«Райя и последний дракон» — очень зрелищная паназиатская сказка Без любовной линии, но с захватывающими поединками и симпатичными драконами

В прокат вышел диснеевский мультфильм «Райя и последний дракон» режиссеров Дона Холла и Карлоса Лопеса Эстрады. Воительница Райя покидает свое королевство Кумандра (выдуманная паназиатская страна, в которой собрано по чуть-чуть из Вьетнама, Таиланда, Индонезии и других стран), чтобы найти последнего сохранившегося в природе дракона и победить с его помощью зло. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, почему это не привычный диснеевский «мультфильм о принцессе», а одна из самых актуальных работ студии.

Публицисты, критики да уже и простые обыватели в последние годы все чаще задаются вопросом: что будет, когда окончательно победят — как минимум в кино — политкорректность, феминизм, инклюзивность и таинственная «новая этика»? «Райя и последний дракон» — свежая полнометражная анимация студии Walt Disney и режиссеров-новичков Дона Холла и Карлоса Лопеса Эстрады — дает исчерпывающий ответ. 

Во-первых, в этом мультфильме от привычной европоцентричной перспективы не осталось и следа. Конечно, и до этого Disney наносил по ней удары (вспоминаются «Мулан» 1998 года и «Моана» 2016-го), но этот — самый сокрушительный. Волшебная страна Кумандра, раздробленная междоусобицами на пять враждующих королевств, это южноазиатский вариант Ваканды; сценаристы и аниматоры «собрали» ее из Лаоса, Камбоджи, Таиланда, Малайзии, Индонезии, Мьянмы и Вьетнама. Очевидно, подобная позиция тоже уязвима: из нескольких культур и этносов вылеплен один — воображаемый и упрощенный. С другой стороны, никакой Европой да и прочими континентами тут не пахнет вовсе. Перед нами отдельная самодостаточная планета, в которой азиатский зритель непременно обнаружит множество близких и понятных ему элементов, а европейский или американский — наоборот, экзотических, непривычных чудес.

Во-вторых, Кумандра предстает как мир победившего феминизма. Да, в «Райе и последнем драконе» можно угадать модификацию диснеевской модели «мультфильма о принцессе», но настолько далекую от первоисточника, что узнается с трудом. Здесь не только отсутствует романтическая линия, но и в принципе обходятся практически без мужчин (их число среди действующих лиц исчезающе ничтожно). Однако ничего конфетно-зефирного, специфически-девчачьего на диснеевский лад, нет в помине. Напротив, это очень воинственная и мужественная во всех смыслах история героического поиска таинственного артефакта — раздробленного на фрагменты магического «драконьего камня». Публику ожидает куча поединков и ни одного поцелуя.

В-третьих, традиционного для европейской сказочной парадигмы сражения «хороших» с «плохими» тоже не будет. Следуя традициям Хаяо Миядзаки, на которого давно равняются коллеги из Pixar, создатели «Райи и последнего дракона» за каждым персонажем видят собственную логику и правду. Их конфликт, почти как в древнегреческой драматургии, обусловлен трагическими обстоятельствами, а не кознями злодея, которого можно попросту устранить, установив порядок. Поэтому миротворческая программа «Райи и последнего дракона» — кстати, родственная концепции христианского всепрощения — звучит убедительнее, чем риторическая мораль многих предыдущих диснеевских мультфильмов. А фундаментом для нее становится экологическая осознанность — повышенное внимание к природе, силы которой и олицетворяют драконы. 

Чем же это угрожает зрителю, привыкшему к консервативным ценностям и традиционным диснеевским сказкам? Как выясняется на поверку, ничем страшным. 

Паназиатский уклон расковал фантазию художников и сценаристов. Давно в диснеевских мультфильмах не было таких умопомрачительных пейзажей, и, пожалуй, вовсе никогда — настолько обаятельных драконов. Зло лишено конкретного воплощения: превращающие живых существ в каменные статуи Друуны нарочито безлики и аморфны, не случайно они напоминают жадную Пустоту из «Бесконечной истории» Вольфганга Петерсена (дракон оттуда явно стал прообразом, осознанным или нет, водной драконихи Сису). Среди второстепенных персонажей лидирует сумасшедший гибрид гигантской мокрицы с броненосцем по имени Тук-Тук (Райя путешествует, сидя на нем верхом), но и три мифические обезьянки, образовавшие бандформирование в альянсе с хитрой девочкой-младенцем, производят впечатление. Говоря короче, «Райя и последний дракон» — очень эффектное зрелище, даже если сюжет и грешит предсказуемыми штампами. 

Феминистские идеи помогли создать нестандартное напряжение между двумя центральными героинями — условными протаганисткой и антагонисткой, хотя их отношения сложнее. В «Холодном сердце» Disney уже экспериментировал с сестринской дружбой-враждой. В «Райе и последнем драконе» речь уже о ревности и соперничестве, о женском властолюбии и эгоизме. По сути, в анимационной форме мы встречаем здесь конфликт, знакомый по эпическому противостоянию Невесты и О-Рен Ишии из тарантиновского «Убить Билла» (азиатские боевые искусства в женском исполнении — особый кайф для зрителя, китайское кино доказало это много десятилетий назад). 

Что до экологического пафоса, то именно он поможет молодому поколению зрителей установить эмоциональную связь с воображаемыми героями из древней волшебной страны, увидеть в них своих современниц и одновременно разглядеть мифологические корни за природоохранной риторикой современных «зеленых». 

Очевидно, что «Райя и последний дракон» — дитя современности, а не шедевр на все времена. И все-таки это очень хорошая сказка, наглядно показывающая направление, в котором развивается сегодняшний Голливуд, но способная при этом доставить удовольствие даже самому старомодному зрителю. Главное только не рассказывать ему, что этот трогательный анимационный аттракцион — вместилище тех самых феминизма, инклюзивности и политкорректности, которыми его так долго пугали.