«Я ему говорила: этот фонд будет всегда твоим, как бы ты ни гулял от нас периодически» Интервью Сарры Нежельской, директора благотворительного фонда «Помоги.орг», основанного Антоном Носиком

11 июля 2017 года на Востряковском кладбище похоронили Антона Носика. Его называют одним из первопроходцев российского интернета — он запустил «Газету.ру», «Ленту.ру», «Вести.ру» и Newsru.com, был одним из самых популярных блогеров в этой части света, а еще — общественным деятелем, интеллектуалом, публицистом. В 2005 году Носик учредил благотворительный фонд «Помоги.орг» — он успешно существует до сих пор. 4 июля, в свой день рождения, Носик призывал жертвовать в этот фонд деньги — в качестве подарка ему. О роли Носика в создании и деятельности фонда «Медузе» рассказала его соучредительница и генеральный директор Сарра Нежельская.

Это интервью впервые было опубликовано в июле 2017 года, вскоре после смерти Антона Носика.

Фонд «Помоги.орг» был основан в 2005 году. Фонд помогает всем нуждающимся — вне зависимости от возраста, заболевания и гражданства. Его основные программы касаются поддержки людей, больных муковисцидозом, церебральным параличом, с врожденным пороком сердца. Еще одна его программа — помощь в получении хорошего образования детям из многодетных малообеспеченных семей. За 2016-й фонд собрал более 242 миллионов рублей и помог тысяче человек.

— Почему вы сами стали заниматься благотворительностью?

— Я попала в благотворительность после смерти своей младшей сестры, до этого я достаточно долго работала в рекламе. Сестра заболела раком, я попала во все это вымогательство денег, в весь этот кошмар; было очень страшно. Я тогда думала: у меня есть столько знакомых богатых людей, неужели я не смогу найти денег ей на лечение? Уже тогда я начала дергать своих знакомых — призывать помогать и другим детям.

Чуть позже я познакомилась с банкиром Александром Трифом и год работала в его благотворительном фонде — это был скорее отдел в банке, оформленный как фонд. Тогда я работала больше с онкологическими больными. Потом Александр Триф заболел раком, распустил фонд и уехал лечиться в Израиль, где, к сожалению, [в 2005 году] умер.

Тогда я была на драйве — не на хорошем драйве, а на драйве, который появляется у тебя, когда ты соприкасаешься с какой-то трагедией. В нулевые многие, кто приходил в благотворительность, попадали туда из-за трагедий в семье или с близкими. Я была сильно раненная — смертью своей сестры — и была не готова возвращаться в рекламу, просто не могла представить себя в тусовке, рядом с людьми, для которых самое важное — это деньги и карьера, когда тут дети умирают. Я была не готова все это бросать. И одна моя знакомая журналистка рассказала мне, что есть такой парень — Антон Носик, который ищет кого-нибудь, с кем бы создать фонд.

— Вы слышали это имя раньше?

— Я вообще не знала, кто он такой. Даже сейчас я не могу назвать себя большим специалистом в интернете, а тогда я вообще была от этого далека. Единственное, что у меня тогда было, — это «ЖЖ», но Антона я там не читала. То есть я вообще не была из его тусовки.

Помню, я пришла к нему, а он же такой позер, такой очень-очень обаятельный, сигарета за сигаретой. А я сама курить терпеть не могу, дым не переношу, подумала еще тогда: а вдруг он какой-нибудь аферист? Я вся такая правильная и честная, а он не просто матом ругается, а просто матом разговаривает, странноватый типчик мошеннического вида. Но в итоге оказалось, что это ему меня надо было бояться — это как раз я по сравнению с ним была с улицы.

— Вы сказали, что в благотворительность приходят «раненые люди», Антон тоже производил такое впечатление?

— Как ни парадоксально, да. Свой своего всегда видит. К сожалению, я не так близко знала Антона, как хотелось бы, но у нас были прекрасные отношения, это был хороший и неординарный человек.

Мне кажется, у него была прекрасная жизнь — многие позавидуют. Но у него внутри была какая-то даже не печаль, а именно что раненность. Возможно, я плохо знаю все обстоятельства — и что-то было в его судьбе трагическое, а возможно, он просто слишком много всего видел в своей жизни. Ему очень нравился образ плохиша, он вообще специально утрировал его. Возможно, потому, что был слишком ранимый и создавал таким образом защитную стену. Ведь таких плохишей побаиваются и боятся ранить.

— Зачем ему вообще понадобился благотворительный фонд?

— Как и к любой публичной личности, к нему обращались люди за помощью. У нас в стране много людей, попавших в жуткую ситуацию. А в середине нулевых никто не понимал, куда бежать, если у тебя заболел ребенок, где брать деньги. Вот к Антону все и ломились. Ему было жалко этих людей, ему хотелось им помочь, но он не мог тратить время на проверку всех этих историй — ему тупо было это неинтересно.

Но будучи человеком очень умным, он понимал, что в таких делах есть миллион нюансов. Часто бывает так, что семья, уставшая от больного ребенка, начинает этим ребенком пользоваться: ребенок всю жизнь болеет, он лежит, ему нужны только памперсы — но под него можно собрать денег и жить на это. Или, например, семья не знает, что в России можно сделать операцию по квоте — и собирать деньги не обязательно.

Каким бы ни был Антон, он всегда трепетно относился к деньгам жертвователей и нас учил их беречь. Любые 200 рублей любой бабушки пойдут только на дело, он сформулировал этот принцип, и мы следуем ему до сих пор. То есть мы не берем никакого процента из этих денег себе на зарплату, это он нас засунул в эти жесткие рамки.

Кстати, наш фонд стал первым интернет-фондом в России, сейчас это звучит смешно — у каждого фонда есть свой сайт. Но мы даже называемся до сих пор «Благотворительный интернет-фонд». Хорошо, что к названию нашему уже привыкли. Антон назвал фонд pomogi.org, чтобы было сразу понятно, как найти нас в интернете, но все тогда стали над нами ржать. Как только не издевались: спрашивали, «орг» — это оргазм? Мы жутко мучились, а Антон лишь говорил: «***** война, дорогая».

— Как Антон объяснил, чем фонд должен отличаться от остальных?

— Он сказал: «Дорогая, ты знаешь, как делать. Сделай, пожалуйста». Я ему объясняла, что есть много нюансов, которые нужно прописать в уставе. Например, чтобы помогать детям старше 15 лет, нужно сделать отдельный пункт. Некоторые фонды специально себя ограничивают, потому что понимают, что не смогут всех потянуть. А мне и Антону хотелось помочь всем, вот мы друг друга и нашли.

В итоге по уставу мы можем взять вообще любого человека, вплоть до иностранца на территории иностранного государства. Несмотря на то что Антон выступал по поводу Украины или Сирии, ему было абсолютно все равно, кто ребенок по национальности. В этом мы с ним совершенно солидарны. Проблема только в том, что мало кто готов дать денег на маленького узбекского ребенка с ДЦП, зато дадут на девочку Машу, блондинку, русскую, которую прооперировать — и она побежит. Таков менталитет наших людей, и мы от этого зависим. И вот мы выставляем этого красивенького ребенка в телевизор или на сайт, а с перебора [средств] оплачиваем операции и лечение тем, кому никто не поможет.

— Вы нормально сотрудничаете с телеканалами?

— Сегодня мы собираем миллионы благодаря нашей работе с Пятым каналом, благодаря этому сотрудничеству мы очень сильно выросли. До него мы были середнячками, а так за последний год мы собрали 232 миллиона рублей. Антон сам офигел, когда узнал. Он-то давно уже перестал интересоваться нами в ежедневном режиме.

Последние две недели [перед его смертью], когда он начал вести передачу на «Серебряном дожде», мы стали больше общаться. Он очень гордился нашими сборами и очень хотел пригласить нас на эфир. Говорил: «Хоть каждый день приходите и рассказывайте у меня». У него начался новый виток любви к «Помоги.орг». А я ему говорила: этот фонд будет всегда твоим, как бы ты ни гулял от нас периодически. Но так мы с ним ничего не сделали — не успели.

— Когда Антон ушел из фонда?

— Спустя примерно два года после создания. Он не то чтобы нас бросил — просто он стартапщик. Он нас поднял, поддержал нас. Мы не искали — а это очень важно — зарплату, пока раскручивались, не думали о хлебе насущном. Он платил нам деньги, и думаю, что свои. Я никогда не спрашивала, где он их берет, было неудобно, нас было четыре человека, и у каждого была зарплата.

Потом он нас просто отпустил. Раскрутил проект, а дальше сами, девочки. Возможно, ему стало просто неинтересно. Но именно он дал нам возможность подняться, помог влиться в крошечную благотворительную тусовку. Благодаря тому, что это был фонд Антона Носика, нас пригласили на день благотворительности к Путину, там меня приняли только потому, что я была директором фонда Носика. Это дорогого стоит.

Сначала я разобиделась, что он свалил и даже перестал отвечать на письма. Но в итоге мы сильно сами раскрутились — поняли, что мы одни, и стали сами все делать, рассчитывая только на себя.

— Бывали случаи, когда репутация или высказывания Носика негативно отражались на работе фонда?

— Конечно, бывало, особенно когда была история с Сирией. Я вообще в шоке тогда была. Сама я никогда не ругаюсь матом в фейсбуке, и не только потому, что я — директор фонда. Просто меня читает куча народа, включая детей, включая жертвователей, все они очень разные. Я даже хотела ему позвонить и сказать: «Антон, ты вообще ку-ку?! Ты что вообще творишь, когда у тебя есть фонд?! Ты понимаешь, что нам хана из-за тебя?!» А потом решила, что даже если он и создал фонд, это не значит, что он должен быть пупсиком, — и не стала звонить.

Но проблемы были. Еще в 2006 году писатель Эдуард Багиров написал про меня гадость — именно про меня, не про Антона. Мы даже знакомы были с ним, но это его не остановило. Он написал, что я всю свою жизнь ворую деньги из [сферы] благотворительности, даже вставила себе бриллиант в зуб; на самом деле это была приклеенная страза. Чуть позже я узнала от нашего постоянного жертвователя, что это был заказ под Антона, что кому-то нужно было фонд очернить, — так я попала в эти жернова. Но Антону об этой истории я даже не рассказывала.

— А на количество жертвователей высказывания Антона не влияли?

— Среди наших жертвователей есть люди, которые его терпеть не могут, вот прямо очень сильно его не любят. У одного такого человека я однажды попросила денег на зарплаты сотрудникам, он сказал: «На детей дам, а на зарплату — нет, потому что это фонд Антона Носика». Не все знают, что он уже давно не имеет к нам отношения. Очень многие до сих пор уверены, что это его фонд.

Перечислить деньги фонду «Помоги.орг» можно тут.