Во Владимире взят Лувр Суд приговорил сотрудника ФБК Георгия Албурова к общественным работам. Репортаж Андрея Козенко

Октябрьский районный суд Владимира во вторник, 14 апреля, признал виновным сотрудника «Фонда борьбы с коррупцией» Георгия Албурова в краже картины Сергея Сотова «Плохой хороший человек» с забора, расположенного рядом с местным железнодорожным вокзалом. Гособвинитель просил три года условно, адвокат Сотова предлагал строго Албурова не наказывать — художник счел его хорошим человеком. Судья дал подсудимому 240 часов исправительных работ. «Огород у [первого замглавы Администрации президента] Вячеслава Володина на даче будешь вскапывать», — иронизировал над осужденным его начальник, оппозиционер Алексей Навальный. Так завершилось дело, которое вело Главное следственное управление СК РФ при оперативном сопровождении ФСБ. За процессом следил специальный корреспондент «Медузы» Андрей Козенко. 

В предыдущих сериях: 

Дело о полезном и значимом искусстве. Во Владимире судят сотрудника ФБК Георгия Албурова

Художник умрет, картина останется. По делу о «Плохом хорошем человеке» допросили Навального

Первым в прениях сторон выступил государственный обвинитель, заместитель прокурора Владимира Степан Володин. В июне 2014 года Албуров и еще один сотрудник «Фонда борьбы с коррупцией» Никита Кулаченков (он скрывается от следствия; дело против него выделено в отдельное производство) приехали ночью из Москвы во Владимир, сняли с привокзального забора рисунок Сергея Сотова и вернулись в столицу — чтобы подарить произведение Алексею Навальному на день рождения. Эти действия Степан Володин назвал «тайным хищением ночью, по предварительному сговору». Гособвинитель представил художника Сотова своего рода подвижником, который на протяжении четырех лет устраивал на заборе выставки своих рисунков; впрочем, слово «картина» применительно к работам Сотова в суде звучало все реже и реже.

Володин сказал, что, по версии обвинения, Сотов обнаружил пропажу, а потом и сам был обнаружен группой прохожих, которые уговорили его обратиться в полицию с заявлением. Сотов так и сделал, оценив ущерб от пропажи «Плохого хорошего человека» в пять тысяч рублей. В эту сумму, по словам прокурора, входили расходные материалы — бумага и картон, но, главное, «труд художника, его опыт и умение». «Это был публичный показ, — рассказывал Володин про выставку. — Несмотря на, скажем так, личностные особенности этого творческого человека, он четко дал понять, что рисунок — его собственность, и распространять его работы без его ведома нельзя». Под «личностными особенностями» гособвинитель подразумевал, видимо, то, что работы у Сотова пропадали и раньше, но ему и в голову не приходило жаловаться на это в полицию.

Володин привел выводы, сделанные в ходе двух экспертиз. Первая — историко-культурная — признала «Плохого хорошего человека» «рисунком выставочного значения» стоимостью не менее двух с половиной тысяч рублей. А вторая экспертиза — искусствоведческая — методом сравнения рисунка Сотова с аналогичными (какими — не прозвучало) оценила его уже в пять тысяч рублей.

«В изобразительном искусстве есть такое направление как абстракционизм, — прокурор, как ранее и другие участники процесса, не удержался и ушел в теорию искусств. — И пусть многим он кажется детским малеванием, картины художников продаются за огромные деньги». Начались смешки. «Отдельные экземпляры оцениваются в стоимость квартиры в Москве», — гособвиненитель измерял искусство по высшей шкале. Как, впрочем, и самого Сотова: «Он особенный человек, у нас таких все меньше и меньше. В Москве таких уже вообще, наверное, нет. Он искренне и наивно полагал, что на заборе можно именно выставку организовать. Свидетель Навальный сказал, что не повесил рисунок дома. Правильно! Такие работы должны быть общественным достоянием».

Прокурор защитил Сотова от его же собственных слов, произнесенных в интервью — о том, что тот не хотел писать заявление в полицию, а потом собирался его забрать. Это, по мнению Володина, была лишь минутная растерянность художника, услышавшего неожиданный вопрос журналиста.

Что же касается Албурова, то он, уверен прокурор, прекрасно отдавал себе отчет в том, что идет на преступление. Он знал фамилию автора рисунка, знал, где хранится сам рисунок. В смс-переписке (попавшей в распоряжение следствия) сами работники ФБК называли снятие картины с забора «кражей» и даже предлагали художнику заплатить, чтобы избежать возможных проблем. Но Албуров с Кулаченковым предупреждение проигнорировали. «Еду во Владимир брать Лувр», — процитировал Володин одну из смсок, отправленных подсудимыми.

Он попросил суд дать Албурову три года лишения свободы, но условно.

Представитель Сотова, адвокат Олег Ралль попросил у суда Албурова строго не наказывать: «Подсудимый вызывает у нас определенную симпатию». «Хороший человек», — шепотом иронизировал сидевший в зале суда Навальный.

Адвокат Албурова Анна Полозова напомнила, что рисунок висел на заборе несколько дней — под всеми дождями и ветрами; без малейшего намека на то, что он кому-то принадлежит — никаких хотя бы инициалов или иных признаков его принадлежности хоть кому-то на нем не было. «Все это дело было лишь поводом для того, чтобы обыскать сотрудников ФБК, изъять у них технику, прослушивать, постараться скомпрометировать», — напомнила она. Полозова настаивала, что состава преступления в действиях Албурова нет. Она напомнила, что Генпрокуратура отказывалась утверждать написанное в ГСУ СК обвинительное заключение, и СК пришлось идти на хитрость — отправить дело во владимирскую прокуратуру, где с московскими следователями не спорят. Адвокат говорила, что рисование Сотова — это его увлечение, а не способ извлечения дохода. Свои работы он последний раз продавал в 1990-е годы.

Полозова упрекнула суд в том, что он не удовлетворял ходатайства защиты — отказался заслушивать аудиозапись интервью Сотова, например. Все экспертизы были проведены без участия защиты и без возможности задать экспертам свои вопросы. Ходатайства об их исключении из дела суд тоже отклонил. Забор, напоминала адвокат, не является собственностью Сотова и не может быть местом хранения его имущества. По хорошему, художника следовало бы привлечь к административной ответственности — как для тех, кто расклеивает в неустановленных местах рекламу и частные объявления. Адвокат, разумеется, попросила Албурова оправдать.

В прениях сам подсудимый не участвовал, а последнее слово попытался превратить в политическое выступление — правда, его все время прерывал судья. «Наконец-то можно убрать серьезное выражение лица. То, что здесь происходит — унижение и позорище для правоохранительной системы», — так начал Албуров. Он назвал судью и гособвинителя соучастниками незаконного преследования. Это преследование, как и раньше, он связал со своей антикоррупционной деятельностью против чиновников и депутатов. Судья Юрий Евтухов морщился, прерывал, требовал говорить по сути уголовного дела, но Албуров от этой сути был уже далеко. Он именовал высших чиновников России «политическими гастарбайтерами», которые добывают деньги здесь, а живут с семьями за границей. Евтухов нетерпеливо стучал ладонью об стол.

Для вынесения приговора ему понадобилось чуть больше часа. С общей его направленностью все стало ясно с первой же страницы. Судья указал, что свою причастность к исчезновению рисунка Албуров и сам не отрицает, однако с его трактовкой событий он в корне не согласен. В приговоре указано, что Сотов — художник, работающий в жанре социальной графики, пять тысяч за «Плохого хорошего человека» — это реальная цена, а его пропажа — ущерб для Сотова. Рисунок «обладает всеми признаками имущества», которое было незаконно вывезено, а потом подарено, о чем в твиттере Навального прямо указано.

И когда казалось, что все идет к условному сроку, судья убрал один из квалифицирующих признаков. Евтухов сказал, что «Плохой хороший человек» не является предметом первой необходимости для художника, поэтому его пропажа — это просто ущерб, а не значительный ущерб. Поэтому Албуров приговаривается к обязательным работам — 240 часов.

— Приговор понятен? — задал традиционный вопрос Евтухов.

— Нет. Какие обязательные работы? Где? Когда? — засыпал его вопросами Албуров.

— Уголовно-исправительная инспекция разъяснит, — сказал судья и закрыл заседание.

— Пойдешь к Володину на дачу огород копать, — вновь иронизировал Навальный, явно имея в виду не гособвинителя, а его однофамильца из Администрации президента (в конце 2013 года ФБК опубликовал большое расследование о дачном кооперативе «Сосны»; над этим расследованием работал Георгий Албуров). 

Албуров заявил, что намерен обжаловать приговор. Кроме того, не исключено, что он будет амнистирован — в текущем проекте амнистии наказания, подобные этому, будут аннулированы.