Кто пришел за «Башнефтью» История башкирского ТЭКа от Рахимовых до Евтушенкова. Очерк Ильи Жегулева

Покупка «Башнефти» стоила основателю АФК «Система» Владимиру Евтушенкову свободы — уже месяц он под домашним арестом, его обвиняют в хищении акций. Есть версия, что на «Башнефть» претендовал глава «Роснефти» Игорь Сечин. Журналист Илья Жегулев (телеканал «Дождь») специально для «Медузы» рассказывает, чем ценна «Башнефть», кто ей владел и за что преследуют Евтушенкова.

* * *

Тихой августовской ночью 2003 года в Златоусте загорелось здание типографии. Злоумышленники приехали на красной «Ниве», забросили в окна типографии пятилитровые канистры, а затем выстрелили зажигательными ракетами. На той же красной «Ниве» участники «кингисеппской» банды покинули Златоуст.

Так собственники «Башнефти» отбивались от первой атаки Игоря Сечина: в типографии, расположенной на границе с Башкирией, печатали листовки против президента республики Муртазы Рахимова. Сечин, тогда — заместитель руководителя администрации президента, пробовал себя в новой, непривычной роли: аппаратный боец впервые включился в политическое противостояние. Бизнесмен, управляющий директор Межпромбанка Сергей Веремеенко, поддерживаемый Сечиным, бился за пост президента Башкирии отчаянно — более грязной предвыборной кампании страна, пожалуй, не знала. Однако Муртаза Рахимов нашел влиятельных заступников и все-таки смог убедить Владимира Путина оставить его еще на один срок.

За несколько месяцев до пожара в Златоусте завершилась приватизация крупной государственной нефтяной компании: с помощью нехитрых схем башкирский ТЭК незаметно перешел семье руководителя региона Муртазы Рахимова. Именно тогда, в 2003-м, началась новейшая история «Башнефти», которая спустя десятилетие привела к аресту основателя и владельца АФК «Система» Владимира Евтушенкова. Та жесткая предвыборная кампания была лишь первой попыткой завладеть «Башнефтью». Эта попытка провалилась. Но Сечин не сдался.

Бай-нефть

Сейчас уже трудно представить, что когда-то «Башнефть» была главным поставщиком нефти в Союзе. В 1954-м молодое предприятие вышло на первое место среди добывающих компаний СССР, в 1960-е оно добывало до 48 млн тонн в год. Однако со временем запасы истощились, а в Тюменской области появились серьезные конкуренты. В 2003-м НК ЮКОС извлекла 80 млн тонн, а «Башнефть» — «всего» 12 млн, то есть в семь раз меньше. За десять последних лет добыча у «Башнефти» сильно не увеличилась. В 2013-м компания добыла 16 млн тонн, тогда как «Роснефть», выросшая за счет активов ЮКОСа и ТНК-ВР, — уже 205 млн.

«Башнефть» ныне — седьмая из российских компаний по уровню добычи нефти. А еще в башкирской нефти слишком много серы, ее неохотно берут в трубу — именно из-за нее (и из-за такой же татарской) российская нефть Urals стоит дешевле марки Brent.

Зато в Башкирии сохранились мощности по переработке нефти, рассчитанные на огромные ресурсы добычи. Так что основной актив «Башнефти» — не месторождения, а четыре нефтеперерабатывающих завода: Уфимский и Новоуфимский НПЗ, «Уфанефтехим» и «Уфаоргсинтез». Вместе они перерабатывают намного больше, чем добывает «Башнефть». В структуре выручки доходы от продаж нефтепродуктов составляют примерно 70%.

Эта не слишком типичная для нефтяных компаний структура предприятия повлияла и на особенности бизнеса компании.

В Башкирии нефтяная отрасль — определяющая для экономики и политики. Нефтяник, директор Уфимского НПЗ Муртаза Рахимов на первых свободных выборах попал в Верховный совет Башкирии и стал его председателем. Демократом Рахимов никогда не был, зато умел лавировать, пусть и на грани фола: 19 августа 1991-го поддержал ГКЧП, но как только стало понятно, что дело проиграно, публично покинул КПСС и выступил за Бориса Ельцина. А в 1993-м Муртазу Рахимова избрали президентом республики.

Рахимов крепко держал в своих руках нефтяную отрасль и был последователен. Еще в 1992 году местный парламент (при его председательстве) приостановил действие в республике федерального законодательства о приватизации в части топливно-энергетического комплекса — и ввел местное. Нефтехимические гиганты прошли акционирование, контроль над ними получили республиканские власти. Лояльных руководителей переутвердили, на всякий случай назначив им замов — «смотрящих» из числа личных знакомых Муртазы Рахимова.

Окончательно правила игры в башкирском ТЭКе сформировались во второй половине 1990-х. Своей нефти местным перерабатывающим заводам не хватало, а крупные компании относились к «Башнефти» с опаской и готовы были поставлять ей свою нефть только за предоплату. Но денег на это у НПЗ не было, поэтому «Башнефть» обзавелась трейдерами — так называемыми «давальцами». «Давалец» являлся на завод со своей нефтью; никто не знал, откуда она у него, да никого это и не интересовало, потому что трейдер делал главное — брал мощности НПЗ в аренду. За оговоренную плату «давалец» перерабатывал свою нефть и увозил ее же, но уже в виде нефтепродуктов — бензина и мазута.

Те, кому удавалось стать «давальцем», моментально получали сверхприбыли. С каждой переработанной тонны можно получить $25, а НПЗ позволяли перерабатывать сотни тысяч тонн в месяц. Кого пускать к «Башнефти» с «давальческой» схемой, решал лично Урал Рахимов — сын президента республики. Официально он возглавлял советы директоров сразу нескольких компаний, а с «клиентами» и «партнерами» встречался в доме приемов «Башкирэнерго». Туда ездили и директора заводов, и «давальцы». Посредники появлялись внезапно, заработать можно было быстро и много. Но также быстро можно было и пропасть — конкуренция была дикой из-за непрозрачности решений, принимаемых Уралом.

Так, например, возникший в начале нулевых буквально из ниоткуда «давалец» Василий Хитаришвили стремительно стал миллионером, заработав только в 2002 году $90 млн. С такой же стремительностью Хитаришвили и сгинул: в декабре 2002-го предпринимателя застрелили. По вердикту суда — его «заказал» другой «давалец», Игорь Изместьев, который хотел избавиться от конкурента.

Предприниматель Игорь Изместьев поставлял на местные НПЗ до 400 тыс. тонн в месяц — пятую часть объема, которую мог переработать республиканский ТЭК. Как писал Forbes, к 2000-му переработка нефти на башкирских НПЗ могла принести Изместьеву $700-800 млн. Конкуренты Изместьеву мешали — слишком дорого ему обходился статус доверенного лица Урала Рахимова: «давалец» выполнял самые сложные поручения президентского сына, опираясь на связи в Москве. Еще в начале 1990-х Изместьев подружился с бывшим боксером Сергеем Финагиным, лидером «банды кингиссепских». Люди Финагина были готовы на все: от убийства первого заместителя директора Новоуфимского НПЗ Салавата Гайнанова в 1994-м — до поджога злополучной типографии в 2003-м.

Эти связи «давальца» Изместьева в итоге и подвели. В 2010 году Мосгорсуд приговорил его к пожизненному заключению.

А к раскрытию подробностей деятельности Игоря Изместьева привело событие, совершенно не связанное с «Башнефтью» — трагедия в Беслане. В связи с терактом осенью 2004 года по всей стране усилили меры безопасности, внимательные патрули ходили по улицам городов в поисках подозрительных лиц. 18 сентября в Пресненском районе Москвы сотрудники милиции заметили человека, который нервно посматривал на свой автомобиль. С документами у него все было в порядке, а вот на просьбу милиции открыть машину мужчина сходу предложил взятку в $30 тыс. Времена, впрочем, были не те: автомобиль вскрыли, обнаружив там тротиловые шашки и пару мин.

Мужчину отвезли в участок и допрашивали так тщательно, что к утру он скончался. Офицер-подводник Александр Пуманэ никак не был связан с террористами, захватившими школу в Беслане. Зато оказался одним из киллеров «банды кингиссепских». Лидер банды Сергей Финагин, арестованный в 2006 году, дал щедрые показания: выяснилось, что значительную часть «заказов» банда получала от «давальца» Изместьева.

Империя Урала

Новый президент России Владимир Путин взял курс на централизацию. Местных князей решили подчинить системе, а в случае сопротивления — уволить. У Кремля не было единого мнения по поводу того, что делать с «бабаем», как за глаза называли Рахимова: с одной стороны, экономика Башкирии была в замороженном состоянии, феодализм здесь царил больше, чем где-либо в стране; с другой — Рахимов обеспечивал неплохие результаты на выборах и был гарантом политической стабильности.

Тучи над головой Муртазы Рахимова начали сгущаться. Но чутье старого политика никогда не подводило. А если уж и уходить из политики, то явно не с пустыми руками.

В 2002-м Муртаза Рахимов сконцентрировал все активы башкирского ТЭК в двух государственных компаниях и разрешил им продавать записанные на них предприятия. Среди потенциальных покупателей был даже миллиардер Олег Дерипаска: объединив усилия с другими миноритариями, он попытался ввести в совет директоров «Башнефти» своего представителя. Однако представителя Дерипаски в 2003 году фактически не пустили на годовое собрание — его продержали на регистрации ровно до тех пор, пока оно не закончилось.

Но Рахимов, очевидно, и не собирался продавать активы внешнему инвестору. Чтобы защитить отрасль, он решился вывести ее из-под государственного контроля. В итоге обе госкомпании передали контрольные пакеты предприятий семи малоизвестным фирмам, большая часть которых была зарегистрирована в республике. Летом 2003 все эти сервисные компании стали соучредителями новой, теперь уже полностью частной компании. Ее совет директоров возглавил сам Урал Рахимов. Участие в компании фирмы «оплатили» долями в энергетических предприятиях, которые им достались раньше; позже эти ценные бумаги передали четырем благотворительным фондам, связанным с Уралом Рахимовым.

История с перерегистрацией нефтяных активов не осталась незамеченной в Москве. В Башкирию выслали проверяющих Счетной палаты России. Выводы их были очевидны. «Это самый беспрецедентный случай хищения активов из федеральной собственности в истории нефтеперерабатывающих компаний России», — заключал аудитор Сергей Игнатов.

В Башкирии саму проверку Счетной палаты связали с политикой: в это время в республике набирала обороты кампания за кресло президента, Сергей Веремеенко боролся с Муртазой Рахимовым — и небезуспешно. Впрочем, причинно-следственная связь, скорее, была другой.

В том же 2003 году началось дело ЮКОСа. Инициатором преследования основателей нефтяной компании уже тогда называли Игоря Сечина; считалось также, что он действовал в интересах государственной «Роснефти» (в феврале 2004-го Сечин вошел в ее совет директоров, в 2004-м возглавил его, а в 2012-м стал президентом госкомпании; главный документ эпохи на эту тему — аналитическая записка близкого к Кремлю политолога Глеба Павловского). «Роснефть» только что купила «Северную нефть», планируя расширяться и дальше. Очевидно, ее аппетиты не ограничивались ЮКОСом.

Победив на выборах, Сергей Веремеенко должен был восстановить прежний статус-кво в местном ТЭКе, вернув нефтяные компании обратно в собственность государства, рассказывает «Медузе» источник, работавший тогда в башкирском правительстве. И поясняет: в случае смены власти историю с приватизацией можно было переиграть, признав ее незаконной — по итогам проверки Счетной палаты возбудили уголовное дело.

По-видимому, Игорь Сечин решил развивать активность по всем направлениям. Это не могло не настораживать его оппонентов, в том числе в Кремле. Сопротивление Сечину оказывал глава администрации президента Александр Волошин, действовавший через семью Ельциных, своего помощника Владислава Суркова и даже друга Путина Дмитрия Медведева (который, как утверждают собеседники «Медузы» из администрации президента, никогда не входил в один лагерь с Сечиным и по мере сил боролся с ним за влияние). «Сечин слишком агрессивно зашел [в Башкирию], — говорит чиновник, курировавший в то время башкирское направление. — Выдвижение Веремеенко было абсолютно сечинской игрой». «Вся семья [Ельциных], Волошин, Сурков помогали „бабаю“ усидеть, чтобы Сечин не усилил свое влияние настолько», — рассказывает «Медузе» источник, работавший тогда в башкирском правительстве.

25 октября 2003 года арестовали главу нефтяной компании ЮКОС Михаила Ходорковского. Это была убедительная победа силового крыла Кремля и прежде всего Игоря Сечина. Его антагонист, Александр Волошин, подал в отставку.

А спустя полтора месяца, 7 декабря 2003-го, Веремеенко добился на выборах в Башкирии серьезных результатов. Как поясняет источник из башкирского правительства, «от вбросов Рахимова умело защищались с помощью неподконтрольных ему силовиков». Почти на каждый участок пришли представители от прокуратуры, которых вызвали по звонку из Москвы — следить за соблюдением законности; при них башкирская милиция не решалась выгонять наблюдателей. В итоге Рахимов не смог победить в первом туре. Президент взял 43,04%, Веремеенко досталось 25,15%. Третьим был сенатор Ралиф Сафин с 22,89%. Влияние Рахимова покачнулось: в случае снятия Сафина, Веремеенко мог выиграть у Рахимова с легкостью. Для «бабая» результат первого тура уже был сокрушительным поражением.

В общем, казалось, что путь на Башкирию для Игоря Сечина был открыт.

Однако с Рахимовым неожиданно встретился Владимир Путин. Уже через два дня после выборов «хромой» президент сидел в кабинете у главы государства. Кремлевский чиновник, готовивший эту встречу, рассказывает, что растянулась она на несколько часов; Путин даже прерывал ее, чтобы посетить протокольное мероприятие. О чем они тогда говорили, неизвестно. Как бы то ни было, встреча еще не закончилась, а от Путина уже поступила команда: «не мешать Рахимову выиграть во втором туре», рассказывает источник.

Веремеенко фактически снял кандидатуру с выборов, Рахимов выиграл с привычным туркменским результатом. Сечину пришлось отступить.

Подмога из Москвы

Можно предположить, что Рахимов заверил Путина: стабильность региона важнее борьбы с мифическим феодализмом. И, видимо, уже тогда договорился, что с башкирскими активами будет постепенно прощаться. Стало ли это реальным условием сохранения власти, неизвестно. Однако уже в 2005 году 25% «Башнефти» (и от 18 до 28% других предприятий башкирского ТЭКа) отошло компании АФК «Система». Сделка одобрялась на самом верху, свидетельствует источник «Медузы».

Одновременно на президента республики опять давили налоговики — в мае 2005-го арбитражный суд Башкирии потребовал у компании, контролируемой Уралом Рахимовым, вернуть часть активов местного ТЭКа государству. В июне стороны заключили внесудебное соглашение. А в августе «Система» начала оформлять сделку по приобретению «Башнефти».

Полностью купить активы башкирского ТЭКа и консолидировать их под одним названием — «Башнефть» — основателю и главе АФК «Система» Владимиру Евтушенкову удалось лишь в 2009 году. Тогда опять появилось много слухов о том, что государственная «Роснефть» имеет виды на «Башнефть». Но пост президента России занимал Дмитрий Медведев, и позиции Сечина были существенно слабее.

При этом в Кремле говорили, что Евтушенков — всего лишь временный держатель «Башнефти», и что выкупает он предприятие, чтобы потом передать «Роснефти». Эту версию подтверждает и то, что в 2005 году Евтушенков покупал блокирующий пакет компании за свои $600 млн, однако остальные пакеты компаний в 2009-м были приобретены уже на $2 млрд, занятых на семь лет у государственного ВТБ.

Что в итоге отошло Евтушенкову?

1. ОАО АНК «Башнефть». Ключевое звено активов; собственно, добывающее предприятие. Добычу «Башнефть» ведет с 1932 года, сейчас ее месторождения крайне истощены и требуют вложений. Показатель суточного отбора нефти с одной скважины у «Башнефти» — худший в отрасли. Лишь меньше 10% всей своей нефти «Башнефть» добывала из более качественных месторождений, расположенных в западной Сибири.

2. Три старых НПЗ — «Уфимский», Ново-Уфимский и «Уфанефтехим». Производили 14% всего бензина в России и 13% всего дизельного топлива.

3. ОАО «Уфаоргсинтез». Еще один НПЗ, но не такой как все. Здесь нефти перерабатывается значительно меньше, зато добавленная стоимость больше. Завод — крупнейший производитель фенола в стране и на третьем месте в России по производству полипропилена. Завод был гордостью Урала Рахимова, он в него в свое время крупно вложился.

4. ОАО «Башкирнефтепродукт». Главный продавец башкирского бензина — около 280 собственных бензоколонок и еще 40 — в управлении.

5. ОАО «Башкирэнерго». Местный энергетический актив. Предприятие контролирует 100% башкирского рынка электроэнергии и 80% рынка отопления.

За то время, пока «Башнефтью» владел Евтушенков, АФК «Система» заработала на этих активах от $3,8 млрд (по подсчетам Forbes) до $6 млрд (по версии Следственного комитета). Так что люди, пришедшие к Евтушенкову за «Башнефтью», не рассчитывали встретить отпор, рассказывает источник «Медузы». Но предприниматель не хотел уступать компанию за ту цену, которую ему предлагали. По словам собеседников «Медузы», он всерьез рассчитывал на помощь премьер-министра Дмитрия Медведева, который его не раз уже выручал.

И это, судя по всему, правда. Например, Медведев, по-видимому, поддержал Евтушенкова, когда налоговики пытались оспорить приватизацию башкирских нефтяных компаний с помощью 169-й статьи Гражданского кодекса о сделках, «противоречащих нормам морали». Тогда национализация башкирского ТЭКа застопорилась после специального определения Высшего арбитражного суда. Возглавляемый однокашником Дмитрия Медведева Антоном Ивановым суд всего за полтора месяца выпустил разъяснение, в котором ограничил применение 169-й статьи в налоговых делах.

Медведев настолько часто вступался за «Систему», что среди людей, вращающихся в кругах, ответственных за ТЭК, намекали: треть консолидированной в руках Евтушенкова «Башнефти» может принадлежать премьеру. «Сейчас в разговорах о „Башнефти“ среди чиновников фамилия Евтушенкова практически не упоминается. Все уверены, что это удар именно по Медведеву», — заключает источник, близкий к правительству Башкирии.

Не по понятиям

«Башнефть», купленная «Системой» продолжала испытывать нехватку ресурса — как добывающая компания. Это продолжалось вплоть до того момента, когда компания смогла выиграть лицензию на месторождение Требса и Титова в Ненецком автономном округе. «„Башнефть“ могла бы стать совершенно другой компанией, — рассказывает партнер и аналитик консалтингового агентства RusEnergy Михаил Крутихин. — Тут уже получалась совсем иная перспектива. Это нефть хорошего качества, и ее много».

«Система» договорилась разрабатывать это месторождение в сотрудничестве с «Лукойлом», у которого рядом был свой НПЗ и небольшой экспортный терминал. Но партнерству неожиданно попытались помешать пожилые миноритарии «Башнефти». Пожилые — буквально: несколько пенсионеров выступили против сделки. Юристы, представляющие их интересы, пытались оспорить создание совместного предприятия с «Лукойлом» и передачу лицензии. «Они обращались в суд, добивались замораживания проекта. Все понимали, что не старушки [эти] — настоящие истцы, которые плели интриги, — рассказывает Крутихин. — А кроме Сечина эта компания никому другому была не нужна».

В мае 2012 года Роснедра возглавил Александр Попов — бывший помощник Сечина. После этого дела миноритариев «Башнефти» резко пошли в гору. По иску Светланы Проскуряковой, которая сочла, что потеряла в дивидендах, когда «Башнефть» решила организовать совместное предприятие с «Лукойлом», лицензия вернулась «Башнефти». В итоге «Система» потеряла инфраструктуру и инвестиции для разработки недр, а «Лукойл» — доступ к ним.

Чтобы вернуть лицензию совместному предприятию, потребовалось два года. Но летом 2014-го появился новый иск: 75-летняя Райля Иноземцева возмутилась малыми дивидендами. Иск этот не был бы таким абсурдным, если бы не невероятные дивиденды, выплаченные акционерам «Башнефти» по результатам 2013 года: дивиденды были в 1,8 раз больше прибыли — почти 83 млрд руб. По сложившийся практике, акционеры выплачивают дивиденды, превышающие годовую прибыль, в ситуации, когда они готовы этот актив потерять. Видимо, Евтушенков знал, что предприимчивые бабушки — далеко не главная проблема «Башнефти».

* * *

Весной 2014 года про «давальца» Изместьева, осужденного пожизненно, снова вспомнило следствие.

Его перевезли из соликамской тюрьмы для «смертников» «Белый лебедь» в столичное СИЗО, где он начал активно давать новые показания. 29 апреля возбуждено уголовное дело против Урала Рахимова. 17 июля на основании показаний Изместьева арестован его покровитель, один из богатейших представителей армянской диаспоры Левон Арапетян. Именно Арапетян в свое время свел Изместьева с семьей Рахимовых. Он и сам был у Рахимовых одним из «давальцев». В свою очередь, Арапетян дал показания на Евтушенкова. После второй встречи со следователем председатель совета директоров АФК «Системы» из свидетеля превратился в обвиняемого.

Что привлекло Следственный комитет РФ к фигуре добросовестного покупателя — Евтушенкова? Во-первых, «Система» назначила своих людей руководителями предприятий башкирского ТЭК еще в ноябре 2008 года, то есть до покупки «Башнефти». Во-вторых, по мнению следствия, цена активов, приобретенных «Системой», была необоснованно занижена. За контрольные пакеты акций башкирского ТЭКа «Система» заплатила $2 млрд. «Система» недоплатила за активы минимум около $500 млн, как обещала, к тому же даже $2,5 млрд — цена ниже рыночной, считает следствие.

Однако $500 млн были отложенным платежом, а у «Башнефти» обнаружились долги, о которых «Система» до покупки не знала. О том, что цена была выше справедливой, говорилось в нескольких независимых исследованиях того времени. Например, Forbes, со ссылкой на отчет аналитической компании «Атон» (2009), писал, что цена «Башнефти» превышает на 60-90% рыночную стоимость всех приобретенных активов.

Следствие также указывает, что покупка «Системой» акций «Башнефти» произошла в тот же день, когда с акций предприятий «Башнефти» сняли арест из-за подозрения в неуплате налогов (это произошло 30 марта 2009 года). Таким образом, следствие считает, что Евтушенков задействовал административный ресурс — чтобы надавить на налоговиков.

Почему же Евтушенков в свое время отказался продавать «Башнефть»? Участники рынка не знают ответа на вопрос. «По понятиям, Евтушенкову явно намекнули — тебе дали заработать, теперь можно актив отдавать», — рассказывает источник, близкий к администрации президента. Однако Евтушенков чего-то ждал. «Возможно, он хотел личной аудиенции у Путина, а Путин считал, что вопрос не требует его участия. Плюс, Медведев вполне мог пообещать все решить, ведь уже не однажды выручал Евтушенкова», — рассуждает источник.

На сентябрьском международном инвестиционном форуме в Сочи тема ареста Евтушенкова буквально витала в воздухе, каждый норовил задать вопрос об этом Дмитрию Медведеву. Тот ситуацию не комментировал. Какой-то ответ последовал лишь во время эксклюзивного интервью ИТАР-ТАСС. Премьер сказал что-то в духе «во всем должно разобраться следствие», рассказывают источники в правительстве. Впрочем, в финальную версию интервью ни вопрос, ни ответ про Евтушенкова не вошли.