Весь год в мире обсуждают Швецию и ее особый путь в борьбе с коронавирусом Раньше там даже в больницах врачам запрещали носить маски, но теперь масштабный эксперимент подходит к концу

На прошлой неделе журнал Science опубликовал публицистическую статью, в которой журналисты совместно с членами шведского независимого научного комитета Vetenskapsforum COVID-19 рассказали о том, как протекала эпидемия в Швеции весной, и проанализировали текущую ситуацию с коронавирусом в стране. Напомним, что, в отличие от большинства европейских стран и скандинавских соседей, Швеция с самого начала пандемии отказалась от жестких мер сдерживания распространения вируса — таких, как локдаун. Рассказываем, как оценивали «шведский эксперимент» эксперты изнутри, и поменял ли свою точку зрения главный эпидемиолог страны Андерс Тегнелл.

Насколько «расслабленной» была в действительности шведская политика сдерживания эпидемии?

Опасения по поводу нового вируса появились у ученых в январе, когда первые прогнозы были опубликованы в престижном медицинском журнале The Lancet. SARS-CoV-2 пришел в Европу в феврале, и конец месяца запомнился всем вспышкой на севере Италии. В это время Агентство общественного здравоохранения Швеции не принимало никаких мер. По словам известной шведско-американской журналистки, в прошлом врача, Лены Айнхорн (Lena Einhorn), которая непосредственно общалась с Андерсом Тегнеллом, Агентство не советовало людям отменять каникулы в Альпах и соблюдать карантин по возвращению из Италии.

В конце марта, когда после публикации новых прогнозов по развитию эпидемии многие страны ввели жесткие меры, включающие закрытие общественных мест и ограничения на передвижения граждан, Швеция тоже ввела ограничительные меры. Они включали в себя запрет массовых мероприятий численностью более 50 человек, запрет на посещение домов престарелых (довольно запоздалый), ограничения на число посетителей для баров и ресторанов, перевод студентов университетов на дистанционное обучение. Кроме того, Агентство общественного здравоохранения Швеции усиленно транслировало гражданам рекомендации социально дистанцироваться и по возможности оставаться дома.

Надо отметить, что в Швеции уровень доверия к государственным институтам высок (к примеру, в марте соцопросы показывали, что около 70 процентов респондентов доверяют рекомендациям Агентства), и согласно как опросам, так и данным сотовых сетей, множество людей действительно сидели дома и отменили пасхальные каникулы. Таким образом, весной шведы поддерживали добровольную самоизоляцию на уровне, сопоставимом с другими европейскими странами.

Принципиальные отличия шведской эпидемиологической стратегии включали в себя отрицание рекомендаций по ношению масок, причем не только в общественных местах, но и в больницах. Когда 8 апреля Европейское агентство по контролю за болезнями (ECDC) опубликовало соответствующий документ, Андерс Тегнелл сказал, что для подтверждения эффективности этой меры недостаточно данных, и что ECDC зря ее рекомендует. Как рассказывают респонденты Science, шведские власти буквально запрещали носить маски, аргументируя это тем, что их неправильное использование может только навредить, давая людям ложное чувство безопасности.

Второй принципиальный момент — ограниченное количество тестов на SARS-CoV-2. С самого начала эпидемии (в середине марта), когда соседняя Норвегия уже закрыла школы, рестораны и свои границы, Агентство решило тестировать на коронавирус только людей с тяжелыми симптомами. Следом вышла директива по больницам Стокгольма, которая с целью рационального использования мощностей реанимации предписывала не помещать в отделения интенсивной терапии пациентов с минимальными шансами поправиться — старше 80 лет или с тяжелым ожирением (индекс массы тела больше 40). Кроме того, официальная позиция властей, которая оправдывала низкий уровень тестирования, заключалась в том, что люди без симптомов не заразны.

Многие шведские ученые, включая эпидемиологов, не поддерживали «линию партии», и публично обращались к властям, призывая ввести меры по сдерживанию эпидемии, аналогичные другим странам. К примеру, около 2 тысяч исследователей подписали в конце марта открытое письмо с подобным обращением.

К чему это привело?

Первые вспышки вирусной инфекции начались в домах престарелых. Запоздалое введение ограничений привело к смерти суммарно семи процентов их обитателей (1000 человек из 14 тысяч). К концу марта официальная статистика сообщала о более чем 300 новых случаях инфекции в день, и о 90 ежедневных смертях в начале апреля. Критики политики Андерса Тегнелла сравнивали данные с соседними странами, где были введены более жесткие меры. Инициативная группа из 22 ученых (эти люди составили костяк научного форума Vetenskapsforum COVID-19, который сейчас насчитывает около 50 ученых и 150 человек из «группы поддержки») 14 апреля опубликовала в газете Dagens Nyheter статью с заголовком «Агентство здравоохранения провалилось, пора вмешаться политикам», в котором подсчитала, что в период с 7 по 9 апреля на миллион населения в Швеции от COVID-19 умерло больше людей, чем в Италии, и в десять раз больше людей, чем в соседней Финляндии. Статья вызвала бурную негативную реакцию в прессе — впрочем, подтверждающую, что большинство шведов лояльны политике агентства.

Из-за упомянутой политики намеренно низкого тестирования неизвестно, сколько на самом деле людей в Швеции переболели коронавирусом. Однако количество умерших от COVID-19 можно оценить по избыточной смертности населения во время первой волны. Science приводит официальные данные по нескольким странам, из которых следует, что в середине апреля в Швеции умирало ежедневно на 75 человек больше, чем обычно (на миллион населения), в то время как в соседних Норвегии и Дании этот показатель в несколько раз ниже. При этом лидером по избыточной смертности в Европе оказалась не Швеция, а Англия и Уэльс, где власти также долго не могли договориться о том, какие ограничительные меры вводить.

Кроме того, по сравнению со многими другими странами, где начало эпидемии охарактеризовалось высокой избыточной смертностью, такими как Испания и Нидерланды, но уже к началу мая ситуация улучшилась, в Швеции цифры продолжали оставаться высокими. Сравнительный анализ, недавно опубликованный по итогам «первой волны» в 18 странах в журнале JAMA, позволяет по этой характеристике объединить Швецию и США — единственные две страны «первого мира», которые не смогли (или не захотели) взять эпидемию под контроль.

В конце августа шведское государственное управление статистики сообщило о том, что за первые полгода 2020 в стране умерло рекордное количество людей за последние 150 лет (51,4 тысячи человек). Предыдущий такой «рекорд» был зафиксирован в 1869 году, тогда он стал результатом массового голода. С января по июнь 2020 года умерло на 4633 человека больше, чем в среднем за этот же период в 2015-2019 годах. При этом количество подтвержденных смертей от COVID-19 на конец июня составило 5346.

К началу лета в Швеции, как и почти везде в Европе, эпидемия пошла на спад, в том числе благодаря традиции шведов уезжать в отпуск из городов в отдаленные уединенные регионы страны.

Абсолютные значения умерших от COVID-19 в Швеции не выглядят такими уж страшными — к примеру, они сопоставимы с официальными данными по Москве, где живет чуть больше людей, чем во всей Швеции (население Швеции составляет 10,1 млн человек), и где власти пытались вводить жесткие ограничительные меры. Кроме того, на сегодняшний день по суммарной смертности среди развитых стран Швеция стоит только на пятом месте, после Испании, США, Великобритании и Италии. Однако сравнивать Швецию с Москвой и Мадридом некорректно — они характеризуются принципиально разной плотностью населения, разной структурой домохозяйств и разным доверием к властям — а значит, и приверженностью к соблюдению рекомендаций. Обычно результаты «шведского эксперимента» сравнивают с близкими по укладу жизни соседними странами — Финляндией, Норвегией и Данией. Там с начала пандемии избыточная смертность оказалась меньше в 5-10 раз.

Андерсу Тегнеллу приписывают также стремление как можно быстрее добиться появления среди шведов популяционного иммунитета к SARS-CoV-2, хотя сам он публично от этого мнения открещивается. (В середине марта, в переписке, ставшей достояние общественности в результате работы журналистов, Тегнел в разговоре с финским коллегой обсуждали политику по школам и прогнозируемое увеличение смертности среди пожилых людей. Когда финский коллега сказал, что закрытие школ снизит уровень заражения среди пожилых людей на 10%, Тегнелл ответил: «Десять процентов, может быть, стоит того?»). Как бы то ни было, после первой волны заражений в Швеции только у семи процентов населения в среднем были обнаружены антитела к вирусу (по данным на конец мая), что неудивительно, учитывая, что ограничительные меры в Швеции все-таки были. 

Что дальше?

Уже на пике эпидемии власти признали, что в их стратегии были допущены ошибки, в частности надо было раньше закрыть дома престарелых. Однако в сентябре Андерс Тегнелл сказал, что считает собственную политику сдерживания в целом верной, и намерен придерживаться ее и дальше. Значительный плюс такой стратегии, по мнению Тегнелла, в том, что ее легко придерживаться в течение длительного времени.

В настоящее время, в Швеции, как и почти везде в Европе, количество новых случаев заражений увеличивается. Так, в октябре ежедневный прирост инфицированных составлял 700-800 случаев. Кроме того, «вторая волна» привела к вспышкам заболеваемости в больницах, где медицинский персонал борется за право использовать средства защиты. 27 сентября в больнице Фалуна, где произошла вспышка COVID-19, врачам все-таки разрешили использовать защитные козырьки при осмотре пациентов.

Закрывать школы правительство Швеции снова не планирует — по данным Агентства здравоохранения, школьники не внесли значительного вклада в распространение заболеваемости. Впрочем, ученые, опрошенные Science, недоумевают, как власти пришли к такому выводу, учитывая, что ни массового тестирования школьников, ни отслеживания контактов в стране не проводилось, а количество тяжелых случаев среди детей оказалось в несколько раз выше, чем во вдвое меньшей по населению Финляндии. Тем не менее, в сентябре Агентство поменяло свою позицию касательно тестирования детей — теперь взятие анализов у школьников с умеренными симптомами заболевания приветствуется.

Под давлением ученых, как и в случае со средствами защиты для врачей, политика тестирования населения меняется. В сентябре количество тестов на 1000 населения уже сравнялось с таковым в Норвегии. Помимо усиления тестирования, Агентство налаживает и систему отслеживания контактов заболевших, а членам семей людей с подтвержденными случаями COVID-19 рекомендуется оставаться дома в течение недели. По всей видимости, Швеция все же сделала выводы из результатов «первой волны» и адаптировала свою мягкую политику сдерживания для того, чтобы лучше контролировать ситуацию.

В настоящее время количество случаев COVID-19 растет и в других европейских странах. «Многие правительства сейчас критикуют шведскую модель, хотя на самом деле ориентируются на нее, вслух не признавая этого, — говорит директор Института глобального здоровья Университета Женевы Антуан Флао (Antoine Flahault) в интервью The New York Times. — Однако шведы делают большую ошибку, продолжая игнорировать медицинские маски».