Почему атака на Европейский университет в Петербурге — катастрофа для российской науки и образования

28 сентября Рособрнадзор отказал Европейскому университету (ЕУ) в Санкт-Петербурге в выдаче образовательной лицензии. Руководство университета получило предписание в кратчайшие сроки освободить здание. Вуз готовится подать очередную заявку на лицензию, но уже ясно, что надежд сохранить университет становится все меньше. Социолог и философ Григорий Юдин объясняет, чем уничтожение Европейского университета обернется для российской науки и образования.

Европейский университет — один из лидирующих вузов России

Про реформу науки и образования, которая проходила в России в последние десятилетия, можно сказать много плохого. Однако одно достижение у нее есть: реформа дала понять, что российская наука должна быть частью мировой науки, и притом играть в ней ведущую роль. Для этого необходимо публиковать результаты своих исследований в ведущих мировых журналах и издательствах — именно по этому критерию государство оценивает российские университеты. По этим показателям Европейский университет — среди первых, если не первый.

Из наиболее известных работ можно вспомнить книги Вадима Волкова о насилии и современном государстве, Олега Хархордина — о роли вещей в объединении людей и производстве общего блага, Артемия Магуна — о понятиях «единства» и «одиночества», Бориса Колоницкого — о революции 1917 года. Все эти работы хорошо известны в разных странах мира, активно используются и цитируются, то есть имеют ровно тот эффект, которого желает министерство науки и образования.

Атака на Европейский университет — это сигнал, что государство не относится всерьез к собственной стратегии развития науки и готово утопить тех, кто эффективно реализует поставленные им цели.

Европейский университет создал уникальную для России модель финансирования

Европейский университет показал своим примером, что наука и образование в России может существовать без государственного финансирования и иностранных вложений.

Главные источники финансирования вуза — это деньги спонсоров, контракты на исследовательские и аналитические работы, а также фонд университета (эндаумент). Эндаумент — предмет гордости университета: благодаря доверительному управлению вложенными в фонд средствами ЕУ сохраняет свою финансовую независимость. Размер фонда два года назад составлял 1,2 миллиарда рублей, и, по данным аудиторов, университет регулярно получал от доверительного управления 20–30% годового дохода.

Государство давно предъявляет университетам требования оптимизации расходов, и по этому показателю Европейский университет — образец для подражания.

Атака на Европейский университет — это сигнал, что экономическая эффективность государство на самом деле не интересует, а отказ привлекать средства из-за рубежа не помогает защититься от претензий.

Европейский университет не занимается простым копированием западного опыта, у него есть свои амбиции

Наука и образование в России давно мечутся между двумя крайностями: с одной стороны, самоуничижительное подражание «настоящей» науке, которая есть где-то на Западе, с другой — обида на Запад и самоизоляция. Европейский университет показывает, как можно вырваться из этой ловушки: его профессора не просто умеют говорить на языке мировой науки — они меняют ее и двигают вперед.

Так, исследования входящего в ЕУ центра Res Publica интересны не только тем, кто интересуется Россией, — они существенно расширяют горизонт современной республиканской теории и показывают, как она может использоваться в социологии.

Университет регулярно привозит классиков современных социальных наук и формирует отношение к России не как к экзотике, а как к равноправному партнеру. Вопреки пропагандистской установке, что «никому мы в мире не нужны», в действительности спрос на взгляд из России в социальных дисциплинах высок. Для российской науки Европейский университет — это университет будущего: его профессора уже сегодня лишены комплекса неполноценности, а ведущие исследователи со всего мира рады возможности выступать и работать там.

Атака на Европейский университет — это сигнал, что государство не хочет лидерства российских ученых в мире и видит Россию второсортной страной.

ЕУ умеет привлекать лучших профессоров и эффективно распоряжаться человеческими ресурсами

Основная проблема преподавателей российских вузов состоит в том, что они невероятно перегружены преподавательской работой. Желания заняться серьезной наукой или усовершенствовать образовательный процесс у них просто не может возникнуть: им некогда. В ЕУ собраны лучшие российские ученые в целом ряде областей, и у них достаточно времени для научной работы и чтения двух-трех учебных курсов в год.

Достаточно упомянуть лишь социального теоретика Олега Хархордина — возможно, единственного человека в России, который много лет был ректором и при этом оставался активным академическим ученым самого высокого уровня. Или флагмана российской политической философии Артемия Магуна и его коллег — авторов работ по наиболее живым вопросам философии, которые выходят на разных языках мира. Или ведущего эксперта в области российско-американских отношений Ивана Куриллу. Или политологов Григория Голосова и Владимира Гельмана, несомненных авторитетов для исследователей современной России по всему миру. Или команду Института проблем правоприменения, которая с нуля создала в России социологию права и обладает уникальной экспертизой в области деятельности правоохранительных органов и органов юстиции. Или сотрудников факультета антропологии — он способствует наведению мостов между отечественной этнографией и глобальной культурной антропологией, которые долгое время развивались разными путями.

Пример Европейского университета показывает, что достаточно дать людям заниматься своим любимым делом, и можно привлечь лучшие кадры, которые будут производительно работать и делать образование интересным для студентов.

Атака на Европейский университет — это сигнал, что государство видит в университете только бюрократическую организацию, в преподавателях — чиновников, которые нужны, только чтобы занимать учебное время, а в студентах — пассивную массу, безразличную к тому, что ей преподают.

В Европейском университете понимают, как важно вкладываться в создание нормальных условий для обучения и исследования

Не секрет, что многие российские университеты больше похожи на отделы социальной защиты населения как по интерьеру, так и по атмосфере. Их выпускники часто испытывают шок, когда попадают в нормальную университетскую среду. В Европейском университете хорошо знают, что для качественного образования нужна качественная среда. И поэтому там используют множество разных форм обучения, дают возможность работы в удобной библиотеке и доступ к базам данных с глубокими архивами и самыми свежими журналами в любой области. По этой же причине университет был готов вложиться в реконструкцию дворца Кушелевых-Безбородко, благодаря которой Петербург имел возможность получить уникальное здание, приспособленное для жизни современного университета, — место, которое могло стать фундаментом для сильной науки в России на много лет вперед.

Исход атаки на Европейский университет покажет, насколько жизнеспособна та стратегия развития российской науки и образования, которая связана с этим университетом, — притом что продуманных альтернатив пока не видно.

Прекращение деятельности Европейского университета сильно повлияет на развитие науки и образования в России

За недолгое время существования (23 года) университет успел добиться ряда уникальных результатов. Поэтому когда государственные органы угрожают остановить деятельность вуза под очевидно надуманными предлогами (недостаточно «политологов-практиков», неправильно расположены перегородки в здании, нет условий для обучения инвалидов), это неизбежно становится сигналом для всех, кто наблюдает за ситуацией.

Атака на лидера — это атака на всех, кто ориентируется на лидера, и поэтому подрыв деятельности Европейского университета, без сомнений, окажет сильное и долгосрочное влияние на российскую науку и образование. Сейчас уже нет никакой разницы, кто именно стоит за этой атакой и кто в ней лично заинтересован: удар по ЕУ воспринимается как сигнал, который посылает государство.