Воспитание главного охотничьего качества — злобы Почему Госдума хочет запретить притравку собаками диких зверей, а Совет Федерации — против

В пятницу, 12 января, Госдума создала согласительную комиссию, которая еще раз обсудит законопроект, запрещающий притравочные станции — где охотничьих собак натаскивают на привязанных зверей. В декабре 2017 года Госдума уже приняла этот законопроект (у него несколько соавторов; один из них — спикер думы Вячеслав Володин), однако его неожиданно отклонил Совет Федерации. Сенаторы настаивают, что законопроект «убьет охотничье собаководство»; в Госдуме говорят, что не могут допустить «зверского отношения» к диким животным и уверены — вето на законопроект было наложено после вмешательства лобби «высокопоставленных охотников».

Не обидеть пятимиллионную часть лояльного общества

21 декабря 2017 года Госдума РФ приняла в третьем чтении законопроект — поправки в федеральный закон «Об охоте», запрещающие контактную притравку собак.

В пояснительной записке (.pdf) к принятому законопроекту говорится: «В процессе тренировок дикие животные получают серьезные травмы, увечья и зачастую погибают. Для того, чтобы крупный хищник не нанес травм собаке при тренировке, животных калечат (вырывают когти, зубы), морят голодом». Депутаты предлагали разрешить только бесконтактную притравку — когда собаку и дикого зверя разделяют стекло или сетка. Одним из авторов законопроекта был председатель Госдумы Вячеслав Володин — он лоббировал запрет контактных притравок еще со времени работы первым замруководителя администрации президента в 2012-2016 годах. Законопроект внесли 6 декабря 2017-го, уже 22 декабря его отправили на утверждение в Совет Федерации. 26 декабря верхняя палата неожиданно отклонила законопроект. Подобное с начала работы Госдумы VII созыва в 2016 году произошло лишь однажды, когда в ноябре 2017 года сенаторы отклонили законопроект о запрете рекламы на платежках за услуги ЖКХ, мотивировав это тем, что закон не должен «такую чушь регулировать».

В верхней палате парламента не было единого мнения о поступившем на утверждение законопроекте.

Заместитель председатель комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Владимир Лебедев заявлял «Коммерсанту», что законопроект «убьет охотничье собаководство», поскольку бесконтактная притравка бесполезна, а без охотничьих собак не может быть и «полноценной охоты». Кроме того, Лебедев предупредил, что закон «может обидеть пятимиллионную часть лояльного государству общества» [имея в виду охотников]. Еще до появления законопроекта Лебедев собирал отзывы из российских регионов — по его словам, «ни от одного субъекта» не было получено согласия, а «около 60 субъектов высказались отрицательно».

23 декабря председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко сказала, что обсудила проект с Вячеславом Володиным и что в нем «найден баланс между зоозащитниками и охотниками»; кроме того проект поддержали два комитета Совета Федерации — по природопользованию (вопреки мнению возглавляющего комитет Владимира Лебедева) и по конституционному законодательству. И все же законопроект был отклонен — с рекомендацией создать согласительную комиссию, которая должна будет найти компромисс между депутатами и сенаторами, в нее войдут по 11 человек от обеих палат.

Как рассказала «Медузе» соавтор законопроекта и вице-спикер Госдумы от «Единой России» Ольга Тимофеева, комиссия будет работать один месяц. «Мы ждем от наших коллег [из Совета Федерации] реальных предложений — кроме эмоций — что нужно в законе поправить, чтобы он был более качественным. Потому что многие из моих коллег, тех, кто не имеет отношение к охоте — у меня было ощущение, что они даже не читали закон», — сказала Тимофеева. Другой автор законопроекта, Олег Шеин из «Справедливой России» также сказал «Медузе», что при обсуждении законопроекта в Совете Федерации основные аргументы носили эмоциональный характер. «Законопроект воспринимается [членами Федерального собрания] очень лично. Большая часть охотников охотится на птицу и мелких зверей, а количество лицензий, выдаваемых на добычу медведя и других крупных животных [для которой нужно готовить собак на притравочных станциях], ничтожно. Будет корректно сказать, что закон охватывает интересы не более чем полупроцента от общего числа охотников в стране. В Совете Федерации закон приняли, как направленный против них, потому что там такого рода охотников больше», — сказал он «Медузе».

Шеин прямо связал отклонение законопроекта с усилиями лоббистов; про «жесткий лоббизм со стороны высокопоставленных охотников» сказала в разговоре с «Медузой» и Ольга Тимофеева, отказавшись при этом назвать конкретных людей. Еще один соавтор законопроекта, член «Единой России» Ольга Савастьянова, в разговоре с «Медузой» объяснила вето со стороны Совета Федерации проще: «У нас разделительная полоса проходит между теми, кто за жестокое обращение с животными, и теми, кто против».

Попробуйте покусать джип, обтянутый шкурой

В СМИ о притравочных станциях активно заговорили в последние два-три года. Издание «Собеседник» в 2015 году писало о них как о «поставленной на конвейер жестокой травле» и приводило историю медведицы Маши, которую, со слов зоозащитников, собаки изранили на притравочной станции «Фрязево» в Московской области. Про другого медведя — Мотю — рассказала летом 2017 года в интервью «Радио Свобода» президент региональной благотворительной организации «Балтийская забота о животных» Елена Боброва. По ее словам, на одной из станций в Пермском крае на Мотю натравливали охотничьих и бойцовых собак, которые разорвали ему нос и гениталии, а впоследствии — загрызли насмерть. Президент центра защиты диких животных «Вита» Ирина Новожилова в 2016 году рассказывала про станцию, на которой лис кормили «половинками тел их же сородичей», а также «прилюдно убили секача [кабана], расчленили, разложили по пакетам». Зоозащитники называют сотрудников станций «палачами», «садистами», «моральными уродами», утверждают, что они морят голодом и ослепляют зверей.

После отклонения законопроекта тему притравочных станций стали обсуждать и в соцсетях — например, 22 тысячи репостов набрала запись в фейсбуке публициста Александра Тверского. К ней он прикрепил ролик, взятый из аккаунта Татьяны Мазуновой, работавшей на нескольких подмосковных станциях (на видео два щенка кусают привязанную к стене лисицу в наморднике). Оценки в комментариях были самыми разными — кто-то желал владельцем собак оказаться на месте лисы, другие заявили, что автор поста — «проплаченный пропагандист» и предложили ему отказаться от мяса, прежде чем размещать подобные видео. Особенно жестко оппонировала Тверскому доктор ветеринарных наук, клинический психолог и директор «Российского сообщества поддержки и развития канис-терапии» Мария Мальцева (ее также называли в комментариях «проплаченным троллем» — но уже со стороны охотничьего лобби).

«Ни на одной легальной станции такого безобразия, о котором писал этот господин [Тверской], не происходит — и не потому, что охотники большие гуманисты, а потому что такая постановка процесса невыгодна экономически и с точки зрения самой технологии притравки невыгодно, чтобы зверя, живущего на станции, загрызали, — сказала Мальцева „Медузе“. — А кабан или медведь, которых загрызли — это вообще из области фантастики. Попробуйте покусать джип, обтянутый шкурой, и вы поймете, о чем я».

Кинолог, начальник отдела охотничьего собаководства центрального управления общественной организации «Росохотрыболовсоюз» (и охотница с 22-летним стажем) Марина Кузина также сказала «Медузе», что ей неизвестно о случаях гибели медведей на притравках — по ее словам на станциях не ограничивают свободу движения зверей и дают им защищаться.

«Происходит обоюдная борьба между собакой и зверем, и сам зверь ничем не ограничен. Даже цепь, на которую сажают медведя, не сковывает его движений, она нужна для того, чтобы он не убежал совсем. Зверь может защищаться и как следует наподдать собаке, что он часто и делает», — говорит Кузина «Медузе». Рассказы про вырванные когти и выкалывание глаз она назвала «клеветой», а говоря про спиливание клыков у кабанов заметила, что «в природе клыки постоянно стачиваются, потому что зверь роется в лесной подстилке», к тому же на станциях такие операции делаются под «легким наркозом».

Основной аргумент против притравки, который приводят зоозащитники — звери испытывают физические и моральные страдания. Доктор ветеринарных наук Мария Мальцева с этим не согласна. «Притравливают на взрослых зверей, они уже имеют опыт столкновения с собаками, подставляют холку, где много шкуры. У животных в четыре раза меньше болевых рецепторов, а в области холки их практически нет. Кроме того, у зверя шкура толще в два раза, и очень жесткая шерсть, — говорит Мальцева. — Психологических страданий они точно не испытывают. Потому что к ним приводят молодых щенков, и они ведут себя как дурачки, а это зверье с наслаждением их гоняет, чувствуя свое превосходство».

«Звери на испытательных станциях точно так же обучаются, — утверждает кинолог Марина Кузина. — Есть животные, которые очень интересно работают с собакой, специально провоцируют, подставляются, шлепок дадут вместо того, чтобы порвать». По ее словам, на станциях чаще травмируются инструкторы — их называют нормастеры — или хозяева животных.

«Конечно, животные испытывают страдания — и физические, и моральные, —говорит „Медузе“ доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник факультета биологии МГУ Илья Володин. — Вопрос в том, чтобы сделать эти страдания небесмысленными и минимальными. Чтобы животные вообще не страдали — давайте запретим зоопарки, все опыты с лабораторными животными, не будем разрабатывать вакцины и так далее. Понимаете, биоэтика — довольно сложная штука, по ней целые курсы в университетах читают, и где эти границы проводить, насколько их вообще можно провести — сложный вопрос. Я считаю, регулироваться такие вопросы должны не законом, а экспертным сообществом. Если владелец данной станции — садист, то тогда — обструкция ему. Нормальному владельцу не нужно, чтобы его лисиц собаки подрали — потому что это его деньги».

Мария Мальцева добавляет, что сами охотники борются с откровенными издевательствами над животными на притравочных станциях — «жесткими методами — морду бьют, зверье отнимают». По ее словам, большинство таких случаев происходит на нелегальных станциях (их в несколько раз меньше, чем официально зарегистрированных). «Да, такие случаи дискредитируют охоту, профессионалам обидно, ведь внутри сообщества есть определенная этика», — говорит она.

Угроза охотничьему собаководству

На ютьюбе можно найти много любительских роликов, снятых хозяевами собак на притравочных станциях. В большинстве из них движения диких зверей не скованы, они свободно перемещаются по вольеру, в одних случаях — гоняют собак, в других — сами стараются спрятаться; собаки при этом неустанно лают, зачастую — хватают зубами зверя. Зоозащитники уверены, что подобные мероприятия воспитывают жестокость не только в собаках, но и в их хозяевах, а также в детях, которых охотники иногда берут с собой посмотреть на притравку.

«Когда человек туда приходит, то поначалу мучения животных вызывают у него естественное сострадание. Но проходит время, и сострадание притупляется, человек начинает становиться более жестоким. И ведь работник той станции приходит [потом] домой, к семье, к детям — и получается, что детей воспитывает человек, у которого притуплена сфера эмоций, особенно сострадание. И своего ребенка он может воспитывать и наказывать более жестоко», — говорила в передаче «Радио Свобода» клинический психолог Маргарита Изотова.

«Они сами для себя прописали правила, которые возводят в культ злобу и агрессию. Собака [на состязаниях по лисице], например, получает по несколько баллов за послушание: за голос, за подход, а за злобу — до 50 баллов, то есть это самое ценное», — подчеркивала зоозащитница Елена Боброва в той же передаче.

Действительно, злоба — одно из охотничьих качеств, которые оцениваются во время подобных соревнований. Оно означает «способность собаки агрессивно атаковать лисицу на протяжении всего времени испытания», «работу укусами, бросками, злобным облаиванием» и «неустрашимость при нападении лисицы». За высокие охотничьи качества собака может получить диплом. Кинолог Марина Кузина объясняет, что дипломы необходимы, чтобы вести с собаками племенную работу — по улучшению наследственности и продуктивности пород.

«Это — как оценка молочности у коров или яйценосности у кур, тест на соответствие собаки требованиям ее породы. Других способов оценить охотничьи породы собак практически нет. Именно поэтому мы и работаем с испытательными станциями — там серьезные правила, специальные конструкции нор. Вовсе не для того, чтобы потешить самолюбие или, там, потравить собачку», — говорит «Медузе» Кузина. По ее словам, запрет контактной притравки не позволит производить профессиональную оценку охотничьих собак, а это угрожает всему охотничьему собаководству в России.

Зверское отношение к диким животным

Претензии к законопроекту против притравочных станций не сводятся к этическим вопросам. Кинолог Кузина указывает, что законопроект предлагает размещать станции только в местах, где непосредственно ведется охота — в угодьях. Авторы законопроекта мотивируют это тем, что не хотели бы видеть натасканных на зверей собак в городах, рядом со своими детьми. «Но мы тоже против испытательных станций на территории населенных пунктов. Но эти территории [и так] входят в охотничьи угодья!» — говорит на это Кузина.

По ее словам, предложенные поправки в закон «Об охоте» входят в противоречие с тем, что в нем уже зафиксировано. Действие закона, согласно его тексту, не распространяется на диких животных, содержащихся в неволе — к ним относятся и звери на притравочных станциях. Еще до рассмотрения законопроекта в Совете Федерации глава его комитета по конституционному законодательству Андрей Клишас обратил внимание сенаторов и депутатов, что из-за такой коллизии рассматриваемые поправки запретят не притравливание собак на лисиц, барсуков или медведей, а притравку на домашних животных вроде кур, чего и так не делается ввиду бессмысленности этого занятия.

«Медуза» попросила авторов законопроекта разъяснить противоречие. «Я не вижу никакого противоречия», — заявила депутат Ольга Савастьянова. Депутат Олег Шеин заявил, что «это известная дискуссия», но законопроект содержит «корректную запись». Он пообещал прислать на почту корреспондента «Медузы» «ссылку на норму права», которая разъясняет коллизию. К моменту выпуска материала письмо так и не пришло.

«У нас принципиальная позиция одна — мы хотим сегодня запретить зверское издевательство над дикими животными при натаскивании на них. Мы выводим общие правила работы притравочных станций на территории России», — сказала «Медузе» депутат Ольга Тимофеева. Она сказала, что бывала на притравочных станциях дважды. Шеин и Савастьянова сказали «Медузе», что не были там ни разу. «Мне достаточно видеозаписи в интернете», — сказал Шеин.

Вопрос работы согласительной комиссии по законопроекту против притравочных станций Госдума обсудила 12 января. Большинство депутатов проголосовали за ее создание. Спикер нижней палаты парламента Вячеслав Володин заявил, что у думы неизменная позиция: «Депутаты выступают за гуманное отношение к животным». Если согласительной комиссии, которая проработает до 10 февраля, не удастся найти компромисс, в Госдуме могут попытаться преодолеть вето верхней палаты — для этого нужно еще раз проголосовать за законопроект, заручившись поддержкой двух третей депутатов, то есть 300 из 450-ти. Фракция «Единой России» (343 депутата) уже заявила о готовности поставить вопрос о новом голосовании.