«Покупаю немного карамелек — это дает небольшой эмоциональный подъем» Саратовский депутат Николай Бондаренко — о своей попытке питаться на 3500 рублей в месяц

В середине октября 33-летний депутат саратовской облдумы от КПРФ Николай Бондаренко поспорил с министром труда Натальей Соколовой, можно ли выжить с продуктовой корзиной в 3500 рублей в месяц. Соколова сказала, что может составить на эти деньги «сбалансированное и диетическое» меню, но сама так питаться отказалась (и ее уволили). Бондаренко же решил пойти до конца — и уже три недели питается на эту сумму. Спецкор «Медузы» Таисия Бекбулатова поговорила с саратовским депутатом о ходе эксперимента.

— Бывший министр Соколова в итоге составила для вас меню, как обещала?

— Нет, Соколова не составила меню. После отставки я ее не видел, и никто не может ее найти, поэтому возможности уточнить этот вопрос у меня нет.

— Как вы составляли свой рацион?

— Я имел 3,5 тысячи на руках. Это 800 с небольшим рублей в неделю. Я прибыл на самый дешевый рынок в городе Саратове — и выяснил, что на эти деньги я не могу позволить себе те рекомендуемые продукты, которые правительством прописаны. В силу того, что стоимость продуктов на прилавке значительно выше, чем в данных статистики, которые предоставляют чиновники. Я не смог себе позволить, например, сметану, творог, сыр, кефир, про который Наталья Юрьевна [Соколова] говорила. Я не смог себе позволить специи, чеснок — ну до фига чего я не смог себе позволить! Я не говорю о, например, говядине, свинине или баранине, которые в принципе не предусмотрены такой диетой. На эти средства невозможно приобрести эти продукты, они просто не предполагаются.

— Как вы тратите деньги?

— Я закупаюсь раз в неделю. Покупаю самые элементарные и простые овощи: картофель, морковь, лук. Покупаю курицу, гречку, конечно, макарошки, немного подсолнечного масла. Что меня больше всего радует как человека, который очень любит сладкое, — я покупаю чуть-чуть карамелек, совсем немного, но психологически это дает мне небольшой эмоциональный подъем. Из фруктов я могу позволить себе только яблоки, и то очень мало.

Продукты сами по себе хорошие, и из них можно приготовить много вкусных и полезных блюд, но, учитывая, что этих продуктов крайне мало, я вынужден ограничивать порции. В связи с этим чувство голода меня не покидает. Можно смело сказать, что это низкокалорийная диета или своего рода пост. Естественно, для моего организма этого категорически недостаточно.

— На какой рынок ходите?

— У нас есть рынок на Московской и Рахова, один из центральных рынков. Там достаточно дешево. Я как человек, родившийся и всю жизнь проживший в Саратове, — учитывая, что я депутат на безвозмездной основе, работаю бесплатно (Николай Бондаренко — директор компании «ХимИнвест» — прим. «Медузы»), — и так их посещаю, поэтому знаю, что там подешевле. Ни о каких супермаркетах, ни о каких магазинах речь идти не может, потому что цены там значительно выше.

Если брать мой конкретный рацион, то с утра у меня, как правило, полтора яйца — либо в виде омлета, либо в виде яичницы. Десяток яиц на неделю: даже полтора яйца не получается, должно быть чуть меньше. Либо у меня на завтрак овсянка или гречка с молоком. Поскольку молока всего один литр на неделю, то это по рюмке в день, грубо говоря. В силу того, что продукты самые дешевые, это продукты крайне низкого качества. В частности, макароны, которые я приобретаю по 30 рублей за килограмм, имеют свойство быть или несваренными, или переваренными, то есть ни о каком понятии аль денте речи быть не может (смеется). Собственно, это касается всех продуктов, которые я потребляю.

Сейчас закончилась третья неделя, и предварительный вывод такой: такая диета ведет либо к потреблению некачественных продуктов, либо к недоеданию. В моем случае это и то и другое. Понимая, что это проблема не только Саратовской области, а проблема регионов России в целом — ведь это рекомендации федерального центра, — мы можем сказать, что это политика геноцида, потому что человек на такие средства без потерь для своего здоровья прожить не в состоянии.

— Вы сильно похудели?

— По итогам двух недель я потерял в весе почти 6 килограммов. Я весил 94 килограмма в начале своего… Я категорически против называть это экспериментом, потому что у нас, по официальной статистике Росстата, 22 миллиона человек живут за чертой бедности. А если уж понимать, что статистика не совсем объективная, можно сказать, что почти половина населения страны живет в таких условиях каждый день, для них это является нормой.

Когда мне говорят, что можно прожить на эти деньги, я говорю: вы знаете, в концлагере тоже некоторые люди выживали. Им бросали корку хлеба и стакан воды, чтобы они не умерли с голоду, и они выживали. Но мы же все-таки говорим о XXI веке и Российской Федерации. Когда нам власть говорит, что на это нет денег, — ну извините, для Сечина и других топ-менеджеров миллионы есть, а на свое население денег нет?..

— Вы живете с семьей или один?

— Я живу с семьей, да.

— Как это технически устроено? Вы пользуетесь какими-то семейными ресурсами?

— Раздельное питание, у меня своя полка. Я вам честно скажу, это морально очень тяжело. Например, я сегодня прилетел из Хакасии, я ездил поддержать моего товарища Валентина Коновалова, который выиграл выборы главы республики. Вот я летел в самолете — собственно, и туда летел, была та же проблема, — когда стюардесса подходит и говорит: рыбу или курицу (смеется)? Когда ты говоришь «я ничего не буду», а вокруг едят люди, это морально очень непросто. Очень непросто! Всем выдавали обед, а я ел яблоко.

— С собой взяли?

— Да, с собой. А какие варианты? В самолете мне его не дадут.

— Сколько вы обычно тратите на еду в месяц?

— Я прикидывал — где-то порядка 10 тысяч рублей у меня уходит на еду.

— На одного человека?

— Да. Я считаю, что в центральных регионах России, в Москве например, эта цифра должна быть значительно выше, потому что жить там объективно дороже.

— Кто-то следит за вами для чистоты эксперимента?

— Я каждый день выкладываю все — каждый может следить в инстаграме, что я ем, как я готовлю, как я это все покупаю.

— Что съедите первым делом, когда закончится месяц?

— Я не думал о конкретном блюде или каком-то продукте, но точно могу сказать, что единственное желание у меня — наесться от пуза, как говорится, потому что чувство голода меня не покидает даже после обеда или ужина. Буквально через полчаса-час я опять голодный. Это чувство меня бесконечно преследует, поэтому хотелось бы просто наесться.

— Вы что-то изменили в своей жизни из-за этой диеты?

— Я отказался от посещения спортзала, потому что проблемы со здоровьем в этом случае неизбежны — сокращение мышечной массы и так далее. Мне достаточно сложно что-то изменить [в распорядке дня], потому что у меня много обязательств, и как говорится, иногда приходится перешагивать через себя. Я честно скажу: у меня нет голодных обмороков, но раздраженность, рассеянность, усталость — это вещи, которые у меня появились и сопровождают в последнее время. Но это терпимо. Люди живут и в худших условиях, поэтому грех жаловаться. Я считаю, что я делаю правильное дело. Вижу, что люди поддерживают, для меня это стимул продолжать.

На сайте Сhange.org мной была создана петиция против голодных потребительских корзин и нищенских прожиточных минимумов, где мы требуем увеличить продуктовую корзину до 10 тысяч и прожиточный минимум до 20 тысяч рублей. Ради чего я затевал эту акцию? Чтобы доказать, что прожить на эти средства невозможно. На следующей неделе я подведу итог, очень надеюсь, что это будет хорошим дополнительным аргументом, оружием в борьбе с той политикой, которая насаживается со стороны правительства. Мы должны понимать, что после ухода Натальи Юрьевны [Соколовой], к сожалению, продуктовая корзина не стала полнее.

— Как юрист по образованию вы наверняка понимаете, что эта петиция ни к чему не приведет.

— Понимаю. Но наша главная задача, как я это вижу, — максимально привлечь внимание общества к этой проблеме, максимально объединить людей.

Сама по себе продуктовая корзина — это же только верхушка айсберга. На основании нее формируется прожиточный минимум. На основании него формируются минимальный размер пенсий и минимальный размер оплаты труда. Власть на сегодняшний день боится только одного. По сути, у них в руках все: финансы, банки, средства массовой информации, бюджетники, студенты. Единственное, чего у них в руках нет, что по-настоящему позволяет корректировать их позицию, — это объединение людей, широкий общественный резонанс.

— Вы достаточно молодой человек, но при этом пишете в инстаграме о принципах марксизма-ленинизма. Вы это всерьез?

— Я со студенческих лет интересовался политикой. Я читал огромное количество философских трудов, экономических, политических, изучал разные направления политики. Марксизм — это работа, которая ответила на максимальное количество вопросов в моей голове. Безусловно, я считаю себя марксистом. Для меня этот подход научный. Я серьезно к этому отношусь. Мы можем быть несогласны, например, с законом Ньютона, но яблоко все равно упадет на землю. Так же и здесь. Мы можем быть несогласны с законами развития общества, но они от этого не перестанут существовать. Мне хотелось бы считать себя марксистом. Не знаю, насколько я этому соответствую (смеется).

— Как вы оказались в КПРФ?

— Я изучал работы Ленина, Маркса, Энгельса в студенческие годы и по окончании института принял для себя решение прийти в партию, познакомиться с коллективом, задать вопросы, которые меня интересовали. Я увидел, что в партии есть проблемы, есть над чем работать в методах агитации, и понял, что эта проблема в том числе моя. Поэтому я принял для себя решение вступить. Я считаю, что за 10 лет какие-то вещи мне, наверное, удалось реализовать.

— Например?

— Одна из главных проблем левого, коммунистического движения — это то, что понятия, которыми оперировали сто лет назад, сегодня не воспринимаются обществом. Нужны новые подходы, современные слова. В первую очередь это работа в интернете. Большевики победили прежде всего потому, что располагали передовыми средствами агитации.

Я делаю много для того, чтобы нас слышали. Если мы заговорили про инстаграм, то за последнюю неделю [у моего аккаунта] более двух миллионов просмотров. Мне кажется, это неплохой результат для регионального политика из глубинки. Безусловно, мне льстит, что мои взгляды разделяет большое количество людей. Но я это делаю не для себя, а потому что действительно считаю, что российское общество — мы все-таки живем в стране, которая занимает первое место в мире по добыче нефти и газа, — не может обрекать свое население на такое нищенское существование.

Если мы говорим о марксизме, то народ достоин правительства, которое он имеет. А пока люди готовы это терпеть, их дальше будут грабить, насиловать, они будут жить в бесправном обществе. Но все изменится в одночасье, когда людям надоест это терпеть.

— Этот месяц для вас закончится, и вы вернетесь к обычной жизни. Не боитесь, что вся эта история будет воспринята как популизм?

— Я за этот месяц достаточно часто слышал эту фразу. Но я знаете, как скажу? Я как депутат, как человек, который голосует против этих абсолютно антинародных, преступных инициатив, все-таки должен использовать парламент как трибуну — и обращать внимание жителей на те проблемы, которые у нас обсуждаются, и позицию, которую занимают, в частности, представители КПРФ. Если кто-то назовет это популизмом — ну, наверное, может быть. Я бы все-таки сказал — можно со мной не согласиться, — что это работа в интересах населения.

— Кто, по-вашему, несет ответственность за эти «антинародные» инициативы? В КПРФ часто выступают против правительства, но не против президента.

— Правительство Российской Федерации является частью команды нашей государственной власти, во главе этой власти стоит Владимир Владимирович Путин. И все ключевые вопросы внутренней политики подчиненные, безусловно, согласовывают со своим руководителем. Я считаю, что ответственность лежит не только на профильном министерстве или председателе правительства, но и на президенте.

— Как к вашему опыту отнеслась семья?

— Семья относится крайне негативно, собственно, как и друзья. Говорят — угробишь свое здоровье и не вернешь его больше потом. Мама то же самое говорит: ну ты же себе испортишь желудок, подорвешь здоровье, [появятся] хронические болячки, ты же понимаешь, вся жизнь впереди, это все будет аукаться. Ну что, мать есть мать, переживает и волнуется. Коллеги по партии, депутаты от КПРФ, безусловно, поддерживают. Коллеги-оппоненты — если так можно сказать — от «Единой России» смеются, пытаются как-то иронизировать, высмеивать эти темы. Здесь тоже все понятно: они же все-таки голосуют за эту инициативу, они должны свою позицию обелить, оправдать.

Министры… У нас после отставки Соколовой очень сложная ситуация. Министры не разговаривают: «Все в частном порядке!» Понимают, что я снимаю. Я был видеоблогером задолго до моего депутатства. Собственно, с момента, как я стал депутатом, я открыто, не скрывая, это все снимаю. Наверное, переживают. У меня есть ютьюб-канал «Дневник депутата», где я освещаю максимально свою депутатскую деятельность и, соответственно, моих коллег. Не знаю, хорошо ли у меня получается.

Что касается самой [Саратовской областной] думы, там тоже не все спокойно. На прошлой неделе было заседание фракции «Единая Россия», где обсуждался вопрос, как запрещать мне снимать. В итоге решили, что это некорректно, — как это мы запретим снимать в областной думе? Это орган публичный. Они говорят: тогда слова лишим. А [спикер Госдумы и выходец из Саратова Вячеслав] Володин в Госдуме давал разъяснения: как-то неприлично лишать слова депутатов, которые выражают интересы населения, ну как-то неправильно. В результате приняли решение вынести мне выговор. Я задал вопрос на мандатной комиссии: как вы мне вынесете выговор? Я работаю бесплатно, у меня трудовых отношений нет. Ну вот приняли решение вынести выговор.

— За что конкретно?

— За то, что я опорочил достоинство депутатов Саратовской областной думы. Не достоинство… В общем, честь. По их мнению, я некорректно себя веду, [так как] называю их законы преступными, называю их негодяями — людей, которые голосуют за этот закон. Они посчитали, что это не соответствует статусу депутата Саратовской областной думы. Не знаю, будут лишать, не будут. Я, честно говоря, не знаю, насколько далеко это все может зайти. Этот вопрос будут рассматривать на ближайшем заседании.

— Летом были сообщения о том, что вас проверяют на экстремизм из-за выступления против пенсионной реформы.

— Да. Следователь по особо важным делам занимался проверкой моих заявлений на экстремизм.

— Чем закончилось?

— Пока не закончилось. Меня никто не информирует об итогах проверки. Экспертизу они должны были проводить и так далее. Наверное, идет еще, хотя сроки все вышли уже давно.

— Какие у вас политические планы?

— Поскольку я являюсь членом Коммунистической партии, а у нас все в порядке с субординацией, то это не мне решать. Партия сказала идти в областную думу — я пошел в областную думу; скажет идти в губернаторы — пойду в губернаторы.