«Фарс с аккредитацией — сам по себе неплохой лабораторный практикум» Интервью декана факультета социальных наук Шанинки Виктора Вахштайна — о ситуации с вузом

Вчера Рособрнадзор объявил о том, что один из самых известных вузов страны — Московская высшая школа социальных и экономических наук (Шанинка) — лишен госаккредитации после плановой проверки за «многочисленные нарушения требований образовательных стандартов». В самой школе считают, что решение никак не связано с качеством образования. Спецкор «Медузы» Таисия Бекбулатова поговорила с деканом факультета социальных наук, заведующим кафедрой социологии Виктором Вахштайном о причинах этого решения и о том, что дальше будет с Шанинкой.

— Как это вообще возможно, что у вуза, который лидирует в различных образовательных рейтингах, находят столько нарушений?

— Давайте посмотрим на нарушения. Например, в числе нарушений — то, что я вывожу своих студентов на практику за пределы Москвы. Студентов — полевых социологов.

Отдельный пункт претензий — отсутствие лабораторных практикумов по «Истории политических и правовых учений». Думаю, весь этот фарс с аккредитацией — сам по себе неплохой лабораторный практикум по новейшей истории политических учений.

Про остальные замечания я вообще молчу. Ни одно из них не касается качества образования.

— Как бы вы в целом охарактеризовали эти претензии?

— Как бюрократическую попытку имитировать беспристрастную оценку качества образования.

— Разве в Шанинке что-то принципиально изменилось перед этой проверкой? Ведь раньше все проверки заканчивались нормально.

— Никаких принципиальных изменений по сравнению с последними проверками не произошло. Мы регулярно проходили проверки качества, организованные университетом Манчестера, и там тоже были исключительно положительные отзывы.

— Пункт о том, что квалификация заведующего кафедрой социологии не соответствует требованиям — это про вас?

— Видимо, да. И неважно, что я последние годы входил в список топ-100 цитируемых социологов по индексу Хирша в РИНЦе. И что я декан уже десять лет.

— То есть ваша квалификация раньше устраивала проверяющих, а тут внезапно перестала?

— Как-то так. То же касается и других замечаний. Но тут обидно не за себя, а за коллег. Ведущий специалист в области римского права, выигравший кучу дел в английских судах, и вообще живая легенда юриспруденции Дмитрий Дождев [декан факультета права Шанинки], оказывается, не может занимать позицию руководителя, потому что по профильному образованию — историк.

— Вам разъясняли, в чем претензии к вам как к декану?

— Нет, конечно. Некому было разъяснять. (В своем посте в соцсетях Вахштайн рассказал, что эксперты Рособрнадзора «удалились» на третий день проверки, «виновато пряча в глаза», хотя по регламенту должны были пробыть три-пять дней, и сказали сотрудникам Шанинки, что «теперь от нас [экспертов] ничего не зависит» — прим. «Медузы».)

— Как вообще проходила сама проверка?

— Как обычно. Проверяли документы, беседовали с преподавателями и студентами. Преподаватели заполнили анкеты. Студенты рассказали о своей учебе. И прошли — отдельно — письменный экзамен. Там были билеты по курсам, которые были прослушаны. Студенты тянули билеты и писали ответы по этим вопросам. Так было на моем факультете.

Видимо, эксперты не поверили, что студенты могут писать такие тексты, и попросили их повторить опыт в контролируемых лабораторных условиях. Как видите, ничего этого в результатах проверки нет.

— Это чтобы проверить их знания?

— Да. Эксперт Рособра имеет на это право. И мы всегда относимся к этой части легко — студенты у нас пишут очень сильные тексты. Это же британская модель: здесь отчетность по каждому курсу — научная статья. И докопаться до результатов проверки студентов никто не смог. Докопались до того, что полевых социологов вывозят на исследовательские семинары и проекты за пределы Москвы.

— А сколько было проверяющих?

— По одному на факультет, если не ошибаюсь. Это преподаватели региональных вузов, которых Рособрнадзор привлекает в качестве экспертов.

— Вы присутствовали во время проверки?

— Частично. Общался с экспертом. Заполнял анкету (да, преподаватели все тоже заполнили анкету проверяющих). Параллельно общался со студентами и коллегами. Но когда я нахожусь на рабочем месте, я еще иногда отлучаюсь на чтение лекций и совещания, не связанные с проверкой.

— В какой момент стало понятно, что будут проблемы?

— Подозрение появилось практически сразу. Приехавшие в школу реально работали — сидят и копаются в огромной кипе бумаг: бумаги по моему факультету не уместились у меня в кабинете, их пришлось разложить кипами в кабинете президента школы. А тут вдруг они снялись с места и уехали. Ну и кулуарные разговоры, конечно. В том числе с самими экспертами.

— Они пробыли в университете только два дня?

— Да, два полных дня. Это был конец мая. На третий день их прямо с утра вызвали наверх, и они уехали. Формально они могут продолжить работу в самом Рособре, не присутствуя физически в вузе. Хотя это и странно.

— Очевидный вопрос: в чем причина?

— Этого никто не знает. Ясно только одно — качество образования не является причиной отзыва аккредитации.

— Если это было не решение Рособрнадзора, то чье?

— Я понятия не имею.

— Насколько ситуация может быть связана с осложнениями в отношениях с Великобританией, из-за которых уже прекратил свою работу в России Британский совет?

— Сейчас мы все теряемся в догадках. И это просто одна из версий. Лично я полагаю, что это могло быть одним из факторов. Но вряд ли основным.

— Вы верите в версию, что претензии связаны с ФСБ?

— Сейчас у меня нет оснований так считать. Но я внимательно слежу за развитием событий.

— Вы писали, что дальше ситуация будет развиваться как с Европейским университетом, которому отказали в выдаче образовательной лицензии. Почему?

— Я не уверен. Я подозреваю. Слишком много общего. Не только у Европейского университета и Шанинки. Но и у двух наблюдаемых сценариев. Мы два последних европейских университета на территории РФ.

— Если говорить про реальные последствия, как это решение ударит по Шанинке? И отдельно — по студентам?

— Это, конечно, ударит по конкурсу этого года. Но не думаю, что сильно. Те, кто к нам приходит, приходят не за дипломами государственного образца. В плане набора хуже придется тем факультетам, у которых нет совместных магистерских программ с РАНХиГС. Но опять же — Шанинка большую часть своей истории не имела российской аккредитации. И прекрасно без нее обходилась.

— Понятно ли, что будет предпринимать школа в этой ситуации?

— Школа будет делать то, что и должна делать школа. Учить студентов, доводить их до хороших диссертаций, помогать им с последующими академическими и профессиональными карьерами.

— Какие партнеры готовы помочь с российскими дипломами?

— Этот вопрос лучше задать ректору — не сейчас, а хотя бы через неделю. Но у нас есть совместные программы с РАНХиГС. На моем факультете и так большая часть студентов получает одновременно три диплома: Шанинки, Манчестера и Президентской академии. Все наши студенты получат дипломы.

— Какие настроения в Шанинке?

— Вчера мой зам, отвечающая за организацию учебного процесса, зашла в библиотеку, где социологи традиционно оккупируют один угол, со словами: «Предупреждаю сразу: маразм государства российского не является уважительной причиной для переноса дедлайна по курсу „Теория действия“». Студенты выразили ту же позицию, — как обычно, более жестко — в фейсбуке.

Если честно, какими бы ни были мотивы тех, кто решил намекнуть нам: «Вам здесь не место», они добились прямо противоположного эффекта. Почти половина всей моей жизни связана с Шанинкой, но я никогда не видел такой невероятной солидарности студентов, профессоров и выпускников, как за вчерашний день.

— Насколько возможным для себя вы считаете вариант с эмиграцией, который косвенно упомянули в своем посте?

— Мы вчера увидели — по реакции студентов, коллег, выпускников и даже абитуриентов, — что наше место именно здесь. И пока мы можем заходить в аудитории, пока можем преподавать, читать и писать вместе со своими студентами — наше место именно здесь.

Лично я планировал в этом году уйти на саббатикал — заняться здоровьем и дописать наконец книжку про исследования города. Но теперь… Нет. Мы остаемся.