Удвоение траура В Мытищах похоронили артистов ансамбля Александрова. Репортаж Ильи Жегулева

В понедельник, 16 января, на Федеральном военном мемориальном кладбище в Московской области прошли похороны участников ансамбля имени Александрова, а также других жертв катастрофы Ту-154, произошедшей 25 декабря над Черным морем. Незадолго до похорон между родственниками погибших и Министерством обороны возник спор относительно проведения отпевания покойных, однако на самой церемонии никаких эксцессов не было. Спецкор «Медузы» Илья Жегулев побывал на похоронах.

Большой мемориальный комплекс Министерства обороны неподалеку от Мытищ был открыт только в 2013 году и еще не успел попасть на все карты, поэтому навигаторы зачастую приводили машины, на которых люди приезжали на прощание, в соседнюю деревню. Перед самим же въездом на кладбище в итоге образовалась пробка: военные в шлемах и бронежилетах требовали документы и досматривали машины; проверяли и тех, кто пришел своим ходом. 

«Я думала, что нет большого смысла ехать — все равно не пустят», — говорила девушка с цветами, представившаяся однокурсницей одного из погибших. Так как никакой информации о похоронах и режиме пропуска нигде не было, а по телефону горячей линии ничего не говорили, она сама нашла в интернете информацию, что вход на кладбище осуществляется только по пропускам, похоронным документам и в составе организованной экскурсии. Тем не менее, в итоге на кладбище пускали всех.

16 января кладбище, которое строили как главный государственный некрополь страны, принимало первые масштабные похороны. За три с половиной года здесь были похоронены всего двадцать семь человек — включая, например, бывшего министра обороны Игоря Родионова и оружейника Михаила Калашникова; после сегодняшнего дня количество могил здесь увеличилось более чем вдвое. 

Солистов ансамбля Александрова хоронили в две очереди: сначала, в 11.30, — первых пятнадцать погибших в авиакатастрофе Ту-154; а через полтора часа — еще двадцать человек. 

Пройдя через длинную Аллею Героев с 24 скульптурами российских воинов, дополненными цитатами о смерти и любви к родине, пришедшие упирались в два гранитных церемониальных помещения. 16 января пришлось задействовать оба. Сначала группа близких, друзей и поклонников погибших столпилась у левого здания — широкие двери выключили и сузили до размеров одного человека, из-за чего на входе в зал для прощания образовалась небольшая давка; траурную тишину нарушил внезапный грохот — это воздавали последние почести экипажу самолета, членов которого похоронили еще раньше. 

На саму церемонию прощания пускали только родственников погибших. Все остальные могли обойти кругом полтора десятка одинаковых закрытых темных гробов с фотографиями артистов ансамбля. В них были сложены фрагменты тел погибших, которые удалось обнаружить и идентифицировать спасателям. Для того чтобы сдать образцы ДНК, родственники специально приезжали в Москву заранее; они же привозили личные вещи покойных для погребения. (Связавшаяся с «Медузой» Александра Аронова, которая представилась родственницей одного из погибших, сказала, что в Минобороны от них «отмахиваются, как от назойливых мух», отказываясь, в частности, оплачивать проезд близких жертв катастрофы из регионов в Москву. «Минобороны „кивают“ на ансамбль — мол, за счет него все текущие расходы. В ансамбле отвечают: денег нет, ничем помочь не можем», — объяснила она.)

По данным информационных агентств, в церемонии прощания приняли участие министр обороны Сергей Шойгу и спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, однако ни тот, ни другая не выступали. Говорили от имени государства министр транспорта Максим Соколов и замминистра культуры Владимир Аристархов. «Они были лучшими. Те, кто придут им на смену, будут ими гордиться», — сказал Аристархов. 

После финальной речи зал, построенный в стиле постсоветского ампира, стали заполнять священнослужители: погибших отпели небольшой церковный хор, а также больше десяти священников во главе со старейшим митрополитом РПЦ владыкой Ювеналием. 

Именно вокруг отпевания возник спор между близкими погибших и представителями Министерства обороны за несколько дней до похорон. Вдова одного из артистов ансамбля Надежда Столяр опубликовала письмо, в котором рассказывала, что ведомство «не хочет привлекать особого внимания» к отпеванию, а потом сообщила корреспонденту «Медузы», что представители церкви были готовы провести отпевание в храме при Новодевичьем монастыре, но якобы «ждали команду». На следующий день после выхода материала «Медузы» Столяр сказала «Коммерсанту», что ее «очень мягко убедили в том, что отпевание будет на кладбище».

Невестка главного хормейстера ансамбля Константина Майорова Оксана рассказала «Медузе», что военные психологи, работая с родственниками погибших, уговаривали их не протестовать против погребения в Мемориальном комплексе. Однако Майоровым все же удалось избежать общей процедуры — в тот же понедельник, 16 января, он был отпет митрополитом Илларионом и похоронен на Троекуровском кладбише рядом с родственниками.

Пока родственники прощались с погибшими, министр Максим Соколов, врио начальника департамента культуры Минобороны Сергей Фральцев и другие официальные лица тихо обсуждали случившееся. 

— Пока не будет изменена вся система, такие катастрофы периодически будут происходить, — обреченно сказал Соколов.

— Какая система? — спросил я.

— Система управления, которая все же во многом зависит от человека.

— То есть это была ошибка экипажа? 

— Нет, всегда в таких случаях это совокупность всех факторов, — ответил министр.

В ответ на вопрос, не было бы лучше устроить отпевание в храме при Новодевичьем или Храме Христа Спасителя, как того хотели некоторые родственники, министр сказал, что «это же только отпевание, а здесь и прощание, и погребение. А отпеть кто хотел мог, в любом храме. Я вообще слетал на Валаам свечку поставить» (как рассказал Соколов, он дружил с Антоном Губанковым, погибшим директором Департамента культуры Минобороны).

Так или иначе, решение провести прощание на кладбище привело к странной ситуации: одна и та же церемония с одними и теми же выступающими прошла два раза для разных групп погибших и их близких. Когда из левого зала выносили гробы, у правого уже собиралась новая очередь. Там тоже родственников посадили за гробами, а всех остальных пустили прощаться по кругу («Не задерживаемся, проходим дальше, пожалуйста», — время от времени говорил строгий голос коменданта.) Там тоже выступали Соколов и Аристархов — которые, хоть и говорили без бумажки, не могли не повторяться. Там тоже после финальной речи в зал вошли люди в белых рясах. На них печально смотрел человек, родственник которого лежал в единственном гробе без креста, — отец 36-летнего артиста ансамбля Радика Закирова все отпевание просидел в тюбетейке, глядя сквозь священников.

На улице тем временем стояли коллеги погибших — оставшиеся в живых музыканты ансамбля Александрова, которые не полетели в злосчастную командировку и которых теперь не пускали на отпевание. Они вместе смотрели трансляцию на смартфоне — сюжет о церемонии уже показывал Первый канал. «Давайте займем здесь место, а то весь день сегодня на задворках», — сказал кто-то из них.