Кто нажал кнопку Глава из книги «Взрыв» — о катастрофе на станции Свердловск-Сортировочный. В 1988 году там столкнулись состав со взрывчаткой и поезд с углем

В издательском сервисе Ridero в электронном виде вышла книга журналиста Вячеслава Солдатова «Взрыв» (книга издана в рамках проекта «Лаборатория воспоминаний»). Когда в 1988 году на станции Свердловск-Сортировочный столкнулись два поезда — со взрывчаткой и углем — автору было четыре года. В результате столкновения произошел взрыв, погибли четыре человека, было ранено около 500. На месте катастрофы образовалась воронка размером 40 на 60 метров, а ударная волна распространилась на 10-15 километров. В близлежащих районах были выбиты оконные стекла, некоторые здания серьезно пострадали и жители были вынуждены искать новое жилье. Автор рассказывает эту историю с разных сторон: от детских воспоминаний до расследования дела. «Медуза» публикует главу «Кто нажал на кнопку», в которой представлены основные версии причин взрыва.

1

Следствие четыре года пыталось установить причины и виновников взрыва. Расследование началось в одной стране, а закончилось уже в другой. И если с причинами со временем стало более-менее ясно, то с виновниками добиться ясности не удалось до сих пор.

В Уралгипротрансе, проектном институте транспортного строительства, на вопрос, почему произошел взрыв, специалисты ответили так:

«Причиной крушения грузового поезда с последующим взрывом вагонов стало нарушение правил безопасности при производстве маневровой работы, которое было усугублено наличием в схеме ж. д. путевого развития секущих маршрутов пропуска транзитных грузовых поездов и надвига составов на сортировочную горку, а также превышением допустимых продольных уклонов ж. д. путей в нечетном парке приема».

По официальной версии расследования вину за аварию целиком возложили на диспетчера станции Татьяну Хамову. Она не убедилась, что локомотив на горке удерживает вагоны со взрывчаткой, разрешила проезд транзитному составу с углем, из-за чего те столкнулись. Почему взрыв произошел после падения контактного провода, следователи не выяснили.

Диспетчера обвинили в халатности и нарушении инструкций: обвинение потребовало для нее шесть лет тюрьмы. Суд несколько раз возвращал дело на доследование, а общественный резонанс вокруг дела был очень велик.

О катастрофе на железной дороге много писали местные газеты, а в киножурнале «Советский Урал» вышло два документальных выпуска про взрыв на Сортировке. Из-за повышенного внимания дело отправили на дополнительное расследование в Генеральную прокуратуру СССР, а потом — в суд Челябинска. Его вели до 1992 года, пока не закрыли за давностью произошедшего.

В итоге уголовные обвинения с Татьяны Хамовой сняли: суд не нашел в ее действиях злого умысла. Во время следствия она подчеркивала: «Я раскаиваюсь, но моя ошибка была связана с большой рабочей нагрузкой». В 35 лет она перестала работать на железной дороге и, по ее словам, больше не смогла реализоваться как профессионал. Сейчас женщина живет в небольшом уральском городе и посвящает все время семье и дому.

2

Старший следователь транспортной милиции Владимир Матюшенко утром 4 октября был у себя дома. Он жил в двух километрах от станции «Свердловск-Сортировочный»: при взрыве в его квартире выбило раму, а его самого ранило осколками.

Матюшенко перевязал раны, позвонил дежурному, убедился, что произошедшее — не ядерная война, взял фотоаппарат и помчался к месту аварии.

Два дня подряд он снимал место взрыва, измерял воронку, изучал искореженную груду металла, опрашивал очевидцев и пытался восстановить полную картину того, что произошло ранним октябрьским утром.

Первой и очень важной находкой Матюшенко был тот факт, что между столкновением составов и взрывом прошло чуть больше двух минут. А точнее — 2 минуты 15 секунд. В это время автоматика станции сама отключила напряжение.

На вагоны со взрывчаткой упали высоковольтные провода без тока. Но по документам после автоматического отключения оперативному дежурному разрешалось «однократное ручное включение участка сети».

Следователь выяснил, что в то утро дежурным электромехаником была Ольга Родненко. Ее рабочее место было в двух с лишним километрах от места аварии, так что она не знала о столкновении поезда и состава со взрывчаткой.

Ольга, по инструкции, позвонила дежурному по станции, записала его приказ в журнал и включила электричество на тяговой подстанции. Потом — вспышка, удар и оглушительный взрыв. Женщину спас стальной щит диспетчерского пульта, за которым она спряталась.

Ольга Родненко действовала по инструкции, утвержденной начальником Свердловской железной дороги Виктором Скворцовым. Документ был согласован с главным инженером дороги и подписан начальником службы энергоснабжения. В материалах следствия этих людей не было — ни как свидетелей, ни как подозреваемых. Как не было и ответов на важные вопросы. Например, почему Министерство обороны перевозит гексоген в джутовых мешках как обычное удобрение, а не в специальных ящиках, устойчивых к ударам.

Также мимо внимания следователей прошла статистика: в 1988 году на станции задерживали по 10 тысяч составов, а диспетчерам приходилось постоянно перевыполнять план по пропуску поездов.

Например, Татьяна Хамова за смену обрабатывала по 80 поездов — при норме в 60. Без ответа осталось, почему уклон третьего пути превышал все нормы, а на крупнейшей в стране сортировочной станции не было обходного пути для транзитных составов.

Неизвестно было, зачем на станции использовали экспериментальные устройства закрепления составов вместо привычных тормозных башмаков. А вагоны со взрывчаткой вообще должны были спускать с горки отдельным локомотивом.

Выяснилось, что путь, по которому пустили состав с углем, стратегически важным грузом перед отопительным сезоном, по проекту станции вообще не должен был пересекать парк приема Сортировки. И много чего еще, что не попало на бумаги следствия, но что активно обсуждали железнодорожники и горожане.

3

По мнению Владимира Матюшенко, Татьяна Хамова стала тем «стрелочником», которого руководство могло без последствий для себя обвинить в аварии. Им назначили диспетчера, зажатого с одной стороны тисками инструкций, а с другой — непрерывным потоком прибывающих поездов.

Доцент местного железнодорожного института и специалист по путевому хозяйству Василий Саблин так оценил ситуацию на железной дороге:

«В путевом хозяйстве сложилась такая ситуация, что штат, который обслуживает пути, не соответствует никаким нормам. Он укомплектован на 40 процентов и не может обслуживать железнодорожные пути. Неисправности устранять надо, а ресурсов людских не хватает. Какой-то износ… И нет никаких гарантий, что такая трагедия не произойдет в будущем: нам нельзя отказаться от перевозок. За год и два месяца на железной дороге произошло 98 крупных аварий, и дело уже не в разгильдяйстве. Сама существующая система перевозок перегружает железную дорогу».

И сегодня кажется, что важно даже не то, кто нажал кнопку, а что кнопка как бы нажала себя сама: через сверхзагруженную работу железнодорожного узла и связанное с этим невнимание к нарушениям правил работы на станции.