«Это не Папуа — Новая Гвинея, а Россия, наши дни» «Медуза» поговорила с кандидатами в список «нежелательных» организаций

Президент России Владимир Путин на выходных подписал закон о «нежелательных» организациях, а уже в понедельник, 25 мая, депутат Госдумы от ЛДПР Виталий Золочевский отправил в Генпрокуратуру список из пяти правозащитных организаций — с просьбой проверить на «нежелательность». Золочевский заявил, что хочет понять, не угрожают ли Amnesty International, Human Rights Watch, Transparency International, Московский центр Карнеги и «Мемориал» «безопасности, обороноспособности и конституционному строю России» (при этом «Мемориал» и Transparency — не иностранные организации и не подпадают под действие закона). Формулировки закона, о котором подробно писала «Медуза», позволяют назвать «нежелательной» практически любую организацию. Специальный корреспондент «Медузы» Илья Азар поговорил с представителями трех организаций из запроса Золочевского. В Human Rights Watch уверены, что Генпрокуратура их не тронет, а закон направлен против российских активистов; в российском «Мемориале» закон и запрос назвали проявлениями «нравов первобытного общества»; а в Transparency International напомнили, что организация уже состоит в другом списке — «иностранных агентов».

Татьяна Локшина, заместитель руководителя московского бюро Human Rights Watch

Конечно, это плохие новости для нас, как и для других международных организаций, но, честно говоря, серьезно к этому депутатскому письму я не отнеслась. Надеюсь, что не сделает этого и Генеральная прокуратура. Дело в том, что автор запроса называет пять [потенциально «нежелательных»] организаций, из которых подпадают под закон только три, а две — российские, к которым закон отношения не имеет. Подобное незнание предмета вызывает, мягко говоря, изумление.

Что касается возможности проверки Генпрокуратурой Human rights watch, то это довольно нелепо, так как за 20 лет (причем в последние три года было жесткое наступление на свободу мнений и гражданские организации) у нас не было проблем ни с какими органами власти. Никогда не предпринималось попыток наше бюро закрыть. Так что я советую депутату не беспокоиться.

О том, что этот закон принят не для отслеживания нарушений. В законе организации не просто «нежелательные», а «представляющие угрозу национальной безопасности и конституционному строю». Если бы с точки зрения властей мы такую угрозу представляли, нас бы уже давно закрыли. В конце концов, Минюст это может сделать и без отдельного закона. Но у нас нет никаких оснований видеть для себя здесь серьезную угрозу.

О смысле закона. Этот закон не столько против международных правозащитных организаций, сколько против российских. Мне кажется, основная цель закона — отсечь российских активистов от их международных партнеров и коллег, оставить их в своеобразном вакууме. При этом в законе не проясняется, что такое участие в деятельности «нежелательной» организации. Это означает, что правоприменитель по своему произволу или по какому-то заказу будет расценивать как участие разные вещи — вплоть до разговора с представителями «нежелательной» организации или размещение ее материалов в фейсбуке.

О законе против «нежелательных» организаций как сиквеле закона об «иностранных агентах». Тот закон создал проблемы ведущим российским НКО. Шесть десятков организаций были обозначены проводниками иностранных интересов, чуть ли не шпионами. Таким образом, попытались отстранить от них общество и не дать им эффективно работать, так как многие их проекты были связаны с госорганами, которые иметь дело с заклейменными не захотят. Новый же закон вроде бы существует для того, чтобы дать возможность властям прекратить деятельность в России тех международных организаций, которые с точки зрения властей представляют угрозу, но фактически дублирует уже существующие правовые нормы, поэтому основной мишенью закона являются именно российские организации и активисты.

Про обвинения в адрес HRW из-за ее позиции по поводу войны на востоке Украины. Это уже совсем удивительно, так как наши отчеты, касающиеся нарушений со стороны армии Украины на востоке страны, сам глава МИД России Сергей Лавров цитирует.

Александр Черкасов, член правления правозащитного общества «Мемориал»

Если бы я был исследователем нравов первобытных сообществ и всяких культов вуду, то я бы просто лез на стенку и писал кипятком, извините. Но, к сожалению, это не Папуа — Новая Гвинея или Европа XIII века, а Россия, наши дни.

Смотрите, что произошло: некий член племени объявляется проклятым, то есть нежелательным, при этом всем прочим членам племени с ним запрещается общаться. Проклятым его объявляет во внесудебном порядке колдун. При этом он не может обжаловать свое включение в список проклятых, потому что государственным структурам запрещено с ним общаться — суды у него не примут корреспонденцию. Но репрессии направлены не на него, а на тех, кто не дай бог, будет с ним общаться — вот их будут бить камнями и жарить на костре. При этом они тоже не могут оспорить это внесудебное решение о включении некоего товарища в список табуированных, так как считаются «ненадлежащим истцом».

Само понятие «нежелательной» организации — это тоже дивное и чудное явление для исследователей волшебных сказок. Есть ведь Уголовный кодекс, в котором все прописано: терроризм, экстремизм, шпионаж, когда-то была статья об умышленном повреждении морского телеграфного кабеля. Это конкретные преступления и деяния, которые нужно доказывать.

«Нежелательность» — это слово, в которое можно запихнуть любое содержание, оно написано специально для произвольного и расширительного толкования и больше ни для чего. Это как раз из этой области, а не из области права.

О том, что «Мемориал» — российская организация. Это против международного «Мемориала», да. Надо сказать, товарищ немножко поторопился. Ну, бывает такое у передовиков производства. Ну, ничего, пускай — попробуй доказать. Не знаю, кто кого в итоге будет жарить на сковородке, потому что эти товарищи в своих плясках с масками и протыканием кукол иголками немножечко заигрались. То, что Путин подписал закон, не делает бумагу, на которой написано «закон», законом, это не часть системы права. Подробности самого запроса и клоунов с бубенчиками я обсуждать не хочу.

О законе против «нежелательных» организаций как сиквеле закона об «иностранных агентах». Он тоже был прекрасен, потому что в итоге понятие политической деятельности в толковании Конституционного суда и Администрации президента свелось к тому, что это любое артикулированное высказывание на любую общественно значимую тему, адресованное власти или обществу. Но закон так и не работает, хотя с момента получения нами прокурорского представления прошло уже два года. Теперь приняли еще один закон, но в целом это разрушение правовой системы государства.

Антон Поминов, генеральный директор Центра антикоррупционных исследований и инициатив Transparency International России

Я считаю, что депутаты сошли с ума и занимаются херней — придумали какие-то несуществующие «нежелательные» организации. Персонально этот депутат из ЛДПР просто слабо понимает реальность. Он просит нас записать в этот список, хотя мы и так уже «иностранные агенты», так как мы российская организация, а не международная. Они хотят нас и умными, и красивыми сделать, но мы же умные уже, куда нам еще в красивые.

(В разговор вступает вице-президент неправительственной международной организации по борьбе с коррупцией Transparency International Елена Панфилова: «Под закон подпадаю только я, меня могут посадить на шесть лет за сотрудничество с „нежелательной“ организацией, так как я еще и зампред международной Transparency».)

О статусе российского отделения Transparency International. Мы не дочка, мы российская общественная организация. Мы прошли внутреннюю процедуру Transparency International по аккредитации нас как национального отделения. Мы связаны с ней только принципами, мы не филиал, мы независимы от них в организационном смысле, но финансово они нам, конечно, помогают.

О дальнейших действиях. От нас мало что зависит в любом случае. Это так же, как с законом об «иностранных агентах» — они придумывают эти законы, потом прокуроры, как им нравится, реагируют. Что тут поделать — будем действовать вне зависимости от обстоятельств.

О том, считает ли Transparency International себя «нежелательной». Скорее всего, мы являемся «нежелательными», так же, как и все, кто не занимаются прославлением государства, содействием его инициативам, кто не бежит впереди паровоза. Мы себя «нежелательными» не считаем, деятельность нашей организации как раз направлена на то, чтобы у нас в стране лучше жить стало. Проблема в том, что наше «лучше» может не сходится с пониманием этого депутата, а если мнения не сходятся, то в России принято запрещать.

О том, частная ли это инициатива депутата. Я думаю, что не существует генерального плана, но есть общее настроение в обществе, что все максимально сумасшедшие идеи, которые еще пять лет назад показались бы ересью, находят все больше и больше поддержки. Никто не знает что будет следующей стадией. Если эта история не пройдет, и прокуратура скажет, что проверка ничего не выявила, то депутат скажет: «Ну не получилось и не надо, ничего страшного». А если получится, то, может, его по головке погладят. Эта история про выслужиться.