«Малефисента: Владычица тьмы»: ослепительно красивая (но не идеальная) сказка с Анджелиной Джоли Теперь в духе «Игры престолов» и «Властелина колец»

В прокат вышла вторая часть истории о рогатой фее — «Малефисента: Владычица тьмы». Ее приемная дочь Аврора собирается выйти замуж за принца, но у королевской семьи есть свой коварный план на этот полумагический брак. В фильме сыграли Анджелина Джоли, Мишель Пфайффер и Эль Фаннинг. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, почему вторая часть получилась лучше первой, несмотря на смену актеров, сюжетные странности и почти полное отсутствие в картине мужских персонажей.

Замысел был сомнительным — снять сиквел даже не классической сказки, а ее ревизионистской версии (напомним, в первой «Малефисенте» злая колдунья из «Спящей красавицы» становилась нежной, пусть и мрачной, крестной матерью заколдованной принцессы). Для такого замысла все сложилось на удивление удачно. В фильме сохранились все та же мощная харизма рогатой Анджелины Джоли и немеркнущая блондинистая трепетность Эль Фаннинг; зато теперь новый постановщик — норвежец Йоахим Роннинг, половинка режиссерского дуэта, ответственного за «Кон-Тики» и пятых «Пиратов Карибского моря», — и абсолютно новый сюжет. Другая сказка, да и не совсем сказка. Скорее величественное фэнтези: среди очевидных источников вдохновения — «Потерянный рай» Джона Мильтона, «Властелин колец» и «Игра престолов».   

В самом начале «Малефисенты: Владычицы тьмы» принцесса Аврора, смешно сказать, собирается замуж за принца Филлипа — да, того самого хлюпика, чьей любви в первой части не хватило для ее пробуждения от магического сна (в результате помог поцелуй приемной матери, недаром — феи). Если вы думаете, что принца нельзя было унизить сильнее, чем отказать ему в единственной разумной сказочной функции, то ошибаетесь. На этот раз авторы, не смущаясь, поменяли актера. Место австралийца Брентона Туэйтса занял ничуть его не напоминающий британец Харрис Дикинсон. Но ни зрители, ни невеста ничего не заметили. 

Династический брак — хороший способ соединить два королевства: магическое, где правит Малефисента, и человеческое, над которым властвует царственная чета, родители Филлипа. В этой земле царят суеверия, а магия не приветствуется. Папа принца (Роберт Линдсей) еще худо-бедно готов смириться с причудами родни, а вот мама Ингрит (Мишель Пфайффер) лелеет свои, очевидно зловещие, планы. Их осуществление и составляет интригу картины.  

В соответствии с новейшими тенденциями, мужчинам во второй «Малефисенте» окончательно указали на их место. В предыдущей серии им хотя бы доверили право быть злодеями, здесь нет и того. Принц ничего не понимает, король моментально падает жертвой заклинания и засыпает до самой развязки. Вокруг самой Малефисенты постоянно вьются брутальные мужики (из них мы знаем лишь ворона-оборотня Диаваля), но заправляет всем только она. Центральный конфликт разворачивается между тремя сильными женщинами: властной Малефисентой, ее бунтующей дочерью Авророй, которой приспичило влюбиться и пожелать хоть немного человеческой жизни, и коварной Игрит, у которой есть сатанински жестокая рыжеволосая помощница. Все зло от женщин. Добро — тоже.  

С точки зрения интриги все сложилось на удивление логично — настолько, что хочется даже поставить вторую «Малифисенту» выше первой, где сценаристы с большим трудом одолели привычный шаблон уж слишком общеизвестной сказки. Тут же их фантазию ничто не сдерживало, и они позволили ей развернуться вовсю. Кажется, увеличился и бюджет. 

Есть и сбои. Один из очевидных — чересчур стремительные смены настроения, дозволительные у Гриммов или Перро, но в более детальной драматургии вызывающие сомнения даже у детей: можно ли, в самом деле, через полчаса после кровавой бойни — ничуть не случайной, а готовившейся тысячелетиями взаимной ненависти — мириться, обниматься и жениться друг на друге? Практика реальной жизни показывает, что такую толерантность не способна обеспечить даже самая сильная магия. Другая проблема — неминуемые для псевдосредневекового антуража приметы христианства: в королевстве Филлипа есть собор с органом, епископ в соответствующем облачении, алтарь, к которому надо вести невесту. А вокруг — ходячие деревья, говорящие жабы, рогато-крылатые феи и прочие богомерзкие чудища, умиленно взирающие на ритуал. В голове это укладывается с трудом. К слову, в классической сказке, фольклорной или авторской, такое вряд ли было бы возможно — вспоминается лишь добродушный экуменизм Нарнии Клайва Льюиса. 

Зато вторая «Малефисента» ослепительно красива. Она искрится и переливается изобретательными находками (чего только стоит сочетание волшебного плюща с кружевами пламенеюще-готической архитектуры). Не в последнюю очередь за красоту отвечают три главные героини и их изумительные наряды — неважно, парадные или живописно разорванные в ходе очередной баталии. А какой фон, какие декорации! Волшебный лес, населенный обаятельными монстрами, блеск придворной жизни, заоблачные хоромы и поднебесные острова рогатых фей — здесь соединились визионерский Ад Мильтона, иллюстрации Боттичелли к Данте и галлюцинации Босха. Еще больше этот параллельный мир напоминает планету Пандора из «Аватара» Джеймса Кэмерона. 

Это не беда: вторичность и компилятивность вшита в ДНК «Малефисенты», насквозь постмодернистского проекта и продукта. Узнав на экране обстоятельства знакомой им по «Игре престолов» Кровавой свадьбы, зрители будут, замерев, ждать обманки, а сетовать на узнавание того или иного образа или персонажа не будет никто. В конце концов, сказки хороши тем, что их можно не только читать, но и пересказывать по памяти, дополняя всем известный сюжет абсолютно новыми деталями. От сказок не убудет.