Доступ к делам репрессированных, но нереабилитированных предков получить невозможно. Актер Георгий Шахет — первый, кому это удалось

5 июля Верховный суд обязал ГУ МВД ознакомить актера Георгия Шахета с материалами уголовного дела его деда, Павла Заботина, — в 1933 году его расстреляли по решению «тройки». Шахет добивался доступа к его делу с 2016 года, а с 2018 года требует реабилитации своего предка. Однако, как и многие до него, Шахет столкнулся с тем, что материалы дела не выдают, если человека не реабилитировали. Добиться реабилитации, в свою очередь, невозможно, не предоставив материалы дела. Он первый, кто сумел в суде доказать, что этот замкнутый круг возник из-за неверной трактовки закона правоохранительными органами.

Чтобы добиться доступа к делу своего нереабилитированного предка, актеру Шахету понадобилось три года

Верховный суд удовлетворил жалобу актера Георгия Шахета и обязал Главное управление МВД по Московской области ознакомить мужчину с уголовным делом его деда Павла Заботина. Инженера-строителя Заботина арестовали в декабре 1932 года по «Закону о трех колосках» и спустя две недели по решению «тройки» расстреляли. Об этом Шахет узнал случайно: его врач рассказал, что нашел в списке репрессированных «Мемориала» своего родственника, и по просьбе актера проверил, есть ли там имя Заботина.

«Поздно, к сожалению, все это пришло мне. Все родственники ушли, а те, что были еще живы, никогда об этом не говорили, настолько они были запуганы, — рассказал „Медузе“ Шахет. — Я даже застал мамину мачеху, которая была [второй] женой деда. Я мог бы из первых рук получить [сведения], но мне не было 18 лет, и для меня это не было проблемой». 

Чтобы выяснить, почему его родственника приговорили к высшей мере наказания, в ноябре 2016 года Шахет обратился в ГУ МВД. Дело Заботина хранится в архиве ведомства, но ознакомиться с ним актеру не позволили. Сказали, что Заботин был осужден по уголовной статье, а не политической — значит, закон «О реабилитации жертв репрессий», по которому можно получить доступ к материалам дел реабилитированных лиц, на него не распространяется. Шахет попытался оспорить это решение в Головинском суде, но безрезультатно. Так же закончилось и обращение в Мосгорсуд.

Cуды массово отказывают в доступе к делам нереабилитированных лиц. Госорганы иногда взыскивают с родственников судебные издержки

Дело Шахета — не единственное в своем роде, говорят юристы актера, Марина Агальцова из Правозащитного центра «Мемориал» и Анна Фомина из петербургской «Команды 29». Вопрос о реабилитации, по словам Фоминой, решает прокуратура. Только она имеет доступ к делам тех, кто не был реабилитирован. «Когда закон „О реабилитации“ был принят, органы, которые за это отвечали, сами инициировали пересмотр уголовных дел. В последующие годы это подзатухло и вопрос о реабилитации или нереабилитации решался уже по запросу родственников, — объясняет юрист. — Есть мнение, что если [человека] не реабилитировали в первые годы, то вряд ли реабилитируют сейчас».

Для заседания в Верховном суде Фомина запросила информацию о количестве реабилитированных и нереабилитированных лиц из Главной военной прокуратуры и МВД. С 1993 по 2018 год честь и репутация почти трех миллионов человек была восстановлена, еще почти миллиону в этом отказали. К делам последних, говорит Фомина, получить доступ невозможно. 

Это подтверждает председатель правления «Международного Мемориала» Ян Рачинский. По его словам, речь идет о десятках безуспешных попыток исследователей и родственников ознакомиться с делами нереабилитированных лиц. Агальцова и Фомина говорят, что в практике Правозащитного центра «Мемориал» и «Команды 29» много случаев, когда люди прошли все инстанции и дошли до Верховного суда, но все равно не добились доступа к материалам дел своих родственников. 

При этом, отмечают юристы, далеко не все вообще решаются идти в суд. «У нас люди в принципе не любят судиться. Это дорого, трудо- и эмоционально затратно», — объясняет Фомина. Она добавляет, что в случае проигрыша госорганы могут взыскать с человека судебные расходы. Так произошло с одним из клиентов «Команды 29» — он, как и Шахет, хотел ознакомиться с делом своего нереабилитированного родственника. 

Между тем, по словам Яна Рачинского, рассмотреть дело по существу и добиться реабилитации человека, не имея материалов, фактически невозможно. «Как не было стороны защиты, когда принималось это решение „тройками“, так нет стороны защиты и сейчас, когда прокуратура отказывает, зачастую необоснованно», — сетует правозащитник.

В деле Шахета суд и МВД впервые признали, что неверно трактовали закон

Обычно отказ в ознакомлении с материалом дела нереабилитированного лица ведомства и суды объясняют двумя документами: законом «О реабилитации» и совместным приказом министерства культуры, МВД и ФСБ России 2006 года. В первом говорится, что родственники реабилитированных лиц (с их согласия или в случае их смерти) могут ознакомиться с материалами их уголовных дел. Во втором — что если граждане обращаются за доступом к делам людей, которым отказано в реабилитации, архив должен выдать справку о пересмотре дела. При этом сказано, что приказ не регламентирует доступ родственников к самим делам этих людей.

Агальцова и Фомина считают, что ссылаться на эти положения нельзя. «Это вольная трактовка органов, в чьем ведении находятся архивы, — объясняет юрист „Команды 29“. — Закон „О реабилитации“ распространяется только на реабилитированных. О нереабилитированных он не говорит ни слова. В тройственном приказе тоже ничего нет о том, что нельзя выдавать дело».

Юристы уверены, что в случае Шахета, как и в других аналогичных делах, должен применяться Федеральный закон «Об архивном деле». Согласно нему, как только уголовные дела попадают в архив, на них больше не распространяются понятия «тайна следствия» и «тайна судопроизводства». А через 75 лет после создания документов перестают действовать и ограничения, связанные с защитой персональных данных и семейной тайны. Это означает, что доступ к ним могут получить не только родственники, но и исследователи. К тому же, «тройки» были внесудебными органами, то есть на их действия вообще не должна распространяться тайна судопроизводства.

На заседании 5 июля не только суд, но и представитель ГУ МВД впервые согласились с этими аргументами. «Заседание беспрецедентное! — сказала „Медузе“ Фомина. — Сотрудники правоохранительных органов никогда не признают, что они неправильно применили закон или еще что-то сделали. Тут мы услышали абсолютно другое. […] Суд удивил. Он мог направить [дело] на новое рассмотрение. Но, видимо, посчитал, что мы достаточно прошли и достаточно сделали». 

Георгий Шахет рассказал «Медузе», что для него решение суда «большая радость». «Для меня это важно, это корни мои. Мы же как перекати-поле все, — объяснил актер. — Есть счастливые люди, которые знают своих [предков], я им завидую. Я хотел бы знать бабку, прабабку и так далее, откуда они, что они. Ну а как? Это я тот, но сегодня, понимаете?».

В ближайшее время Шахет вместе с юристами надеется добиться реабилитации своего деда. Восстановить честь и репутацию Заботина он пытается с сентября 2018 года. Как и в случае с доступом к материалам уголовного дела, Шахет уже получил несколько отказов: от прокуратуры Москвы, Таганского районного суда и Московского городского суда. Сейчас Фомина и Агальцова ждут кассационное определение президиума Мосгорсуда. После чего планируют подать вторую жалобу в Верховный суд. «Будем надеяться, что у нас будет такой же исход, как и в этом деле», — сказала Фомина «Медузе».