«Субстанция» Корали Фаржа — откровенный и смешной боди-хоррор. В погоне за молодостью Деми Мур соглашается на эксперимент — и становится Маргарет Куолли
На Каннском фестивале показали боди-хоррор Корали Фаржа «The Substance»: в отсутствие официального перевода зрители называют его «Веществом», но более точным аналогом будет «Субстанция». Для Фаржа, прославившейся в 2017 году фильмом «Выжившая», это первый голливудский проект. Критик Антон Долин рассказывает, почему боди-хоррор стал в современном кино феминистским жанром.
«Кровь с экрана брызжет в зал», — предупреждал директор Каннского фестиваля Тьерри Фремо, анонсируя премьеру «Субстанции» в конкурсной программе. И ничуть не преувеличивал. Забавно, как меняется парадигма: еще лет пять назад включение сугубо жанрового фильма, еще и хоррора, в число претендентов на «Золотую пальмовую ветвь» было бы скандалом, а теперь, после триумфа Жюлии Дюкурно и ее «Титана», такой жест кажется ничуть не эпатажным, а вполне респектабельным и логичным. Больше того, трудно себе представить, как фильм, подобный «Субстанции», мог бы остаться без внимания Канн.
Для француженки Корали Фаржа, чье имя в 2017-м прославил хоррор «Выжившая», новая картина — первый опыт сотрудничества с Голливудом. Но, пользуясь его ресурсами (главным образом актерскими), она отказывается быть прирученной и следовать неписаным правилам американского жанрового кино. В боди-хорроре, который типологически относится к «классу B», играют одни из лучших своих ролей А-звезды Деми Мур и Маргарет Куолли, без стыда и сомнения обнажая тела и творя на экране черт-те что. Оставаясь жанровым экспериментом, фильм бесстрашно атакует социополитические проблемы, начиная с зависимого положения женщин и заканчивая абсурдной манией молодости и красоты, сводящей с ума даже лучших.
Ни одна из этих тем не нова, и в некоторой сюжетной предсказуемости — особенно для знатоков жанра — заключается главная проблема «Субстанции». Однако это тот самый случай, когда форма становится содержанием.
Никого не копируя и не имитируя, Фаржа восхитительно работает с каждым планом, позволяя насладиться простотой и выразительностью образов. Первый из них — разбитое яйцо: в желток вкалывают зеленую жидкость, и из него вылупляется второй, точно такой же. Псевдонаучная подоплека фантасмагорической интриги подана без слов за считаные секунды. Чуть больше времени уходит на следующий эпизод: звезда на Голливудском бульваре, вид сверху. Целая биография уложилась в пару экранных минут. Мы видим, как звезду устанавливают, наблюдаем фотосессию — актриса в точке высшей славы, — но проходит время, имя забывается, прохожие не замедляют шаг, звезда идет трещинами… Теперь это просто фрагмент тротуара. Хотя имя до сих пор читается: Элизабет Спаркл. У героини «Субстанции» говорящее имя — «Блеск» или «Искра», что прямо указывает на притчевую природу повествования.
Деми Мур играет яркую пародию на саму себя. Ее Лиз, когда-то сверкавшая с больших экранов, теперь ведет утреннюю программу аэробики, добывая зарплату буквально в поте лица. Но и оттуда шумный продюсер-мизогин (небольшая, но выразительная роль Денниса Куэйда) выгоняет ее, поскольку телесеть нуждается в новых лицах. Объявлен новый кастинг, Лиз в отчаянии — и решается на рискованный эксперимент над собой. Приняв предложение неизвестной медицинской компании, она вкалывает себе препарат, цель которого — извлечение из человека «лучшей версии себя». Тело Лиз безжизненно валится на кафельный пол ванной комнаты, кожа расходится в области позвоночника, и из нее буквально рождается новая героиня — юная, прекрасная, идеально сложенная (Маргарет Куолли). Она нарекает себя Сью и сразу с легкостью проходит кастинг в ту же спортивную программу. Вернее, в ее «лучшую версию».
Фаустианская сделка, как водится, имеет свои условия, которые — непреложный драматургический закон — будут нарушены. Во-первых, каждые семь дней надо чередовать новое «я» с прежним, чтобы «матрица» подзаряжалась. Выходить за временной лимит категорически не рекомендуется. Во-вторых, если молодая и красивая версия тебя возьмет у устаревшей версии чуть больше энергии, чем положено, произойдут необратимые изменения. В-третьих, и это главное, нельзя забывать, что два этих тела — один и тот же человек, а не две конкурирующие личности.
Фаржа хороша в сочетании несочетаемого. Минимализм она гармонично скрещивает с чрезмерностью, наичернейший юмор — с надрывом. Если искать аналогии, на ум придут «Барби» (комедия о погоне за женским совершенством) и «Реквием по мечте» (трагедия о непобедимых аддикциях), ну и, конечно, «Портрет Дориана Грея».
А вот неизбежные сравнения с «Титаном» Дюкурно будут поверхностны: ничего общего, кроме жанра, между фильмами нет. Сила «Титана» была в его агрессивной хаотичности, тогда как «Субстанция» предпочитает симметричность и геометрию, напоминая о наследии Кубрика (коридор в телестудии — очевидная отсылка к «Сиянию»). На звуковом уровне это выражено в задающем ритм ретроэлектронном саундтреке диджея и композитора Raffertie — ну и вообще, в фильме об аэробике без танцевальной музыки никуда. Контрапункт контролируемых визуальности и звука с плачевной неспособностью героинь держать себя в руках составляет забавный и продуктивный конфликт.
Обращение женщин-режиссеров к самым кровавым и физиологичным поджанрам хоррора стало одним из интереснейших аспектов новейшей волны феминизма в кино. Все более отвязно и откровенно авторки переплавляют травмы и фрустрации в гротескные и пугающие образы.
Ютьюб-шоу «Радио Долин» просит о помощи. Власти РФ запретили размещать рекламу у «иноагентов», и теперь команда проекта может рассчитывать только на зрителей. Все варианты, как поддержать шоу, — по этой ссылке.
Эти картины — торжество визуальности. Содержание в них отступает на второй план. Сюжеты продолжают рассказывать о злодеяниях патриархата, бесправии и зависимости женщин — не только от мужчин, но и от навязанных стереотипов. Неизбежные взрывы насилия в кульминациях будто уничтожают этот несправедливый мир во имя создания нового. Пусть даже его очертания будут кошмарными, как в «Субстанции» (название «The Substance» можно перевести и словами «Суть» или «Сущность»), за всеми трансформациями и мутациями можно рассмотреть и очертания новой свободы. В том числе творческой.
Антон Долин