спектакля стал Боря Гадай — птичка, смешное субтильное существо с пучками рыжих перьев и несообразно большим клювом. И именно этот вроде бы не человек аккумулировал все самое человеческое: хитрость и простодушие, трусость и отвагу, а главное, горячую любовь, ради которой герой был готов сразиться и с законом в лице конного милиционера, и со всеми тяготами послевоенного мира. Говорят, что зрители на этом спектакле плачут до сих пор.

Плачут и на «Рамоне» — это история любви двух вышедших в тираж старых паровозов. Его забрали на войну, а ее отправили возить бродячую цирковую труппу. Находясь во фривольной «артистической» среде, она осталась верна своему возлюбленному. Не будем говорить, чем он ответил, — зрителю самому стоит пережить финал этой удивительной истории и насладиться кукольной и текстуальной изобретательностью; каждый раз узнаваемой и вместе с тем неожиданной «внешностью» персонажей; насыщенностью текста массой культурных и бытовых ассоциаций.

Габриадзе терпеть не мог рыданий и соплей, но сколько же в его сочинениях классической, «чаплинской» симпатии к нелепому и бренному человеку! А человек ли это, птичка ли, паровоз и даже сундук, в кукольном театре совсем неважно. Более того, неважно это и в онтологическом литературно-художественном смысле — ведь Резо, будучи фантастически образованным и начитанным человеком, впрямую следовал самым глубинным традициям европейской культуры. Хотя и пафосное слово «традиции», конечно, не жаловал. 

В 2018 году сын Резо Леван Габриадзе снял фильм «Знаешь, мама, где я был?», в котором анимация основана на рисунках отца, а за кадром звучит его голос. И разворачивается перед нами полуреальная-полуфантастическая, как всегда бывает у Габриадзе, история его кутаисского детства. Возникает тот самый город, населенный персонажами отчасти «Осени», отчасти «Рамоны». А затем — деревня с бабушкой и дедушкой, с разрухой и пленными немцами, которые спасали вконец разрушенное народное хозяйство.

Появляется и мистическое сооружение из камней — два круглых, а один, посередине, высокий и длинный. Замордованные политическими и природными катаклизмами жители деревни давно уже уверовали в магические свойства этого фаллического символа: если направить его на тучу, дождь перестанет лить и все как-то образуется. В сущности, и сам Габриадзе всеми своими сочинениями посылал старуху Смерть на это доморощенное капище. Он вглядывался в мелочи, рассматривал черты и повадки, острил и парафразировал, смеялся и сострадал. Давал верную и отчетливую надежду, хоть и сотканную, казалось бы, из пустяков.  

«Знаешь, мама, где я был?»
Meduza

В Тбилиси, в самом его историческом центре, Театр Резо Габриадзе однажды оброс небывалым авторским архитектурным оформлением. Это тоже стоит увидеть: башня с неправильными часами, поехавший вкось балкон, кусок дорической колонны, мозаика, всякая эклектическая всячина — собственный постмодернизм Резо Габриадзе, который, все смешав и подвергнув иронической рефлексии, стал в результате знаком свободы. Глядя на это, начинаешь верить, что можно свободно сочинять, свободно вспоминать все, что любишь, вольно соединять любимое в коллажи и композиции. Можно подмигивать «соседям», похлопывать по плечу рядом стоящие старинные дома с резными балконами, особняки с колоннами, знаменитые Серные бани, смесь Европы и пряного Востока. Отныне театр — лучший памятник Резо Габриадзе, который только можно придумать. 

Впрочем, о памятниках надо бы сказать отдельно. Отличился Габриадзе и на ниве монументальной пропаганды — памятниками, поставленными в честь самых не подходящих для этого величественного дела персонажей: Чижик-Пыжик на Фонтанке, Рабинович в Одессе, заяц, который перебежал Пушкину дорогу — и тем самым спас поэта от участия в восстании на Сенатской площади. Резо Габриадзе и ушел от нас 6 июня — в день рождения Пушкина.

Наталия Каминская