«Место невыносимых страданий» «Остров Сахалин» 120 лет спустя: фотоистория Олега Климова
В 1890 году Антон Чехов отправился на «каторжный остров Сахалин». Писатель хотел изучить ситуацию с русской каторгой, привлечь внимание к «месту невыносимых страданий», понять, как реальность отличается от официальных заявлений. В 1895 году вышло публицистическое исследование Чехова «Остров Сахалин», потрясшее читающую публику. Вскоре царское правительство решило реформировать законодательство о каторжанах и ссыльных.
Спустя 120 лет после выхода книги фотограф Олег Климов отправился по местам пребывания Чехова на острове. «Каторгу действительно отменили сто лет назад, но я попытался найти ее остатки внутри каждого из нас, в том числе и в себе — для того, чтобы попытаться ответить на типичный русский вопрос: почему на фоне божественного пейзажа — такая убогая человеческая жизнь?»
Цитаты приведены по изданию: А.П. Чехов. Остров Сахалин. Владивосток — Южно-Сахалинск. Издательство «Рубеж», 2010.
«Тут кончается Азия, и можно было бы сказать, что в этом месте Амур впадает в Великий Океан, если бы поперек не стоял остров Сахалин». Глава I, стр. 16
«Небо целыми неделями бывает сплошь покрыто свинцовыми облаками, и безотрадная погода, которая тянется изо дня в день, кажется жителям бесконечною. Такая погода располагает к угнетающим мыслям и унылому пьянству». Глава VII, стр. 78
«— Когда приблизительно идет здесь последний снег? — спросил я. — В мае, — ответил Л. — Неправда, в июне, — сказал доктор, похожий на Ибсена». Глава II, стр. 31
«…про Сахалин же говорят, что климата здесь нет, а есть дурная погода, и что этот остров — самое ненастное место в России». Глава VII, стр. 79
«Добыча каменного угля, как я уже сказал, производится в версте от поста [Александровский]. Я был в руднике, меня водили по мрачным, сырым коридорам и предупредительно знакомили с постановкой дела…» Глава VIII, стр. 134
«Когда кончается срок, каторжного освобождают от работ и переводят в поселенцы. Задержек при этом не бывает. Новый поселенец, если у него есть деньги и протекция у начальства, остается в Александровске или в том селении, которое ему нравится». Глава XV, стр. 231
«А между тем каторжник, как бы глубоко он ни был испорчен и несправедлив, любит всего больше справедливость, и если ее нет в людях, поставленных выше его, то он из года в год впадает в озлобление, в крайнее неверие». Глава VIII, стр. 139
«Вечером с работ возвращается муж-каторжный; он хочет есть и спать, а жена начинает плакать и причитывать: „Погубил ты нас, проклятый!“» Глава VIII, стр. 139
«Вечером была иллюминация. По улицам, освещенным плошками и бенгальским огнем, до позднего вечера гуляли толпами солдаты, поселенцы и каторжные. Тюрьма была открыта». Глава II, стр. 64
«В Дуэ всегда тихо. К мерному звону кандалов, шуму морского прибоя и гуденью телеграфных проволок скоро привыкает ухо, и от этих звуков впечатление мертвой тишины становится сильнее». Глава VIII, стр. 132
«В одной избе, состоящей чаще всего из одной комнаты, вы застаете семью каторжного, с нею солдатскую семью, двух-трех каторжных жильцов или гостей, тут же подростки, две-три колыбели по углам, тут же куры, собака, а на улице около избы отбросы, лужи от помоев, заняться нечем, есть нечего, говорить и браниться надоело…» Глава VIII, стр. 129
«Если женщины промышляют проституцией, то сожители их обыкновенно поощряют это занятие. В проститутке, добывающей кусок хлеба, сожитель видит полезное домашнее животное и уважает ее, то есть сам ставит для нее самовар и молчит, когда она бранится. Она часто меняет сожителей, выбирая тех, кто побогаче или у кого есть водка, или меняет просто от скуки, для разнообразия». Глава XVI, стр. 204
«Если ребенок плачет или шалит, то ему кричат со злобой: „Замолчи, чтоб ты издох!“ Но все-таки, что бы ни говорили, как бы ни причитывали, самые полезные, самые нужные и самые приятные люди на Сахалине — это дети, и сами ссыльные хорошо понимают это и дорого ценят их. В огрубевшую, нравственно истасканную сахалинскую семью они вносят элемент нежности, чистоты, кротости, радости». Глава XVII, стр. 218
«… но когда говорят о политике, то выходит из себя и с неподдельным пафосом начинает говорить о могуществе России и с презрением о немцах и англичанах, которых отродясь не видел. Про него рассказывают, что когда он, идучи морем на Сахалин, захотел в Сингапуре купить своей жене шелковый платок и ему предложили разменять русские деньги на доллары, то он будто бы обиделся и сказал: „Вот еще, стану я менять наши православные деньги на какие-то эфиопские!“ И платок не был куплен». Глава I, стр. 59
«Главное богатство Сахалина и его будущность, быть может, завидная и счастливая, не в пушном звере и не в угле, как думают, а в периодической рыбе. Часть, а быть может, и вся масса веществ, уносимая реками в океан, ежегодно возвращается материку обратно в виде периодической рыбы». Глава XVIII, стр. 285
«А. Н. Корф (генерал-губернатор)… сказал короткую речь: „Я убедился, что на Сахалине „несчастным“ живется легче, чем где-либо в России и даже Европе. В этом отношении вам предстоит сделать еще многое, так как путь добра бесконечен“… Его похвальное слово не мирилось в сознании с такими явлениями, как голод, повальная проституция ссыльных женщин, жестокие телесные наказания, но слушатели должны были верить ему: настоящее в сравнении с тем, что происходило пять лет назад, представлялось чуть ли не началом золотого века». Глава I, стр. 64