«Сидела и ревела, не знала, чем детей утром накормить» Семьям, потерявшим работу из-за пандемии, сейчас не хватает средств даже на еду. MeduzaCare рассказывает их истории

Многие семьи, которым удавалось сводить концы с концами до пандемии коронавируса, оказались в критической ситуации в последние месяцы. Людям, потерявшим работу в этот период, часто не хватает денег даже на еду. Они также опасаются, что детей могут забрать органы опеки. Некоторым семьям пришли на помощь благотворительные фонды — MeduzaCare рассказывает несколько таких историй (все имена изменены из соображений безопасности).

Статья, которую вы читаете, — это часть нашей программы поддержки благотворителей MeduzaCare. В июне 2020 года она посвящена бедности во время пандемии. Все материалы можно прочитать на специальном экране.

Светлане 33 года. Она социальная сирота. Несколько лет Светлана жила у тети в Москве под ее опекой, но после смерти родственницы не унаследовала ее недвижимость, так что с 17 лет стала снимать жилье. «Когда я родила ребенка, меня выписали из той квартиры, не оставив никаких документов на дом [родственников], ничего».— вспоминает Светлана.

Из-за этого, по словам Светланы, ей отказывали даже в детских пособиях. «Потому что у меня не было прописки. Я не могла на них [социальные пособия] подать [документы]», — рассказывает она. Чтобы прикрепить ребенка в московскую поликлинику, требовалась регистрация, которой у Светланы не было. Прожив три года в московском съемном жилье без всякой прописки, Светлана обратилась в благотворительный фонд «Теплый дом», который помогает малоимущим семьям с детьми с целью профилактики социального сиротства.

Благотворители помогли ей частично восстановить документы, переехать в дом родственников под Гатчиной (Ленинградская область), обеспечить ребенка дорогими сезонными лекарствами для бронхиальной астмы. Сына удалось устроить в детский сад, а молодой человек Светланы стал работать водителем в транспортной компании. Самой Светлане после переезда из Москвы пришлось забыть о работе менеджера и устроиться уборщицей.

До начала эпидемии коронавируса Светлане казалось, что жизнь, несмотря на все сложности, налаживается. «[Это] наверное, самый сложный момент у кризисной семьи, когда начинаешь выходить из кризиса, — вспоминает она. — Вроде уже свет, уже начинаешь думать не только о том, как сегодня прокормиться, а как прожить дальше, планировать какое-то будущее. И [тогда] следует самый сложный эмоциональный момент, потому что в садик [из-за введенных ограничений] ребенок не пошел — это света в два раза больше, и еды нужно в два раза больше покупать, а меня на работе на месяц сажают на карантин практически без зарплаты. Я и так на полставки, а тут урезают последнее».

Светлана несколько раз пыталась получить помощь от государства. Например, из-за технической ошибки она не получала пособие для малоимущих: в соцслужбах Ленинградской области ей автоматически приписали среднестатистический доход по Ленобласти — около 30 тысяч рублей в месяц. Доказать ошибку все же удалось, и сейчас пособие Светланы составляет 1400 рублей в месяц. Однако сожитель Светланы потерял работу еще до карантина и во время эпидемии не смог найти новую. С одной стороны, это позволило женщине найти подработку (ребенком занялся молодой человек), с другой — резко снизило доходы семьи.

Сейчас «Теплый дом» помогает семье Светланы продуктами, а также включил ее в чат психологической поддержки для семей с детьми, находящихся в трудной жизненной ситуации. «Они создали несколько чатов для детей разного возраста, — объясняет Светлана. — И там рассылали занятия, чтобы вместе с родителями заниматься, или даже отдельно ребенку просто показываешь, и он смотрит сказку, рассказывает-пересказывает. Или какие-то упражнения: что-то сделать, нарисовать, вылепить из пластилина. Все это очень простые занятия, но когда [начинается] паника, ты этим не хочешь заниматься, ты не знаешь, что делать».

Эпидемия обострила и бытовую неустроенность семьи Светланы. Ее дом под Гатчиной требует ремонта, на который нет денег. В доме ветхие перекрытия и стены, круглый год помещение отапливается электрическим обогревателем. В доме нет удобств, так что семье приходится за 350–500 рублей посещать общественные бани (во время режима самоизоляции они оказались закрыты). При этом местные власти не спешат помогать кризисной семье: «В районной администрации мне сказали: „Раз [у вас] частный дом, частный сектор, то это частные проблемы. По метражу, по количеству метров здесь достаточно для вас с ребенком. Если была квартира, мы бы помогли, а раз это частный сектор, то это частные проблемы“», — вспоминает Светлана.

Фандрайзер фонда «Теплый дом» Татьяна Дорохова рассказала «Медузе», что во время эпидемии число обращений от семей в кризисных ситуациях выросло в два раза. «Режим самоизоляции фонд начинал с 87 клиентскими семьями, за два месяца это количество увеличилось вдвое», — говорит Дорохова. С первых чисел апреля помощь понадобилась не только клиентам фонда, но и семьям, которые никогда в поддержке не нуждались. Распространенными причинами новых обращений в фонде называют потерю работы и ситуацию, когда у семьи не остается денег даже на покупку еды.

Вы можете помочь благотворительному фонду «Теплый дом»

Председатель хабаровской организации «Чужих детей не бывает», занимающейся профилактикой социального сиротства, Ольга Лим сообщила «Медузе», что во время эпидемии количество обращений за помощью выросло в три раза. В основном поддержки просили многодетные семьи и матери-одиночки.

Одна из новых подопечных организации «Чужих детей не бывает» — жительница Хабаровска Василиса. Она живет вместе с семью детьми в доме, который достался ей по наследству от отца. Самому старшему ребенку скоро исполнится 14 лет. С мужем они развелись четыре года назад, с тех пор делами семьи он не интересуется. До пандемии Василиса работала официанткой. Работа была посменная, за каждый выход платили 1000 рублей. Еще на детей поступали государственные выплаты, на семерых выходило около девяти тысяч в месяц. 

По словам Василисы, этих денег хватало на жизнь, и за дополнительной помощью, несмотря на непростую ситуацию, она не обращалась — справлялась самостоятельно. Но с наступлением эпидемии сфера общепита пострадала первой. Кафе, где Василиса работала неофициально, закрылось насовсем. «Если бы я покидала работу, если была бы официально [оформлена], то мне государство платило бы [дополнительно] по три тысячи на каждого ребенка», — рассказывает Василиса.

Никаких денег от своего работодателя Василиса не получила. Выплату на детей, обещанную президентом, она оформила, но ждать ее пришлось до середины июня. «Моей соседке 20 тысяч пришло, вот этих „коронавирусных“ по 10 тысяч. А у меня-то сумма значительная на всех детей — на семерых получается», — рассуждает Василиса.

Василиса знала, что одна ее знакомая занимается помощью семьям, попавшим в трудную ситуацию. Она позвонила ей посоветоваться, а та передала контакты Василисы волонтерам организации «Чужих детей не бывает». «Я даже сначала боялась. Думала, там скажут чего-нибудь, — вспоминает Василиса. — Но они на следующий день приехали и помогли». Привезли вещи и детские смеси, подгузники, продукты, а специалист по работе с семьей и психолог помогли с составлением плана для выхода из кризисной ситуации. 

Пока Василиса занимается огородом. Возвращаться на работу в общепит она не хочет, потому что боится, что снова столкнется с увольнением. «Раньше работала в первой краевой больнице сестрой-хозяйкой в челюстно-лицевой хирургии. Хочу вернуться туда. Там и стаж будет, и официальная зарплата», — говорит Василиса. На вопрос, не боится ли она заразиться в больнице коронавирусом, имея на руках семерых детей, Василиса отвечает: «Эти 70 тысяч все равно не вечные, все равно работу надо как-то искать».

Вы можете помочь общественной организации «Чужих детей не бывает»

Выступая в эфире Первого канала, министр труда и социальной защиты Антон Котяков рассказал ведущему Владимиру Познеру, что на сайт «Госуслуги» на следующий день после объявления о выплатах на детей в размере 10 тысяч рублей поступало порядка 40 тысяч обращений в минуту. «Мы, честно скажу, с коллегами не ожидали такой востребованности этой меры», — сказал Котяков.

В январе 2020 года зампред правительства Татьяна Голикова рассказала, что в России за чертой бедности живут 18,5 миллиона человек. По словам замглавы Росстата Константина Лайкама, свыше 80% бедных — это семьи с детьми. В 2017 году ведомство опубликовало данные, согласно которым 26% российских детей живут в малоимущих семьях. Росстат также зафиксировал разрыв между столицей и регионами; в последних дела неизменно обстоят хуже. И чем больше детей — тем выше шансы семьи оказаться в тяжелом материальном положении.

«Могут забрать детей»

Подопечная межрегиональной общественной организации «Аистенок» Вера в недавнем прошлом управляла собственной компанией в сфере развлечений с филиалами в нескольких российских городах. Бизнес успешно развивался, при этом личная жизнь Веры, переехавшей из родного Екатеринбурга в Центральную Россию, не ладилась. «Так получилось, что я развелась с мужем после того, как родилась дочка», — вспоминает она. Воспитывая ребенка в одиночку, Вера не могла контролировать растущую компанию и обслуживать кредиты — вскоре после родов бизнес столкнулся с трудностями. «Сначала все было хорошо, — вспоминает она. — А потом образовались долги. Я брала деньги из одного филиала компании, а в [филиале в] другом городе дыра образовывалась. Так и начался круговорот долговой ямы». 

Новые отношения Веры завершились так же, как и первый брак. После рождения второго ребенка девушку оставил ее второй (фактический) супруг. Вскоре перед Верой встал выбор — вернуться в Екатеринбург или продолжить сводить концы с концами в съемной квартире в другом городе, пытаясь при этом сохранить компанию. «Родила и, получается, осталась одна с двумя детьми и с бизнесом, и с долгами. И все это пошло по кругу. Мне было очень тяжело одной вывозить. Не хватало средств ни на долги, ни на жилье, и я решила закрыть полностью бизнес, — говорит Вера. — Я вернулась в родной город к родителям. Но с родителями не получилось вместе жить, и в итоге я осталась без средств, с двумя детьми и без жилья».

Вернувшись в Екатеринбург, Вера продолжала расплачиваться по долговым обязательствам, но вновь осталась без работы и денег — на этот раз в родном городе и во время эпидемии коронавируса. Подруга подсказала ей обратиться в межрегиональную общественную организацию «Аистенок». С помощью НКО удалось сначала устроить детей в группу дневного пребывания, а затем матери двоих детей пришлось переехать в кризисную квартиру «Аистенка», поскольку во время эпидемии ей так и не удалось найти работу.

Сложнее всего было накормить детей, вспоминает Вера. Она не стала обращаться в государственные органы, побоявшись сотрудников опеки, которые, по ее мнению, могли изъять детей из семьи. «Естественно, там сразу же начнется опека, и они могут забрать детей, — считает Вера. — Поэтому я даже не собиралась туда обращаться. Решила рассчитывать на себя и на свои силы, и мне нужно хотя бы два месяца, чтобы заработать деньги и спокойно снимать жилье, и дальше обеспечивать себя и своих детей». Единственная помощь, которую Вере удалось получить от государства во время эпидемии, — «коронавирусные» пособия на детей.

Вы можете помочь общественной организации «Аистенок»

Руководитель программы профилактики социального сиротства «Укрепление семьи» проекта «Детские деревни — SOS» Ольга Липницкая рассказала «Медузе», что во время эпидемии, помимо материальной и психологической поддержки, многим людям требовалась и юридическая помощь по оформлению государственных выплат, поскольку семьям в уязвимом положении сложно самим иметь дело с бюрократической машиной. Не все смогли самостоятельно разобраться, как пользоваться порталом «Госуслуги».

Жительница Орла Наталья до пандемии уже обращалась в благотворительную организацию «Детские деревни — SOS», но не за материальной помощью, а за психологической. У Натальи двое детей. И если с младшим сыном не было проблем, то с дочерью, вступившей в подростковый возраст, отношения разладились. Специалисты помогли наладить общение. «Буквально год назад мы с дочерью не могли даже смотреть друг другу в глаза, — рассказывает Наталья. — А сейчас мы сидим, пьем чай, общаемся, рассказываем друг другу о том, что происходит». 

С тех пор как Наталья впервые обратилась в организацию, специалисты поддерживают связь с семьей. Вот и в период самоизоляции ей позвонили и спросили, не нужна ли помощь. «Мне на свою зарплату надо было кормить двух детей и в общем-то взрослого мужчину, — признается Наталья. — Родители меня учили никогда не просить, а рассчитывать только на себя. Мне было сложно сначала [принять помощь]».

До эпидемии коронавируса муж Натальи работал водителем автобуса. Компания занималась перевозками экскурсионных групп, возила рабочих на вахту в Москву. В марте работы в компании не стало, как и денег. По признанию Натальи, у ее мужа есть некоторые проблемы с алкоголем, которые во время самоизоляции никуда не делись. «Он, конечно, у меня не алкоголик, но он периодически выпивает. Очень лихо бывает. Так что, ну, ничего хорошего», — говорит она.

С наступлением эпидемии семья жила на средства Натальи, которая работает воспитателем детского сада. Обычно она получала 17 тысяч, из них две тысячи — надбавки, которые в период самоизоляции срезали. У Натальи высшее педагогическое образование, так что ее оклад считается хорошим. Воспитатели со средним специальным образованием получают меньше. 

«Я даже не ожидала, — рассказывает Наталья о помощи от благотворительной организации. — Не просто продукты [привезли] — это и куры были, сыр, яйца, молоко, крупы, мука, подсолнечное масло, сливочное, это те продукты, из которых я могла готовить. Не просто как вот в школах давали [продуктовые наборы]. Хотя тоже хорошо. Но шоколадку, сок [давали] — дети выпили и забыли». 

Во время эпидемии у семьи Натальи не было средств на бытовую химию, а вопрос о покупке антисептиков и масок даже не стоял. «Мы, конечно, что-то слышали про это, но запасы я, например, сделать не смогла и не успела. Они [„Детские деревни — SOS“] нам и порошок, и мыло душевое, и шампунь, чистящие средства [привезли] — для кого-то, может, копейка, а для меня это было очень значимо», — говорит она. Также в это время дочь Натальи принимала участие в профориентационных тренингах проекта YouthCan! «Детских деревень — SOS». По словам Натальи, это подстегнуло ее лучше учиться.

И все-таки ключевую роль в этот период для Натальи сыграла психологическая поддержка специалистов организации. «Дети — мне их надо было содержать, одевать, помогать. Муж — жалко [его] было в этой ситуации. И вроде и не бросишь, и жить так невозможно, — объясняет она. — Я поняла, что нет смысла мне реагировать и убиваться над тем, что от меня не зависит, пьет он или не пьет. От меня зависит другое, как я к этому отношусь. Я не говорю, что мне это стало нравиться — оно мне так же не нравится, его состояние. Я не научилась с этим мириться, но я научилась на это по-другому реагировать».

Вы можете помочь проекту «Детские деревни — SOS»

«Не знала, чем детей утром накормить»

Проблемы с алкоголем у мужа также усложнили жизнь во время пандемии в семье Марии из города Белый (Тверская область). В Белом, по словам Марии, 64 пилорамы и, по большому счету, работы больше нигде нет. Раньше семья Марии — она, муж и двое детей — жила в Твери. Там же они построили дом. Но из-за конфликта с родственниками жилье пришлось покинуть, а дом вообще снесли по решению суда. Новое жилье Мария приобретала на материнский капитал. Чтобы уложиться в сумму, пришлось купить однокомнатную квартиру в Белом в доме с печным отоплением. 

Муж Марии работает на пилораме на распилке дров. «Если успею к начальнику прибежать, пока он [муж] трезвый деньги получает, то успею вырвать. Если не успею, то извините, сижу так», — говорит она. Мария, хоть и агроном-технолог по образованию, до недавнего времени тоже пилила дрова, только в другой фирме, пока в январе к ним не нагрянула прокуратура. Какие именно претензии были к руководству, Мария точно не знает, но вскоре фирма закрылась. 

Из-за того, что Мария потеряла работу до периода самоизоляции, на повышенное пособие по безработице рассчитывать не пришлось. Раньше в городе можно было найти временную подработку упаковщицей за 12 тысяч — для Белого это хорошая зарплата. Но из-за коронавируса вакансий, которых и прежде было мало, почти не осталось. На бирже труда Марии предлагают работать вахтовым методом либо в Твери, либо в Москве. Но не с кем оставить 11-летнего сына и шестилетнюю дочь. Школы перевели на дистанционное обучение, садик закрыт, летнего лагеря не будет. Есть бабушка в деревне, но, по словам Марии, она боится, что к ней «завезут заразу», и внуков пока видеть не хочет. 

«Я никогда не была в такой ситуации, я всегда все время выкручивалась как-то, получалось у меня все, — рассказывает Мария. — Меня один раз ночью так колотило, я сидела и ревела, не знала, чем их [детей] утром накормить. Хорошо вот соседка выручает — то молока, то творогу, то яиц, как говорится. Я ей пойду огород там прополю, в хлеве помогу убраться». 

В соседнем магазине у Марии уже долг за продукты на 10 тысяч. Но, по ее словам, для Белого это обычная ситуация. «У них там вообще тетрадка [для записи долгов], черная тетрадка, — говорит Мария. — Вы не представляете, каково жить людям в долг. Получают зарплату — сразу идут, отдают и тут же набирают. Они [магазин] собрали долги, продукты привезли. У нас весь город Белый так живет. Все магазины [работают] на долг». 

Мария оформила «коронавирусные» выплаты на детей, но реальных денег еще необходимо было дождаться. «Если бы не благотворительный фонд „Константа“, по миру пошли бы просто», — говорит она. Хотя сначала Мария попросила только помощь с компьютером для сына. В семье из гаджетов есть только два мобильных телефона. Когда школу перевели на дистанционное обучение, учительница присылала в мессенджере задания, а потом надо было сфотографировать тетрадку с домашней работой и так же отправить на проверку. Акция, в ходе которой фонд помогал детям с техникой для обучения, на тот момент закончилась, зато фонд привез продукты. 

По словам Марии, она никогда не просила о помощи раньше, даже не оформляла выплаты на детей в соцслужбе. К тому, чтобы обратиться в фонд, ее подтолкнула хорошая знакомая. «Она прям вот меня реально тряханула: „Да брось ты, вот как есть, так и есть — ничего стесняться не надо! Чего ты боишься?“» — вспоминает Мария.

Другой подопечной «Константы» Ксении немного за двадцать, она тоже живет в Тверской области. Ксения одна воспитывает трехлетнего сына, а сама и вовсе выросла без родителей. С отцом ребенка отношений она не поддерживает. Раньше Ксения училась в училище, но не окончила его. После этого получила квартиру как сирота. Единственные деньги, которые она фиксированно получала, — это пособие матери-одиночки, 402 рубля в месяц.

Основная еда на семейном столе — картошка, макароны и вермишель быстрого приготовления. Чтобы прокормить себя и ребенка, Ксения ходит забирать выброшенные просроченные продукты из мусорных баков возле магазина. «Там срок годности истекает через два дня, например. Вот мы их забираем из мусорного контейнера, — рассказывает она. — Продукты выкидывают к вечеру. Мы ночью просто идем и забираем. Там — что попадется. Дай бог, где-то молоко, где-то там йогурты какие-то, хлеб, картошка, что-нибудь бывает такое».

В конкурентах за просрочку у Ксении местные жители, злоупотребляющие алкоголем, и бездомные. Но от них как раз меньше всего проблем. Действует простое правило — кто пришел первым, тот и забирает найденное. По словам Ксении, конфликтов там не бывает. Все знают друг друга и умеют договариваться.

Главная проблема — это охрана магазина. По словам Ксении, бывало, что охранники их закрывали на территории возле контейнеров, угрожали полицией, но потом все равно отпускали. «Они говорят: „Еще раз залезете, вызову полицию“. Я говорю: „Ну а толку, ну все равно же выкидываете, правильно?“ А кому-то нужно», — считает Ксения. Угрозы охранников связаны не только с тем, что сейчас в России магазины не имеют права раздавать просроченные продукты питания. Некоторые сотрудники продуктового магазина и сами не прочь забрать домой какую-то еду, считает Ксения.

Выйти на постоянную работу для Ксении было и раньше проблематично — из-за маленького ребенка, которого не с кем оставить. Теперь же это стало почти неразрешимой задачей. Ксения искала вакансии продавца, повара, но работодатели, по ее словам, боятся оформлять новых работников. «На работу никуда не берут, потому что сказали, что сейчас будет вторая волна коронавируса. Все там предостерегаются», — говорит она. 

Сейчас Ксении надо оформить следующее пособие на сына. Но чиновники требуют справку о доходах, а официально девушка нигде еще не работала. «Мне сказали: „Устраивайтесь на работу!“ — рассказывает Ксения. — Я говорю: „Я мать-одиночка, и мне не с кем оставить ребенка“. То есть у нас садик закрыт. Мне сказали: „Ну, значит, мать не нуждается в деньгах“». 

Ксения обратилась в один из тверских центров помощи, написала о том, что ребенку нужны вещи и игрушки. Но оказалось, что эта организация может помочь только детям, прописанным в самой Твери. Зато там Ксению связали с сотрудниками фонда «Константа». «Они нам привезли продукты, помогают», — говорит Ксения. Пособие, которое составляло 402 рубля, уже перестали выплачивать, поэтому помощь фонда сейчас особенно нужна. Сама Ксения спокойно воспринимает ситуацию и со своим скудным бюджетом, и с ночными вылазками за просроченной едой. Она говорит: «Меня уже вообще не удивляет ничего. Я уже привыкла к этому».

Вы можете помочь благотворительному фонду «Константа»