Группа, которая всю жизнь записывала один альбом Лев Ганкин о том, почему мир всегда будет любить AC/DC

18 ноября 2017 умер один из основателей австралийской группы AC/DC Малькольм Янг. Всего за месяц до этого умер его брат, продюсер (и некоторое время басист) AC/DC Джордж Янг. Формально группа еще существует, из ее золотого состава в ней остался младший из братьев Янг — Ангус, но остальных музыкантов, принесших группе мировую славу, в ней уже нет. AC/DC продали больше 200 миллионов своих альбомов. В Австралии их считают национальным достоянием, в остальном мире — одной из самых любимых и уважаемых рок-групп в истории. По просьбе «Медузы» о феномене AC/DC рассказывает Лев Ганкин.

В 1966 году, когда ушедшему вчера, 18 ноября, из жизни Малькольму Янгу было тринадцать лет, его старший брат Джордж (его тоже не стало совсем недавно — 22 октября 2017-го) сочинил и записал со своей группой The Easybeats, которую называли «австралийскими Битлз», песню Friday On My Mind — гедонистическую оду выходным, ожидание которых только и позволяет с грехом пополам продержаться на протяжении долгой рабочей недели.

Тремя годами ранее большое семейство Янгов — папа, мама, восемь детей — перебазировалось из родного Глазго на другой конец света, в Сидней, воспользовавшись австралийской программой поддержки иммиграции, известной как «ten pound poms»: билет на пароход для взрослых стоил всего десять фунтов, а дети вообще путешествовали бесплатно.

Friday On My Mind стала суперхитом в Австралии, и далеко за ее пределами, и дом, в котором жили Янги, внезапно перешел на осадное положение: на Джорджа открыли охоту поклонницы. Малькольм и самый младший из братьев, Ангус, посмотрели на это, переглянулись и поняли — они тоже хотят стать рок-звездами. Пригодилась и семейная помощь: одна из сестер предложила Ангусу Янгу выступать на сцене в школьной форме (что он будет делать и спустя сорок лет), другая подсмотрела на упаковке от пылесоса аббревиатуру AC/DC («переменный ток / постоянный ток») и уговорила сделать ее названием новой группы. Наконец, Джордж с высоты своего опыта согласился поработать продюсером.

В ноябре 1973 года на свет появился ансамбль, которому суждено было затмить кратковременную славу The Easybeats и превратиться в одну из главных статей австралийского экспорта и всамделишную национальную гордость: в Мельбурне, например, в честь AC/DC назван переулок.

Когда несколько лет спустя группа заматерела достаточно для того, чтобы попробовать свои силы в Старом Свете, и перебралась в Великобританию, музыканты, по рассказам, были изрядно раздосадованы тем, что в английском сленге выражение AC/DC, как оказалось, означало бисексуальность. Иным поп-звездам 1970-х (Дэвиду Боуи, например, или даже Мику Джаггеру) некоторая неопределенность по части сексуальной ориентации была только кстати — но не гетеросексуальным до мозга костей хард-рокерам из Австралии, которые и музыкой-то занялись, насмотревшись на девушек-групиз, гонявшихся за их старшим братом.

За редчайшим исключением, песни AC/DC — это бодрые тестостероновые гимны, в которых лирический герой озабочен исключительно удовлетворением своего сексуального желания. Обстоятельства, в которых оно будет удовлетворено, не имеют большого значения. Проститутка Рози из классической композиции Whole Lotta Rosie «не очень-то хороша собой, и миниатюрной ее не назовешь» (на концертах исполнение этого трека сопровождалось появлением на сцене гигантской надувной женщины), но «когда дело доходит до любви, она затыкает всех за пояс». Сексуальные фантазии в песнях AC/DC, как правило, описываются либо прямым текстом, либо с помощью самых прозрачных и тривиальных из всех возможных метафор: «Дай-ка я разрежу своим ножом твой пирожок», — голосил Брайан Джонсон в Let Me Put My Love Into You.

К тому моменту, как лукавый озорник и герой «новой волны» Иэн Дьюри в 1977 году сформулировал знаменитую триаду рок-музыки — секс, наркотики, рок-н-ролл, — AC/DC уже успели выпустить несколько альбомов, в которых пропагандировали именно этот нехитрый ценностный набор. Разве что наркотики в их прочтении подменялись выпивкой. По слухам, Малькольм Янг даже отказался играть гитарные соло, удовольствовавшись ролью ритм-гитариста, потому что солировать во избежание лажи приходилось бы на трезвую голову. Злоупотребление алкоголем в истории AC/DC привело как минимум к одной настоящей беде — в 1980 году первый вокалист Бон Скотт не проснулся наутро после попойки в клубе. После этого музыканты подумывали разойтись кто куда, но затем нашли нового фронтмена — Брайана Джонсона — и вступили с ним в свой самый коммерчески успешный период. Что до рок-н-ролла, то AC/DC, кажется, удерживают мировой рекорд по совокупному количеству песен, в названии которых есть слово «рок»: на сегодняшний день в их дискографии таковых насчитывается 23 штуки (ладно, 22, если не считать Whiskey on the Rocks — в конце концов, это всего лишь «Виски со льдом»).

Словом, AC/DC — это своего рода квинтэссенция рок-музыки как таковой, и неслучайно их наивысшие коммерческие достижения (альбомы Highway to Hell 1979 года и Back to Black 1980-го) совпали с периодом доминирования панк-рока. Как и панки, AC/DC предлагали образ истинного, первобытного рок-н-ролла, очищенного от всей налипшей на него позже скверны — простого, честного, громкого, мощного, не стремящегося никому понравиться или выдать себя за что-то, чем он не является.

В основе практически любой их песни — тугой, упругий гитарный рифф (неизменно сыгранный Малькольмом Янгом с четкостью метронома); гармония далеко не всегда покидает пространство традиционного блюзового квадрата. Характерно, что AC/DC почти никогда не пользовались какими-либо гитарными примочками и эффектами: электрический сигнал должен был идти от инструмента напрямую в комбик, без промежуточных остановок. В 1978 году, во время работы над альбомом Powerage, в студию, где записывались AC/DC, зашли сотрудники лейбла Atlantic и стали просить братьев Янгов сочинить хотя бы одну балладу — хард-роковые баллады неплохо продавались, и в Atlantic надеялись раскрутить и их на соответствующий сингл. Янги честно попытались исполнить просьбу и на следующей репетиции продемонстрировали продюсерам, что у них получилось; те вздохнули, покачали головой и сказали — окей, это была плохая идея.

В сущности, любая попытка столкнуть ансамбль с избранного пути заведомо была плохой идеей — AC/DC сочиняли либо от души, то, что любили и умели, либо никак. Отсюда — необычайная однородность их творчества, которую они прекрасно осознавали и сами: «Многие считают, что мы одиннадцать раз подряд записали один и тот же альбом, — говорил в 1984 году Ангус Янг, — но они ошибаются: не одиннадцать, а двенадцать!».

В действительности, если вооружиться увеличительным стеклом, то в записях ансамбля, конечно, можно углядеть слабое влияние тех или иных культурных трендов. Например, глэм-рока середины 1970-х — во внезапной партии волынок в песне Itʼs a Long Way to the Top (а в песне Little Love прямым текстом упоминался глэм-рокер Гэри Глиттер). Или диско — в четких, выведенных на первый план в миксе ритмических рисунках песен вроде You Shook Me All Night Long. И все же взаимодействие с окружающей культурной средой у AC/DC было столь спорадическим, что им с чистой совестью можно было пренебречь. Даже The Rolling Stones, главная группа классического рока, не избежали во времена диско-революции чудесных экспериментов вроде Miss You или Emotional Rescue — эти же оставались тверды как сталь, оппонируя всякому музыкальному прогрессу (и, кстати, Кит Ричардс, главный носитель рок-н-ролльной подлинности в составе Stones, неслучайно называл Powerage AC/DC своей любимой хард-роковой пластинкой). 

Думается, исторически главная роль братьев Янгов — именно в плавной, но неумолимой переориентации слушательского восприятия: до AC/DC негласно предполагалось, что музыке «рок» надлежит удивлять, поражать, бросать вызов себе и слушателям, после высшей ценностью в ней стала та самая подлинность, правда, верность идеалу. Вряд ли это было сознательной спецоперацией австралийских музыкантов — AC/DC не те, от кого уместно ожидать тонкой манипуляции слушательским бессознательным, — скорее они просто оказались в нужном месте в нужное время. AC/DC на своей волне, в своем жанре, понятном не только новому, но и старому поколению, декларировали: традиции превыше всего, рок-н-ролл спасет мир, новые песни пишут те, у кого старые плохие.

«Для AC/DC рок-музыка началась с Чака Берри и закончилась Элвисом Пресли», — говорил о них продюсер Рик Рубин. Однако в 1950-е тот же Чак Берри и другие их кумиры-рок-н-ролльщики слыли возмутителями спокойствия, а в 1960-е журнал Melody Maker угрожающе спрашивал читателей — «А вы позволите своей дочери выйти замуж за Роллинг Стоуна?». Ко времени AC/DC все изменилось: рок, в том числе и тяжелый рок, уже проходил по ведомству канонизированной классики. Несмотря на «адские колокола» в дебюте одноимённой песни или пушечную пальбу в For Those About to Rock, напугать их музыка сейчас способна разве что людей, принадлежащих принципиально иной культуре. Таких, как панамский диктатор Мануэля Норьега — в 1989 году американские военные вынудили его сдаться, несколько дней подряд транслируя композиции группы у стен дома, в котором он забаррикадировался.

Для всех остальных AC/DC — это oldies, but goldies: с одной стороны, светлый образ чистого, незамутненного рок-веселья, с другой — манифест стабильности и постоянства; в аббревиатуре из своего заголовка эти люди явно всегда делали упор на последние две буквы. Их песни по сей день — лучшая звуковая дорожка для пубертатного гормонального взрыва; впрочем, аудитория AC/DC ничуть не исчерпывается непричесанными подростками — месяц назад в Великобритании вышла книга Under My Thumb: Songs that Hate Women and the Women Who Love Them, в которой в любви к музыке группы, несмотря на недвусмысленно сексистские тексты, признаются писательницы-феминистки.

Рик Рубин утверждает, что в каждой своей продюсерской работе старается следовать формуле AC/DC: музыка должна быть ритмичной и экономной. Ни разу не свернув с выбранной дороги, братья Янги смогли убедить всех скептиков в своей профессиональной, сочинительской и исполнительской пригодности: в 1976 году журнал «Rolling Stone» написал в рецензии на альбом AC/DC High Voltage, что «хард-рок достиг дна» — в 2008-м фотография ансамбля появилась на его обложке.