Правда ли, что Киргизия — единственная демократия в Центральной Азии? Арест бывшего президента приведет к гражданской войне? Интервью политолога Аркадия Дубнова

Киргизские силовики на вторые сутки арестовали бывшего президента страны Алмазбека Атамбаева. Первая попытка штурма его резиденции провалилась, во время столкновений пострадали 100 человек. Атамбаев утверждал, что отстреливался от спецназа лично. Экс-президента обвиняют в коррупции, но никто не сомневается, что реальная причина — в конфликте с нынешним главой государства Сооронбаем Жээнбековым, которого сам Атамбаев фактически привел к власти. Между тем Киргизия — это единственная страна в Центральной Азии, где происходит регулярная смена власти и работают демократические процедуры. Эксперт по этому региону Аркадий Дубнов рассказал «Медузе», почему это не делает ситуацию там более стабильной.

«Риски гражданской войны не могут быть нулевыми»

— В чем причина конфликта между Алмазбеком Атамбаевым и действующим президентом Сооронбаем Жээнбековым, который был его ставленником?

— Конфликт произошел из-за того, что Жээнбеков не захотел быть марионеткой в руках своего предшественника, несмотря на то что тот фактически собственноручно усадил его на пост — способствовал выдвижению и победе на президентских выборах в 2017 году. После них Атамбаев продолжал игру в учителя, старшего брата и вообще в отца нации и начал критиковать Жээнбекова, его политику, в том числе кадровую, работу его силовых структур.

Дошло до личных выпадов. Здесь надо иметь в виду демонстративно брутальный характер Атамбаева. Иногда кажется, что это не вполне адекватный и контролирующий свои поступки человек, который пользуется, так сказать, различными видами допинга для удержания себя в таком состоянии — известно пристрастие господина Атамбаева к алкоголю.

Но Жээнбеков не остался в долгу, и началось личное противостояние, которое предопределило всю повестку дня в нынешней Киргизии.

— В итоге Атамбаева арестовали. Это окончательная победа киргизских властей?

— Локальная развязка была предопределена, потому что в пятницу в Бишкеке пройдет саммит глав правительств стран Евразийского союза с участием в том числе Дмитрия Медведева. И киргизское руководство, конечно, стремилось показать, что оно способно взять ситуацию под свой контроль. Но арест Атамбаева не значит, что буча пресечена. Пройдет саммит, и обязательно возникнут всполохи и протуберанцы. Это типично киргизская ситуация.

— Уже много лет каждое обострение ситуации в Киргизии заставляет задуматься, не выльется ли все в гражданскую войну. При первой попытке штурма Атамбаев, по собственным словам, даже отстреливался. Существует ли риск вооруженного конфликта сейчас?

— Непрофессионализм силовых структур Киргизии, конечно, впечатляет. Они банально не смогли организовать нормальный штурм и пытались перекинуть друг на друга ответственность. Конечно, на долгое сопротивление у Атамбаева шансов не было никаких.

Тем не менее риски гражданской войны в этой ситуации не могут быть нулевыми. Они объективно существуют. Другое дело — насколько они велики. По моим ощущениям, киргизы в массе своей, киргизское общество в целом устало от постоянного воспроизведения одной и той же матрицы гражданского и внутреннего противостояния. А значительная часть молодежи уехала на заработки — в основном в Россию. Поэтому нет ресурса для длительного сопротивления и возникновения гражданской войны. Они устали от двух переворотов — 2005 и 2010 годов, от многих жертв, от постоянных катаклизмов, от потери собственности, от ожидания худшего.

«Кочевой образ жизни предполагает свободу выбора»

— Нынешний президент — уже пятый в истории Киргизии. Правда ли, что эта страна довольно сильно отличается от остальных государств Центральной Азии и это если не демократическое государство, то продвинувшееся дальше других в этом направлении?

— Киргизия, конечно, отличается от других государств Центральной Азии. Зачатки демократических процедур там появились и даже развивались в 1990-е годы при президенте Аскаре Акаеве. Но затем возобладали, я бы сказал, авторитарные тенденции, которые в конце концов вылились во вполне тривиальное стремление сохранить власть, несмотря на конституционные ограничения. Значительную роль в принятии решений и в кадровых вопросах стали играть члены семьи. Но особенно брутально признаки непотического правления выглядели во время правления Курманбека Бакиева, который сам сменил Акаева.

В 2010 году, когда его свергли, киргизы сделали себе прививку от авторитаризма. Чтобы не повторить опыт бакиевского правления, они приняли конституцию, в которой разрешили президенту только один шестилетний срок, с надеждой, что это убережет страну от скатывания к авторитаризму или узурпации власти. Но, видимо, природа власти берет свое. Атамбаев вначале установил публичный счетчик, сколько дней ему осталось на посту, показывая, что он чуть ли не тяготится своими полномочиями. А в конце стал придумывать сценарии, как бы остаться у власти — премьерство при переходе к парламентской республике и так далее. Это все хорошо нам знакомо. Правда, у него не было такой семьи, которая могла бы все контролировать. Но он и сам с успехом замещал всю семью.

— У нынешнего президента Жээнбекова есть та же авторитарная тенденция, что и у предыдущих?

— В отличие от всех остальных президентов Киргизии, с которыми я лично знаком, Жээнбекова я не знаю совсем. На мой взгляд, его возникновение при власти было делом случайным, он стал последним из череды премьеров, на которого сделал ставку Атамбаев в качестве преемника. Немалую роль здесь как раз сыграло то, что он представитель юга [страны], — таким образом Атамбаев, очевидно, намеревался консолидировать в роли отца нации юг и север, разделенные горным хребтом. Постсоветская история Киргизии сложилась так, что у власти чередовались президенты из разных регионов: Акаев считался северным, Роза Отунбаева, временный президент, могла быть отнесена к тем и другим, Бакиев — южным, Атамбаев — снова северным, Жээнбеков — южным.

Но люди (в том числе в российской элите), знающие нынешнего президента, считают, что за эти полтора-два года Жээнбеков несколько окреп и приобрел уверенность в себе. В первые месяцы он просто боялся рот открыть, не умел подобрать слова, необходимые для беседы на высшем уровне, был молчалив и, видимо, набирался впечатлений. В последнее время он стал более свободен в своих реакциях, даже на уровне моторики, то есть он как будто бы начал входить в роль главы государства. Но у меня нет ощущения, что Жээнбеков обладает той харизмой, которая, несомненно, присутствует у Атамбаева.

— Почему, несмотря на то что авторитарные тенденции проявлялись почти у каждого киргизского президента, там есть сменяемость власти? Иными словами, почему никто не смог стать настоящим диктатором?

— Здесь много факторов, один из них — ментальность киргизского этноса. Она определяется кочевым образом жизни, который предполагает свободу выбора: где лучше для стада, в том направлении киргиз и перемещается. Это ключевое отличие казахов и киргизов от тех же узбеков или туркменов, у которых оседлый образ жизни предопределял стремление принять форму сосуда, навязанную тем или иным правителем. Поэтому в Киргизии протест возникает традиционно быстро и развивается бурно, стоит кому-то из лидеров на нижних уровнях социальной иерархии возмутиться несправедливыми действиями высших властей.

«Киргизские эксперименты с демократией нервируют почти всех соседей»

— Свидетельствует ли киргизский опыт о том, что страна этого региона способна пережить смену власти, и даже не одну, не скатившись к хаосу и к гражданской войне?

— Из каких-то общетеоретических соображений, из некоторого исторического оптимизма я бы предположил, что да. Точно так же, как у нас в России мы, может быть, увидим свет в конце тоннеля. Но они — не раньше, чем мы.

Дело в том, что Киргизия сейчас вообще не может быть самостоятельной. Эта страна так и остается пока failed state. Не имея ресурсов, она вынуждена жить на велфер — то есть за счет спонсорской помощи Китая, Казахстана, даже Японии, которая в девяностые особенно активно помогала. Жила она еще за счет полуподпольной торговли с Китаем, когда весь китайский ширпотреб проходил через территорию Киргизии, пока ее не заставили вступить в Евразийский союз и установить какой-никакой таможенный контроль. Но и до сих пор самые крупные рынки китайских товаров на территории СНГ расположены в Киргизии.

Из ресурсных достоинств Киргизии можно назвать только озеро Иссык-Куль [как место притяжения туристов], несколько золоторудных месторождений и умение киргизских мастериц шить — легкая промышленность была их коньком в советское время, да и сейчас.

Пока они не смогут изменить экономическую систему, эта болтанка будет продолжаться. И не дай бог возникнет запрос на внешнее управление [то есть вмешательство в дела Киргизии со стороны другой страны], потому что именно эксперименты с демократией очень нервируют ближайшее окружение, которое сплошь, за исключением Евросоюза, не видит в демократии исторического смысла.

— Как внешние игроки вообще на все происходящее смотрят: Россия, Китай, страны-соседи?

— Это отношение лежит в большом диапазоне: от презрения до опасения. Китай просто иногда не понимает, что там все время бузят эти киргизы. Буквально три дня назад там пришлось приостановить работу китайской золотодобывающей компании, потому что местные жители возмутились тем, что в результате этого производства гибнет их скот. Конечно, китайцы хотели бы контролируемости в своем духе.

Россию, в свою очередь, тоже беспокоит эта опасная дестабилизация, но немножко по другой причине. Она опасается, что это станет таким бикфордовым шнуром, запал от которого подберется к другим государствам, находящимся в круге влияния России. Это не говоря о личном отношении российского руководства к Атамбаеву, которого изначально не было вовсе, но потом его ввел в свой круг бывший глава Таможенной службы России [Андрей] Бельянинов. Он до сих пор считается главным российским покровителем и лоббистом Атамбаева, он был виден в кулуарах переговоров, когда президент Киргизии последний раз приезжал на встречу с Путиным.

Казахстан наиболее радикально относится к киргизскому руководству, особенно к Атамбаеву, потому что именно он сумел так рассорить эти две соседние страны, что это до сих пор аукается, принося экономический ущерб прежде всего самой Киргизии.

До сих пор Киргизия находится в очень тяжелом пограничном конфликте с Таджикистаном из-за таджикских анклавов на территории Киргизии — только что там был вооруженный конфликт, даже два, и были жертвы. В общем, из всех соседей от Атамбаева осталось хорошее наследие только в отношениях с новым президентом Узбекистана [Шавкатом] Мирзиевым, но это никак не меняет общую картину снисходительно-скептического отношения к правлению Атамбаева, особенно в его последние годы.