«Соседняя комната» — фильм Педро Альмодовара об эвтаназии и дружбе Тильда Суинтон играет умирающую военную журналистку. Ее подруга (Джулианна Мур) должна быть рядом, когда все закончится
На Венецианском кинофестивале прошла премьера нового фильма Педро Альмодовара «Соседняя комната». Впервые режиссер снял фильм на английском языке, но это не единственное отличие этой картины от других его работ. По меркам автора, это предельно спокойная, даже минималистичная картина, главная тема которой не любовь, как обычно у него бывает, а дружба на фоне приближающейся смерти. Кинокритик Антон Долин рассказывает об этой премьере.
Пушистый, мягкий, неправдоподобно розовый снег идет над Нью-Йорком — наверное, из-за глобальных климатических изменений. Или из-за того, что Марта, когда-то знаменитая военная корреспондентка ведущих изданий, уже не вылечится от рака. Экспериментальное лечение не сработает, и она умрет: перед смертью и не такое мерещится. А может, потому что автор «Соседней комнаты» — Педро Альмодовар, режиссер из Испании, где не бывает снега. Раз уж он решил наконец рискнуть и снять свой первый фильм по-английски, то сделал это в той стране и городе, где снегом можно полюбоваться. Он особенно красив, если, как Марта, понимаешь, что видишь его в последний раз.
Каждый значительный режиссер стремится, осознанно или нет, сделать хотя бы по фильму на две главные темы: о любви и о смерти. О любви Альмодовар снимал всегда, иногда кажется, что эту тему он попросту исчерпал где-то на этапе «Поговори с ней» (2002). К смерти подступал сперва играючи, в жанровом ключе — например, в раннем «Матадоре» (1986), потом посерьезнел во «Всем о моей матери» (1999), тем более «Боли и славе» (2019). «Соседняя комната» — фильм, в котором нет вовсе ничего, кроме страха неизбежной смерти и его чудотворного преодоления. Не через стоицизм или юмор (его в картине почти не найти, что для Альмодовара нетипично), а через сочувствие, эмпатию. Горькая элегия о смерти на глазах превращается в тихую оду дружбе.
Источник для сценария — роман американки Сигрид Нуньес «Через что ты проходишь» (на чужом материале основаны как минимум еще три фильма Альмодовара — «Живая плоть», «Кожа, в которой я живу» и «Хульета»). Это прекрасная проза, ироничная, образная и трезвая, но внутреннего движения в ней больше, чем внешних событий. Фактически режиссеру пришлось сконструировать бэкграунд героинь: безымянная рассказчица превратилась в писательницу по имени Ингрид (Джулианна Мур), ее умирающая коллега и подруга — в журналистку Марту, работавшую в горячих точках (Тильда Суинтон). Он добавил вспомогательные сюжетные линии, переписал финал и властно, но не оскорбительно для автора первоисточника присвоил чужой материал.
Итак, Марта умирает. Она решила отказаться от последних сеансов терапии и купила через даркнет «таблетку эвтаназии». Теперь ей, как когда-то герою «Вкуса вишни» Аббаса Киаростами, необходимо найти ассистента в смерти. С дочерью у Марты отношения холодные, ближайшие подруги в ужасе отказались. Тогда она обращается к Ингрид, с которой давно разминулась и чуть ли не случайно встретилась вновь. Делать той ничего не придется: просто находиться в соседней комнате. Ингрид сомневается. Ведь она панически боится смерти, даже посвятила этому свою последнюю книгу. И тем не менее соглашается. Вместе они отправляются в арендованный дом среди леса, близ Вудстока — идиллическое и по-своему магическое пространство. Там обеим предстоит пройти последние, самые важные шаги этого пути.
Осознавая, как тяжела и болезненна выбранная тема, Альмодовар — судя по всему, разделяющий фобию Ингрид — малодушно увиливает от генеральной линии, разбавляя экранное пространство изящными аллюзиями и культурными параллелями («Люди на солнце» Эдварда Хоппера, «Мертвые» Джеймса Джойса и Джона Хьюстона, Дора Каррингтон, даже Бастер Китон), а основное немудрящее действие — отступлениями и флешбэками. Они сбивают с толку и мало что добавляют по сути: это и воспоминания Марты об Ираке и Боснии, и история рождения ее дочери, и история гибели ее отца. На самом деле тот же самый фильм можно было снять, ограничив место домом среди леса, оформленным в равной степени изысканно и просто, время — последним месяцем жизни Марты, список действующих лиц — двумя подругами.
Героини меняются если не местами, то ролями, пока живут в арендованном доме-лимбе. Приговоренная к унизительной роли объекта чужой заботы, Марта перехватывает инициативу у самой смерти и возвращает себе субъектность. А Ингрид, привычная к роли автора, то есть ведущей рассказ, оказывается ведомой, сопровождающим лицом умирающей подруги. Возникает визуальная цитата из «Персоны» Ингмара Бергмана: мы видим только по половине лица каждой из лежащих героинь — будто это один человек, но непоправимо разъятый.
Фильм, как нередко бывает у Альмодовара, отдан женщинам. Тем не менее два мужских появления не только осмысленны с точки зрения сюжета, но и осеняют непривычно скупое и даже холодноватое (не в снеге ли дело?) повествование теплой неформальной интонацией. Джон Туртурро играет лектора-интеллектуала, приговорившего мир к высшей мере и проповедующего скорый конец света; в прошлом он был любовником и Марты, и Ингрид. Алессандро Нивола исполнил роль тренера из спортзала. Привычные гендерные амплуа вывернуты наизнанку. Женщины проходят жестокое испытание, мужчины смягчают их боль.
Марта с обезоруживающей прямотой признается Ингрид: от нее мало что осталось. Смерть — сплошное вычитание. Альмодовар с годами решил вычесть многое из своего преувеличенного барочно-постмодернистского киноязыка. Стилистически «Соседняя комната» — трезвый, спокойный, почти минималистский фильм. Кроме моментально узнаваемой тревожной музыки Альберто Иглесиаса с соло трубы под сурдину, прежнего Альмодовара здесь выдает разве что пристрастие к ярким, порой кричащим, но всегда уместным краскам. Самым выразительным образом становится красная дверь, обычно приоткрытая. В день, когда Марта решится принять смертельную пилюлю, дверь закроется.
Непривычно это признавать, но впервые Альмодовар снял картину, в которой мастерство режиссуры явлено менее выпукло, чем таланты исполнительниц. «Соседняя комната» безоговорочно актерское кино, в самом благородном смысле слова. Никогда еще Суинтон не играла с такой самоотдачей, беззащитностью, открытостью. Мур показывает чудеса иного свойства. Ведь ее героине совсем мало приходится говорить и действовать, чаще она слушает, но делает это настолько чутко и внимательно, что становится идеальным посредником для зрителя, подключает его к драме. Именно присутствие Мур делает «Соседнюю комнату» фильмом не только о смерти, но и о природе дружбы — бескорыстной добровольной связи между людьми, дающей призрачную надежду даже в тупиковой ситуации. А отнимать у людей надежду, как Ингрид объясняет своему отчаявшемуся бывшему любовнику, нельзя.
Несмотря на тему, «Соседняя комната» отнюдь не душещипательная драма. Напротив, эмоции здесь приглушены. Альмодовара интересует право каждого на достойную смерть, которого героиню пытается лишить само мироустройство. Идейное ядро фильма — этический и политический вопрос эвтаназии. Потерявшая возможность иметь собственную семью из-за войны во Вьетнаме и проведшая жизнь в зонах боевых действий, Марта поражена тем, что и заведомо проигранное сражение человека со смертью подается сегодня как война. Не принято признавать поражение — общество требует от тебя мужественно сражаться вплоть до конца. А если ты не хочешь воевать, есть ли у тебя право на достойную и милосердную смерть? По меньшей мере ни Сигрид Нуньес, ни Педро Альмодовар своей героине в нем не отказывают.
Антон Долин